Должность старшей пионервожатой исполняла моя однокурсница, Ирина из Бахмача. Мне как-то не сразу дошло, что она меня обхаживает, пока не пригласила в древнюю башню Седнева, где был встроен маленький романтичный ресторан. Через бойницы в толстой (полтора метра кладки) стене виднелись мчащие галопом, далеко внизу по равнине, тени летних облаков, словно всадники разбойной ватаги...
Она щедро угощала меня ежевичным ликёром, но мне не понравилось переслащённое пойло.
За два года обучения в педагогическом институте, у Ирины заметно поменялись приоритеты, по сравнению с той совместно проведённой нами ночью, на одной койке, когда были ещё первокурсниками.
Однако я не мог откликнуться на её заигрывания самым естественным способом. Не от подлой злопамятности: «чё? не дала тогда? ну так иди — гуляй!». Нет, я не такой. Всё дело в моей послушливой исполнительности: мне скажут «нет» и — я послушно отступаю, а чтобы впоследствии я снова приступил, мне нужно сказать: «иди сюда». Она же понадеялась обойтись одним только ликёром…
Не мог я сосредоточиться и на другой практикантке, также Ирине, но уже из Нежина. Дочка проректора Будовского. Во-1-х, мне никогда не нравились его лысина и общий моральный облик, а во-2-х, кому нужна настолько явная целка, как его дочь.
Так что, лавры первенства, вполне предсказуемо и неизбежно, достались блондинке, опять-таки Ирине — физручке из соседнего лагеря "Юный Химик". Сначала мы встречались на берегу реки, в сопровождении её приёмника "Спидола", но у меня в спортзале оказалось намного теплее...
~ ~ ~
Один раз меня навестила группа гостей: Славик, Двойка и Петюня — для игры в преферанс, и Света для всего прочего.
После "пульки", мальчики расшалились, и начали гоняться по спортзалу за ёжиком, которого в тот день мне принесли дети-пионеры. Я попросил их не мучить бедное животное, и они переключились на подслушивание эротической арии из радиоузла, за тонкой перегородкой, что-то из классики, однозначно, скорей всего, какое-то из произведений Пуччини...
Ирина из Бахмача принимала гостя, приехавшего посетить её в тот же день, тоже из Бахмача. Всё так совпало…
Потом я раздал ребятам лагерные шерстяные одеяла, не спать же им на голых досках, и выключил свет.
Света имела законное право на часть моей койки, использовав её как подмостки для исполнения перед троицей, благоговейно притихших на полу меломанов, концерт для флейты без оркестра...
В другой раз я ездил в Нежин, типа как на выходной, но повёл там себя, как свинья. Облопался колёсами, и во время обеда в столовой на вокзале чуть не заснул на тарелке с борщом, будто это подушка. Ира возмутилась и ушла.
Славику, который тоже ехал в Чернигов, пришлось волочь меня, как овощ, на дизель-поезд. Всё потому, что ветка до Чернигова не электрифицирована...
Пока доехали, я успел проспаться, но всё так и осталось нудно, муторно...
~ ~ ~
Всю практику я пропадал от этой нудности. Таким ненужно нудным было моё враньё мужику в поле, который спросил, из какого я лагеря. Зачем сказал, что я из "Химика"?
Нудно, что когда в лес, на чьей-то папиной Волге, заехали черниговские недоросли, начали блатовать, и один из них достал красивый нож-тесак, я заоглядывался за какой-нибудь палкой, хотя и ясно было, что пацан только и ждёт, чтоб у него отняли взрослую игрушку. Секунда промедления, момент упущен, и приз уходит шофёру лагеря. Молодец, мужик!
И из-за муторной несобранности, ныряя в речку с кручи, я вроде как вывихнул какой-то позвонок в спине, и пару дней пришлось оборачиваться всем телом, как волку.
Нудно, что при ночном купании в реке, на берег выскочила какая-то легковушка, и светом фар слепила девушек, которые и без того уж передумали. Мне пришлось выходить из воды, в чём мать родила, вооружённым всего лишь перекошенным выражением небритого лица. Не знаю, маску каких Аборигенов я в тот момент изображал, но фары выключили.
На следующий день Ирина из Бахмача хаханьки строила, что, визуально, хуй мой не дорос до её представлений. Но меня и это не задело, до того всё мурово и скучно...
"Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?"
А вот когда на день Посейдона пионеры двух лагерей, объединёнными усилиями, поймали, доволокли и бросили меня в пруд возле речки, это уже не нудно, а правильно. Сперва обидно и мокро, но потом смех разбирает. Молодцы, шпингалеты! Так и надо паскуде!
В последнюю лагерную ночь, Ирина физрук и я снова сидели на берегу реки. Звёзд высыпало столько, что за ними и неба не видать, а на меня томление напало, что как-то всё течёт, уходит...
Она, почему-то, не дала, и мы просто сидели, опершись спиной в спину. Звёзды блестели снизу, из широкого плёса тихого Снова, и сверху тоже. Вот они тут столпились со всех сторон, всегда были и будут, а всё равно невозможно их удержать. Всё течёт, утекает...
Наверное, во всём виновата "Спидола", что завелась вдруг бухтеть проповедь на Английском. О чём конкретно я не понял, потому что говорилось не про семью Паркеров из институтских текстов Лингафонки, но догадаться можно — проповедь.
Потом я проводил Ирину в "Юный Химик". Она зашла и заперла ворота, но я окликнул. Мы взобрались на решётку ворот, с разных сторон, и поцеловались. Лагерный поцелуй поверх железа. Прости-прощай, утрата...
~ ~ ~
С городом Прилуки я знаком был давно, но заочно. Печатный текст на обороте каждой пачки Примы извещал «сигаретна ф-ка м. Прилуки».
За годы Немецкой оккупации, город Прилуки подвергся радикальной перестройке. Его улицы стали строго параллельны либо же перпендикулярны одна другой. Кроме окраины, где в 60-е построили автовокзал…
Командиром студенческого строительного отряда, он же ССО, являлся Владимир Майба, с отделения Физики и Математики. Отрядный же Комиссар Игорь, Украинский националист с ФилФака, подозревал Майбу в секретном сотрудничестве с КГБ, и за это постоянно над ним насмехался, дискредитировал в глазах бойцов и подрывал авторитет при всяком удобном случае. А я оказался Ведущим Специалистом, потому что мой военный билет упорно продолжал рекламировать меня как «каменщика».
Помимо вышеизложенного командного звена, отряд насчитывал двух девушек и пятнадцать парней. В городе мы остановились в общежитии «химиков», но только на одну ночь, чтобы утром уехать в Автобазу № 4, расположенную между селом Ивковцы и городом Ладан.
«Химики» — это заключённые, которых за примерное поведение выпускают из Зоны: доматывать свой срок «на химии». Какой-нибудь завод, или фабрика с вредным для здоровья производством, шахта, стройка — всё годится, чтобы стать «химией» для примерных зэков.
Режим у «химиков» довольно строгий, они должны являться в общагу не позже установленного часа, не попадаться выпившими, не приводить блядей и много всяких прочих «не». Однако уже не под конвоем вертухаев, и спать не в общей камере. И даже какую-никакую зарплату получают, доля которой идёт смотрящему менту, он же воспитатель, так, чтоб ему не в обиду, чтоб «химика» опять не отвезли на Зону...
~ ~ ~
После душа, вместе с Игорем, который, несмотря на свой Украинский национализм, говорил на весьма хорошем Русском и лелеял откровенную мечту о переселении в Ленинград, нашу культурную столицу, мы вышли убедиться в геометрической правильности Прилук.
— Катраниха! Ты ли это?!
— Не ори! Мои ученики могут услышать. Я ж тут учительница.
Ну да, конечно, извини, как я мог запамятовать... Она уж год как сеет тут разумное, доброе, вечное...
вверх-скок