Фёдор, Яков и я стали не разлей вода на почве сухого вина. После занятий мы отправлялись в гастроном, за углом универмага напротив церкви, где столетия тому Богдан Хмельницкий бракосочетался с очередной из своих жён, чтобы купить четыре-пять бутылок сухого белого вина ёмкостью по 0.75 л.
Яков был убеждённым адептом умеренности и его дозу составляла «одна довга», ну а мы с Фёдором придерживались более либеральных взглядов.
Из гастронома мы шли мимо базара и ресторана «Полiсся» ко второму мосту через Остёр, за которым начиналась длинная улица Красных Партизан к далёкому повороту вправо, в сторону Московской трассы, за городской чертой. Но наш маршрут был покороче, и с моста мы спускались в некошеные травы на левом берегу реки, возле католической часовни, переоборудованной под детско-юношескую спортивную школу, чтобы улечься в уютном тихом месте для возлияний.
Дно каждой бутылки устилал осадок в палец толщиной, но мы приловчились так пить с горла́, что он не успевал к нам докатиться. Пустые (если не считать осадка) бутылки бултыхались в малоподвижные воды Остра, из-за перекрытых шлюзов, в какой-то плотине, где-то ниже по течению.
Покачавшись, недолго, с укоризной, бутылки застывали на воде, их горлышки, как поплавки, взывали к небу, соблазняя Рыбарей.
(...мне, как поборнику за чистоту окружающей среды, претит бездумная неряшливость такого рода, но молодым беспечным студентам призывы и растолкования — как с гуся вода, им ведь и море по колено.
К тому же, по сравнению с фортелями, которые отмачивал Михаил Ломоносов в Германских университетах, мы были агнцами невинными. Читая о его подвигах, ещё раз убеждаешься — не зря шагал Мишутка пешком от самогó Архангельска аж до Москвы… тяга к знанию знает куда тянуть...)
И, лёжа средь высоких трав, мы вели просвещённые беседы о том, о сём и прочей всячине, перемежая обсуждение затяжным бульканьем, что предшествовало смене темы.
Болтовня служила нам закуской, как, например, пережёвывание давно известного всем факта, что когда Остёр был судоходною рекой, ну, ещё при викингах, в нём где-то затонул купеческий корабль с драгоценностями. А недавно Японцы предложили произвести полную очистку русла за свой счёт, при условии, что найденное достаётся им. Но наши им ответили: «Отгребись Страна Восходящего Солнца, чересчур вы умные!»
Переходя с глобальных тем на местные, мы сплетничали о латинисте Литвинове, безжалостном зверюге с палаческими склонностями:
— Прочтите предложение 7 из упражнения 5.
А как прочтёшь, если впервые в жизни видишь? Конечно, это упражнение из домашнего задания, но разве ты найдёшь в Общаге время на какие-то задания?
— Предложение 7 идёт за предложением 6.
— ...
— Предложение 7 стоит перед предложением 8.
— ...
— Садитесь, «два».
Упокоённо холоден, как огурец, голова, похожая на электрическую лампочку, ну разве что волос побольше, поворачивается к следующей жертве… Студентам не осталось иного выбора, кроме как окрестить его Люпусом, от Латинского "Lupus".
Его красавица жена учится уже на четвёртом курсе, а в зимнюю сессию на первом зачёт по Латыни сдала лишь с шестого захода. Сделав запись в её зачётке, Люпус невозмутимо произнёс: «Будьте благоразумны, выходите за меня замуж».
Она прикинула, что в летнюю сессию будет уже не зачёт, а экзамен, и поняла — сопротивляться бесполезно...
Сойдясь во мнении и отношении к общей кадровой политике в НГПИ, мы переходили к жизни Общаги, в целом, и такого её аборигена, как Остролуцкий, в частности, который только с виду крут (нам же виднее, мы из одного с ним пенала), а сам полный наивняк, до сих пор верит — не, ну ты прикинь, а! — в победу Коммунизма, тайком…
Хотя, кто его знает… ведь зачем-то ж держат мумию Ленина в Мавзолее… представь какие немыслимые технологии они разработают в том грёбаном грядущем, а?. Медицина сможет восстанавливать индивида по одним только шнуркам с его ботинок… а потом чё? опять Зимний штурмовать? так там одни экскурсанты, и никого из Романовых, чтоб — к стенке, отомстить за повешенного брата...
И именно там мы условились, что когда Фёдор с Яковом получат свои дипломы, на их выпускном вечере я войду в воды Остра, по пояс, со стаканом шампанского в поднятой руке. Как в кинофильме "Земля Санникова" поручик Царской армии бредёт в полосу прибоя, провожает шхуну, что уплывает навстречу открытиям.
"Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется «жизнь»..."
А потом в счастливо размягчённом состоянии, мы поднимались из травы и шли в сторону Общаги, обгоняя ленивые горлышки бутылок посреди реки.
(...мы жили в эпоху застоя, но ещё не знали об этом...)
В облицованном голубым кафелем душе, на первом этаже Общаги, я обнаружил у себя довольно звучный голос. Поэтому я привёз гитару из Конотопа, и пел в распахнутое окно нашей комнаты серенады, никому конкретно...
Конечно же, Ирина из Бахмача оповестила всех охочих Артемид на Английском отделении, что я не кошерная дичь. В результате, томная грусть в глазах девушек сменилось выражением насторожённой бдительности, а моё появление в их комнатах уже не вызывало автоматического приглашения попить чайкý. Но я пел всё равно...
Иногда студенты МузПеда спускались со своего пятого этажа — постучать в дверь 72-й, и попросить гитару, хоть на один вечер. Наверное, отдохнуть хотели...
Более того, в конце сентября, когда наш курс был приглашён на свадьбу однокурсницы Гали, уроженки райцентра Борзна, я там всю ночь бренчал на гитаре номера из репертуаров "Орфеев", "Ориона" и Дюка Эллингтона. И люди танцевали под меня!
Стройная невеста в длинном белом платье, прижимаясь к массивной фигур жениха, одаривала меня благодарными взглядами, а её брат отваживал от проигрывателя желающих поставить пластинку. Не всякая свадьба может похвастать живой музыкой...
~ ~ ~
Где-то посреди октября, меня вызвали в отдел кадров НГПИ. Начальник отдела кадров, не взглядывая мне в лицо, предложил проследовать в дополнительную комнату, позади стола начальственного кабинета, а сам остался сидеть, где и сидел.
В его захребетной комнате тоже имелся стол, а за ним — физкультурного вида мужчина лет сорока, с бритым лицом и блекло-тёмными волосами неопределённой длины. Он пригласил меня сесть напротив, сцепил длинные пальцы рук поверх столешницы и представился капитаном Комитета Государственной Безопасности, он же КГБ, после чего поделился информацией, что в целях пресечения шпионской деятельности агентов ЦРУ, которые приезжают в нашу страну под видом корреспондентов зарубежных газет и журналов, в КГБ нужны молодые люди владеющие Английским языком.
Они пройдут надлежащую спецподготовку, и, в дальнейшем, их пошлют в зарубежные страны для обеспечения нашей государственной безопасности.
Ух-ты! Шальные мечты становились явью без посредничества участкового Соловья! Капитан КГБ, лично, делал мне предложение, от которого я и не собирался отказываться. Не зря же, в своих подростковых грёзах, я примерял рубаху Донатаса Баниониса из "Мёртвого Сезона"!
Оставалось лишь обсудить детали:
Если после занятий, по пути в общежитие, я увижу его с газетой в руках, значит через час мне нужно позвонить ему по такому вот номеру, где получу дальнейшие инструкции. На этом мы расстались...
Неделю спустя я позвонил ему по телефону-автомату, из застеклённого тамбура пожизненно запертой двери в Общагу (рядом с той, что открыта), и получил инструкцию — приехать на железнодорожный вокзал, проследовать в деревянный дом привокзальной милиции (рядом с общественным туалетом), и зайти в первую, по коридору направо, дверь…
За той дверью, под его диктовку, я написал заявление, с просьбой принять меня в штат секретных сотрудников КГБ и, в целях конспирации, считать моим оперативным псевдонимом имя «Павел»...
вверх-скок