великие творения
                   былого

Вблизи водонапорных башен, они начали подъём, к верхнему краю обода. Песок засыпается к ним в обувь и шипит вниз по склону. На самом верху, оглянувшись, через деревья, они мельком различают освещённую взлётную полосу, истребитель уже приземлился, окружён тенями наземной службы, что заправляют, обслуживают, разворачивают самолёт. Глубже в полуостров, мерцают огни, обрывками, дугами, зигзагами, но по эту сторону, южнее старых Цехов Разработки, густая темень.

Они проталкиваются через ветви сосен и снова вниз, в Яйцо, высосанное от Германской техники, давно превращённое в Русскую парковку автомобилей. Угол громадного Здания Сборки, когда они спустились, возносится им навстречу по ту сторону сотни метров грузовиков и джипов. Вниз направо, трёх или четырёх-уровневая испытательная платформа с круглым типа как арочным верхом, а под платформой длинная яма в форме мелкой V: «Охладительный отвод»,– по словам Нэриша: «Они, наверное, под ним. Нам надо заходить отсюда».

Они прошли полпути вдоль склона к зданию встроенной в насыпь насосной для холодной воды, что когда-то уносила невообразимый жар пробных пусков. Теперь она ободрана, внутри гулкая темень. Слотроп, ступив пару шагов через порог, натыкается на кого-то.

– Прошу прощения,– хотя это выскакивает не слишком сдержанно.

– О, ничего страшного,– с Русским акцентом,– я не пострадал.– Он выпроваживает Слотропа обратно, о, сволочного вида Младший Сержант тут тебе, под два метра ростом.

– Ну так— и тут к ним подходит Нэриш.

– О,– Нэриш, моргая, глядит на охрану.– Сержант, вы не слышите музыку? Почему вы не в Здании для Собраний, со своими товарищами? Там, как понимаю, несколько горячих fräulein’нок развлекают присутствующих,– подпихивает локотком,– в самом обворожительном состоянии полуодетости, к тому же.

– Наверняка, это всё просто божественно,– отвечает Сержант,– для кого-то.

– Kot... – время тактического маневрирования истекло.

– И даже безмерно.

Со вздохом, Нэриш вскидывает свою бутылку и обрушивает её вниз, или куда уж дотянется, хрясь Сержанта по затылку, сбивает с того подшлемник, только и всего: «Хулиганьё»– Русский, уже осерчавши, наклоняется подобрать свой головной убор: «Мне точно надо взять вас обоих под арест».

– Хватит базарить,– рычит Слотроп, размахивая сигарой и «коктейлем Молотова»,– сдавай оружие, Иван, или я из тебя живую сигнальную ракету сделаю!

– Ты, сволочь,– окрысился Сержант стаскивая свой ППШ чуть-чуть слишком быстро—Слотроп уворачивается, посылает свой обычный резкий пинок в пах, на этот раз промахивается, но вышибает оружие, которое у Нэриша достаточно ума подхватить: «Гады»,– скулит Русский,– «ух, паскуды падлючие...»– убегая прочь в обступившую ночь.

– Две минуты,– Нэриш уже внутри насосной. Слотроп перехватывает у него автомат и бежит следом, ускоряясь вдоль идущего под уклон коридора. Их подошвы щёлкают всё быстрее, резче, по бетону, вниз к железной двери: за нею слышен Шпрингер, что распевает и варнякает как пьянчуга. Слотроп снимает автомат с предохранителя и Нэриш врывается внутрь. Миловидная блондинка секретарша в чёрных сапогах и очках в стальной оправе сидит там, стенографируя всё, что слышит от Шпрингера, который опёрся, грандиозно довольный, на трубу холодной воды проложенную на полтора метра выше пола по всей длине комнаты.

– Бросай свой карандаш,– командует Слотроп.– Вот умничка, где тот Майор Ждаев?

– Он на совещании. Если вы сообщите своё имя—

– Наркотик,– кричит Нэриш,– они дали ему какой-то наркотик!  Герхардт, Герхардт, ответь мне!

Слотроп распознаёт симптомы: «Это тот Натрий Амитал. Пройдёт. Надо уходить».

– Майор будет с минуты на минуту. Они наверху в караульном помещении, курят. По какому номеру он сможет связаться с вами?

Слотроп проскользнул под одну руку Шпрингера, Нэриш под другую, когда снаружи громко забарабанили в дверь.

– Курят? А что курят?

– Слотроп, нам сюда!

– О.– Они выволакивают Шпрингера через другую дверь, которую Слотроп запирает на засов и приваливает тяжёлым шкафом с папками, затем они тащат Шпрингера наверх по пролёту лестничных ступеней в длинный прямой коридор, освещённый шестью или семью лампочками, пространство между которыми тонет в густой мгле, вдоль каждой стены, от пола до потолка, проложены толстые связки кабелей измерительных датчиков.

– Нам конец,– задыхается Нэриш. Тут 150 метров до бункера замеров, и никакого укрытия кроме тени между лампочками. Тем орлам останется лишь побрызгать по трафарету.

– Она ни капли не запнётся, гетероскоростная,– орёт Герхардт фон Гёль.

– Попробуй идти сам,– Слотроп не на шутку пересрал,– давай, мэн, а то нам жопа!– Эхо тяжких ударов с оттяжкой позади них в туннеле. Приглушённая автоматная очередь. Ещё одна. Совсем нежданно, за пару конусов слабого света от них, материализуется Ждаев, по пути к себе в кабинет. С ним его друг, который улыбается, увидев Слотропа вдоль коридора за сорок метров от себя, широкая улыбка стали. Слотроп выпускает Шпрингера и перебегает в следующий островок света, автомат наготове. Русские хлопают глазами в изумлении.– Чичерин! Привет.

Они стоят, обернувшись друг к другу, каждый в своём кругу света. Слотроп припомнил, что у него выигрышное положение. С полуизвиняющейся улыбкой, он наводит дуло на них, подходит ближе. Ждаев и Чичерин, после обсуждения, которое кажется нестерпимо долгим, решают, что им лучше поднять руки.

– Ракетмэн!

– Как поживаешь?

– Что ты делаешь в такой Фашистской униформе?

– Ты прав. Пожалуй, перейду в Красную Армия,– Нэриш оставляет Шпригера висеть на резиновых и экранированных кабелях, и прибегает помочь обезоружить двух Русских. Служивые в дальнем конце туннеля всё ещё заняты вышибанием двери внизу.

– Так может, всё же разденетесь, парни? Слышь, Чичерин, как тебе понравился тот гашиш, между прочим?

– Ну,– стаскивая брюки,– мы щас собрались все там, в будке наверху, покурили… Ракетмэн, ты всегда фантастически вовремя. Ждаев, ну разве он не что-то с чем-то?

Слотроп выскальзывает из своего вечернего: «Просто проследи, чтоб у тебя не вскочил сейчас, кореш».

– Я серьёзно. Это твой Schwarzphänomen.

– Брось херню пороть.

– Ты даже не догадываешься как. Ты пляшешь под его дудку. Мой постоянно хочет довести меня до погибели. Нам лучше ими обменяться, вместо униформы.

Процесс переодевания усложняется. Китель Ждаева с золото-звездными pogoni  напялен на Шпрингера, который теперь им всем напевает попурри из Курта Вайля. Ждаев одевает белый костюм Шпрингера, и затем его и Чичерина связывают их собственными ремнями, а и галстуками: «Короче, идея такая»,– Слотроп поясняет– «ты, Чичерин, изображаешь меня, пока Майор этот—» В эту минуту дверь в самом конце коридора разлетается в куски, две фигуры с автоматами, на которых барабаны больше, чем у Джина Крупа, влетают внутрь. Слотроп стоит под светом в форме Чичерина и драматически машет стволом наведённым на двух связанных офицеров: «Уж ты постарайся»,– бормочет он Чичерину,– «я тебя доверяю, но учти, у меня очень большой пассивный запас слов, разберу что говоришь».

Чичерин не против, но запутался: «Так я теперь буду кто?»

– О, блядь… слушай, просто пошли их проверить насосную снаружи, скажи, это срочно.– Слотроп жестикулирует и шевелит губами, пока Чичерин отдаёт приказ. Те двое козырнув, выбегают через дверь, которую только что расстреляли.

– Те обезьяны,– Чичерин трясёт головой.– Те чёрные обезьяны! Как ты cмог догадаться, Ракетмэн? Конечно, ты ни при чём, это всё твой Schwarzphänomen нарулил. Отличная деталь. Две из них посмотрели на меня через окно. Тут я подумал—ну сам знаешь: я подумал, что ты думал, что я подумаю...

Но к этому времени Слотроп давно за пределами слышимости. Шпрингер уже способен спотыкаться скорым шагом. Они дошли до бункера измерений, ни на кого не наткнувшись. За дверью из пуленепробиваемого стекла, позади их отражения, старая испытательная платформа, окна выбиты, камуфляж, в стиле Немецкого Экспрессионизма, рябит, разливаясь по ней волнами. Те два солдата, конечно же, шарят там, в насосной, не находя ничего. Вскоре они вновь исчезают внутри, и Нэриш открывает дверь: «Скорей». Они осторожно выходят, на арену.