великие творения
                   былого

Тебе достанется самый высокий, самый темноволосый ведущий актёр Голливуда.

Мериан С. Купер сказал Фэй Рэй

* * * * * * *

Улицы этого утра уже цокают, поближе, подальше, под ногами гражданскихлиц в деревянных подошвах. На верхних уровнях ветра реет стая чаек. Скользят без усилий, бок о бок, на неподвижно распростёртых крыльях, когда-никогда чуть пожмёт плечом, перемещаясь вверх в ходе замедленного расклада белых карт, тасуемых невидимыми пальцами разыграть фараона партейку... Вчерашний первый взгляд из автомобиля, подъезжая днём по эспланаде, упёрся в неласковый приём: по морю оттенки серого из серых туч, Казино «Герман Геринг» бесцветно бело, пальмы небрежно отмахиваются зубцами чёрной бахромы... Но нынче утром деревья снова зелены от солнца. Вдали налево, древний акведук сворачивает, обвалившись, иссохший до желтизны отрогов Козырька, дома и виллы запеклись на склонах до жарко-ржавого, мягкая коррозия земного спектра, от сыровато бледной до пригарочка.

Солнце, не слишком пока ещё высокое, пощипывает оперенье не той так другой птицы на её крыльях, преображает их окончания в сверкающие ноготки обстриженного льда. Слотроп выстукивает зубами к толпящимся над головой птицам, трясётся тут внизу, на своём мини-балкончике, тепло от электро-камина в глубине комнаты, едва дотягивается к икрам его ног. У него отдельный номер высоко в белом, обращённом к морю фасаде. Тантиви Макер-Мафик с его приятелем Теди Блотом – в одном на двоих, дальше по коридору. Он втягивает ладони внутрь рубчатых манжет свитера, скрестив руки, наблюдает изумительное заморское утро, добавляя в него призраки своих выдыхов, ощущая первое тепло солнца, позыв к первой сигарете — и, что полная ненормальность, всё ещё дожидаясь грохота первой ракеты, которая положит начало дню. А при этом знает же, что он в сторонке от великой войны, сдвинутой к северу, и что на взрыв тут может смахивать только хлопок пробки шампанского, мотора в шикарном Испано-Свиза, любовного шлепка, будем надеяться... Вдали от Лондона? Никакого Блица? Сможет ли он свыкнуться с этим? Ну конечно, точняк на тот момент, когда пора будет отправляться назад.

– Так он уже проснулся... – На Блоте пижонистый костюм в тончайшую полоску, неслышно войдя в комнату, покусывает чубук дымящей трубки, следом Тантиви в униформе. – Торчит у щелки, подглядывает, высматривает на пляже незанятую мамзель или сразу двух, могу поспорить…

– Не мог заснуть. – Слотроп, зевая, возвращается в комнату. Облитые солнцем птицы парят позади него.

– Мы тоже. – откликается Тантиви. – Понадобятся годы, пока свыкнешься.

– Боже. – Блот не скупится на показной энтузиазм в это утро, театрально указывая на огромную постель, потом рухнул туда же и завёл в ней раскачку с подпрыжкой. – За тебя, Слотроп, замолвили словечко, уж как пить дать. Роскошь! А нам так выделили какую-то забытую кладовку, прикинь.

– Эй, чё ты гонишь?.. – Слотроп рыщет вокруг в поисках сигарет. – Я тебе тутВан Джонсон, что ли?

– Только там. – Тантиви с балкона бросает свою зелёную пачку Кревен. – где касаемо девушек, понимаешь —

– У Англичан натура сдержаней. – поясняет Блот, учащая для выразительности свою качку.

– О, маньяки повозбуждалис. – бормочет Слотроп направляясь в свой туалет на одного, – ворвались, в натуре банда сдвинутых... – Стоит довольный, ссыт без рук, закуривает, но малость мозгует насчёт этого Блота. Вроде как давний приятель Тантиви. Спичка щелчком послана в унитаз, краткий пшик: но к Слотропу держит себя типа свысока, что ли? может из-за нервов…

– Так вы, парни, раскатали губу, что я устрою вам знакомство, – орёт он, покрывая шум спуска воды в туалете, – а мне всегда казалось, стоит кому-то из вас пересечь Пролив и он уже полный Валентино.

– Я слыхал, будто до войны бытовала такая традиция. – Тантиви с печалью прислоняется к двери, – но Блот и я из Нового Поколения, нам остаётся лишь довериться просвещённому Янки…

И тут Блот вспрыгнул из кровати, пытаясь втолковать это Слотропу песней:

Англичанин застенчив очень (фокс-трот)

– Ну тогда вы обратились по адресу, – кивает Слотроп, соглашаясь. – Только не рассчитывайте, чтоб я ещё и вставлял за вас.

– Исключительно на предварительной стадии съёма, – заверяет Блот.

– Mo. – орёт тем временем Тантиви вниз с балкона, –Moi Тантиви, понимаете, Тантиви.

– Тантиви, – вразнобой откликается снизу девичий хор.

– J’aideux amis, aussi, по странному совпадению. Par un bizarre совпадение, или как оно по-Французски, oui?

Слотроп, приступивший было к бритью, делает шаг за дверь из ванной, со всклоченной пеной на помазке, торчащем из кулака, и врезается в Блота, который бросился заглянуть вниз, поверх эполета на левом плече соотечественника, на троицу миленьких девичьих лиц, вскинутых кверху, в соломенных нимбах громадных панам, улыбки у всех ослепительны, глаза загадочны, как море за их спинами.

– Скажем, примерно в où, – спрашивает Блот, –où, хорошо, dé jeuner?

– Рад, что я пригодился, – бормочет Слотроп, намыливая Тантиви между лопаток.

– Так идёмте с нами, – зовут девушки поверх шума волн, две из них удерживают большущую плетёную корзину, а в ней зелёный лоск стройных бутылок вина и батоны с хрусткой корочкой под белой тряпицей, всё ещё исходящий прозрачным парком, что всплывает, словно пёрышки, от каштановой глазури и из более бледных расселин-трещинок, – пошли — sur la plage. . .

– Я просто, – Блот уже наполовину за дверью, – поддержу им компанию пока вы…

– Sur la plagе. – Тантиви чуть замечтавшись моргает к солнцу, улыбается, что их пожелания доброго утра сбылись, – о, это звучит как живопись. Что-то из Импрессионистов. Фавинисты. Искрится светом.

Слотроп похаживает, стирая крем со своих с ладоней. Запах в комнате на миг переносит в Беркширские субботы — флакончики сливового и янтарного тоников, облепленная мухами бумажка поворачивает бока под волну от вентилятора над головой, болезненные щипки тупыми ножницами... Выворачиваясь из своего свитера, затягивается зажатой во рту сигаретой, дым валит от вскинутых боковин словно из вулкана: «Эй, можно тебя расколоть на одну из твоих —»

– Ты уже забрал всю пачку, – вскрикивает Тантиви, — Боже милостивый, а это что такое?

– Ты об чём... – На лице Слотропа ничего помимо невинности, пока он впихивает и начинает застёгивать помянутый объект.

– Брось прикалываться. Там ждут юные дамы, Слотроп, одень что-нибудь цивилизованное, будь умницей —

– Всё путём. – Слотроп, минуя зеркало, взбивает волосы во всегдашний спортивный помпадур Бинга Кросби.

– Ты же не хочешь, чтоб нас увидели с —

– Это мой брат Хоган прислал, – поясняет ему Слотро. – аж с Тихого океана. Видал на спине? под парнями в том каноэ, левее Китайских роз в цвету, там же грица СУВЕНИР ИЗ ГОНОЛУЛУ? Это реальная вещь, Макер-Мафик, не какая тебе там дешёвая подделка.

– Боже правый, – стонет Тантиви, удручённо волоча его из комнаты, жмуря глаза от рубахи, испускающей мерцание в полумраке коридор. – Ну хотя бы заправь её и одень что-то сверху. Вот, я даже одолжу тебе этот фирменный китель…

Неслыханная жертва: это китель из заведения на Севил-Роу, чьи примерочные в натуре украшены портретами досточтимых овечек — какие-то возвышенно позируют со скал, другие полны задумчивости на мягком ближнем плане — с которых изначально состригалась шерсть, осеребрённая туманом.

– Ткань наверняка из колючей проволоки, – делится соображением Слотро. – какой девушке охота прижиматься к чему-то такому.

– Ну а какая женщина в здравом уме захочет быть в радиусе десяти миль от этой — этой жуткой рубахи, а?

– Погоди-погоди. – Слотроп достаёт откуда-то красочно броский жёлто-зелёно-оранжевый платок и, под стоны ужаса Тантиви, пристраивает его в кармане друга, чтоб тот вытарчивал тремя уголками. – Вот так – нормалёк, теперь, как говорится, полный блеск.