великие творения
                   былого

Когда безлюден, интерьер сталисто серого оттенка. Наполненным, он зелен – нейтральный кислотно-зелёный. Солнечный свет попадает через иллюминаторы в переборках повыше (у этого Rücksichtslos постоянный крен в 23° 27′), и шеренга стальных смывных бачков тянется внизу вдоль переборки. В конце каждой сортирной подсекции кофейные автоматы и кинетоскопы с ручной прокруткой. В машинках для рядового состава можешь посмотреть всяких истрёпанных, не очень-то роскошных женщин не-Тевтонсокого сложения. По настоящему крутые и расово более золотистые тёлки достаются офицерам, natürlich. В чём тоже часть того Нацистского фанатизма.

Сам по себе Rücksichtslos продукт фанатизма иного рода: специализирующего. Этот корабль один из Сортиросудов, триумфа Германской мании к подраспределению. «Если дом органичен», – доказывали на заре Сортиросудостроения его пронырливые сторонники, – «с живущей в нём семьёй, то и семья органична, а дом отчётливо-считываемый знак, понимаете», – за их тёмными стёклами и под их серыми короткими стрижками, не веря ни единому слову этой белиберды, полны Макиавеллизма и молодости, пока ещё не окончательно созревшие для паранойи, – «а с наличием при доме туалетной части — дом-сплошь-органика! Ха-хах!», – напевно, с укором, выговаривают широкому блодинистолицему инженеру, тот, под прямым пробором в зализанных вверх волосах, заметно краснеет, потупившись на свои колени, в чаще добродушно улыбчивых зубов своих однокашников по технологии, потому что он чуть было не забыл эту деталь (Альберт Шпеер, собственной персоной, в сером костюме с пятном от мела на рукаве, в самом конце, подбоченясь опирается о стену, замечательно похожий на Американского ковбойного актёра Генри Фонда, давно забыл, что дом органичен и никто ему не укажет, ДДП). «Таким образом, Сортиросудну в Kriegsmarine отводится та же роль, что и туалету в доме. Потому что Военно-морской флот органичен, мы все знаем это». [Генерал, возможно, Адмирал, смех.] Rücksichtslos должен был стать флагманом целой эскадры Сортиросудов. Но квоты целиком перенаправились от Флота на ракетную программу А4. Да, это может показаться странным, но Дегенколб тогда уже возглавлял Ракетный Комитет, не забывайте, и располагал как властью, так и желанием отстригать со всех служебных отраслей. Так что Rücksichtslos, единственный-в-своём-роде, к сведению заядлых коллекционеров военных кораблей и, если вы активны на рынке, вам лучше поспешить, потому что Джи-Эл уже наведались для осмотра. Повезло, что не достался Большевикам, а, Чарльз? Чарльз, тем временем, строчит в своём широком блокноте, со стороны глядя, сосредоточенные заметки, но на самом деле описание текущей сцены, типа, Они все уставились на меня или Лейтенант Ринзо замышляет меня убить, и, конечно же, неувядаемые Он тоже один из них и Я его грохну однажды ночью, ну а тем временем коллега этого Чарльза, Стив, забыл про Русских и прервал свою презентацию сливного клапана, с тем чтобы всерьёз присмотреться к этому Чарльзу, ты не можешь выбирать себе исследовательскую группу, нет, если только-только что получил диплом и вот он я в жопе, посреди хрен знает чего, не больше чем мальчик на побегушках тут — что он вообще такое, может педик? Что я такое? Зачем Джи-Эл понадобилось, чтоб я тут торчал? Это некая неясная мера наказания в компании, может даже вплоть до, Боже правый, вечной ссылки? Я простой сотрудник, им ничего не стоит продержать меня тут 20 лет, если захотят, и д-никто и не узнает, просто будут списывать на накладные расходы. Шейла! Как я скажу Шейле? Мы обручены. Вот её фото (волосы волнами бурного моря спадают в стиле Риты Хейворт, глаза, будь этот снимком цветным, смотрели бы из-под жёлтых век с розовыми краями, и рот как вспоротый хот-дог с рекламного щита). Прокати её в Баффало Плавни

О, сам знаешь, когда ты молод и цел [«Ивв-месте» в данном случае груз Сортиросудна из смышлёных молодцов в черепаховой оправе и в до колен шнурованных ботинках, они из Шенектади и подпевают нижеследующему речитативу] и ведь хорошая девулька, в церковь ходит, как тут загрустишь от групповухи бандой Техасских москитов, да от такого сковырнёшься враз обратно лет на 20. Прикинь, случаются же парни, совсем как ты, свободно бродят, ты, может, сталкивался с таким даже и сегодня, на улице, но не догадался, что в нём сознание младенца, из-за того только, что москиты дорвались, навалились на него и сделали своё неудобосказуемое дело. А мы те плавни посыпа́ли инсектицидами, а и бомбили цитронеллой, но это бестолку, парни. Они плодятся быстрее, чем успеваем их погрохать, хочь-не-хочь нам остаётся только поджать хвост, и пусть как себе хочут в Баффало Плавнях, где моя девушка Шейла принуждена смотреть на беспардонные бесчинства этих — нелюдей, позволим даже, чтоб они существовали?

Ну, в этом месте уже не получается, чтоб не задумался, кто на самом деле паранойнее из них двоих. У Стива, можно и не сомневаться, ворох жёлчных наветов на Чарльза, стопудово. Среди хохмовых надписей от залётных математиков

остряк на остряке, они уходят не спеша прочь, вдоль узкого колбасовидного сортира сейчас, два молодых/старых человека, их ступни тают, прекращая вызванивать по наклонной стали палубы, фигуры их прозрачнеют в удалении, пока и вовсе уже невозможно их разглядеть. Только пустой отсек остался, S-образные спицы кинетоскопов, ряды зеркал лицом к лицу, отражают друг друга, с рамой в раме, вдоль всей кривой очень большого радиуса. Всё снаружи, до конца кривой, охватывающей данный сегмент, считается пространством Rücksichtslos. Что делает корабль довольно жирным. С причитающейся ему полосой отчуждения. «Моральный облик команды», – шептали лисьи морды на заседаниях Министерства, – «моряцкие предрассудки. Зеркала посреди полночи. Уж нам-то пояснения ни к чему, не так ли?»

Офицерские сортиры, по контрасту, отделаны красным бархатом. Декором служит “Инструктаж по Безопасности” 1930-х. То есть – по всем стенам фотограффити, картины Жутких Катастроф из Истории Германского Флота. Столкновения, взрывы артиллерийских погребов, тонущие подлодки, самое оно, если ты офицер, которому нужно срочно просраться. Уж с этим Лисяры постарались. У Старших офицеров целые номера, отдельные души или втопленные ванны, маникюрщица (волонтёрки из ЛГД, в основном), парная, массажный стол. В виде компенсации, все переборки и даже потолки покрыты огромными портретами Гитлера в разных игровых моментах. Туалетная бумага! Туалетная бумага покрывалась, квадрат за квадратом, карикатурами на Черчилля, Айзехауэра, Рузвельта, Чан Кай-ши, имелся даже вахтенный Штабной Карикатурист в постоянной готовности для заказных иллюстраций по чистой бумаге, для знатоков-любителей, которые в постоянных поисках неординарного. Вагнер и Гуго Вольф транслировались через репродукторы из радио-рубки. Сигареты были бесплатными. Бойко катилась жизнь на борту Сортиросудна Rücksichtslos, прокладывавшего свой курс от Свинемюнде к Гельголанду, в любое место, где появлялась нужда в нём, под камуфляжем из оттенков серого, в стиле смены-столетий с резко очерченными корабельными носами, начинающимися от середины судна, так чтоб не понять в какую сторону оно направляется. Команда корабля размещалась фактически в персональных кабинках, каждый, и у каждого отдельный ключ и шкафчик, картинки пришпиленных красоток и библиотечные полочки для украшения перегородок… и там имелись даже зеркала прозрачные с тыла, так что ты мог расслабиться и посидеть, член болтается над ледяной водой в твоём унитазе, послушать свой VE-301 Народный Приёмник, и посмотреть на послеобеденную толкучку, деловитый перезвон подошв и разговоров, карточные игры в общих туалетах, чья колода, те на тронах настоящего фарфора принимают посетителей, некоторые из которых в строю, начинающемся за отсеком (тихие очереди, все очень деловитые, как очереди в банках), сортирные юристы делятся советами, всевозможные посетители приходят и уходят, ссутулившиеся команды подводных лодок нервно вскидывают взгляд, каждую секунду или две, к потолку, моряки с эсминцев резвятся над корытами (гигантские корыта! проложены во всю корабельную длину и, бытует даже такая легенда, уходящие далее в зеркальное пространство, чья длина рассчитана на присед от 40 до 50 страждущих срак, бок о бок, покуда непрестанная река бурунящейся солёной воды ревёт под ними), поджигание комков туалетной бумаги, вот что им особо нравилось, поджечь и пустить их, объятых жёлтым пламенем, за водой из верховьев потока и квохтать в ликовании, пока один за другим, в порядке очереди, сидельцы вскакивали с дырок, вопя, хватаясь, за свои обожжённые жопы, вдыхая вонь горелых паховых волос. Но и команда самого Сортиросудна не прочь были ушкварить шуточку, время от времени. Ну как забыть случай, когда корабельные слесаря Хёпман и Кройс, в разгар Птомаиновой Эпидемии 1943, направили линии отходов в систему вентиляции каюты старшего механика? Стармех, давний служака на Сортиросудне, добродушно посмеялся над хитроумным приколом и перевёл Хёпмана и Кройса на должность ледоломов, где парочка Механиков Экскременталистов увлеклись ваянием абстрактно кокашковидных монолитов из льда и снегом по всей Арктике. Время от времени какое-то из их произведений показывается на плавучей льдине, дрейфующей к югу в призрачном величии, вызывая всеобщее восхищение.