великие творения
                   былого

Как оказалось, её зовут Гели Трипинг, а балалайка от русского офицера разведки по фамилии Чичерин. По-своему, Гели тоже занимается разведкой—временами, во всяком случае. Этот Чичерин, похоже, держит гарем, по девушке в каждом ракетном городе Зоны. Да, вот ещё один ракетный маньяк. Слотроп чувствует себя участником экскурсии.

Гели толкует о своём ненаглядном. Они сидят в её комнате без крыши, пьют бледное вино, которое в округе зовётся Нордхаузенский Сок Теней. Над головой чёрные дрозды с жёлтыми клювами ширяют в небе, кружат в солнечном свете, взлетев из своих гнёзд в горных замках наверху и руин города понизу. Вдалеке, наверное, на рыночной площади, колонна грузовиков стоит, урча всеми своими моторами, запах выхлопных газов разносится по лабиринту стен, обомшелых, сочащихся водой, с тараканами в поисках поживы, стены сбивают с толку звук моторов и, кажется, он идёт со всех сторон.

Она худа, немного неловка, очень молода. В глазах её нет и следа порчи—возможно всю свою Войну она провела под кровом, в безопасности, покое, играя с лесными зверушками где-нибудь на отшибе. Её песня, соглашается она со вздохом, в основном просто мечтания: «Если его нет, то уж нет. Когда ты зашёл, мне почти показалось, что это Чичерин».

– Ничего подобного. Старательный пёс из породы ищеек новостей, вот и всё. Никаких гаремов, никаких ракет.

– Это по договорённости,– говорит она,– Тут до того всё неорганизованно. Без договорённостей никак нельзя. Сам увидишь.– И он действительно увидит—столкнётся с тысячами договорённостей об обогреве, любви, просто передвижении по дорогам, путям, каналам. Даже Группа 5-ти, живя своей фантазией будто они стали теперь единственной властью в Германии, остаётся просто договорённостью считаться победителями, только и всего. Не более и не менее реальной, чем все прочие, такие частные, умалчиваемые, пропавшие для Истории. Слотроп, хоть он пока что не знает об этом, является настолько же правомочным государством, как любое другое в эти дни в Зоне. Никакая не паранойа. Просто так оно и есть. Временные альянсы заключаются и расторгаются. Он и Гели достигают свою договоренность, скрытую от оккупированных улиц останками стен, на древней кровати с четырьмя стойками обёрнутой к тёмному зеркалу трюмо. Через крышу, которой нет, ему виден затяжной горный подъём покрытый деревьями. Вино в её дыхании, мягкий пушок в ямках под руками, в ляжках упругость саженцев под ветром. Едва он успел войти, она тут же кончает, фантазии о Чичерине, нескрываемо и трогательно, на её лице. Это раздражает Слотропа, хотя не мешает кончить и самому.

Тупизм нахлынул сразу же, как обмяк, пошли смешные вопросы типа какое такое слово отвадило от Гели всех, кроме меня. Или, может что-то во мне напоминает ей Чичерина, а если так, что именно? А интересно, где этот Чичерин сейчас? Он погружается в дремоту, вновь возбуждается её губами, пальцами, скольжением по нему росяных ног. Солнце в броске через их кусочек неба, затмевается грудью, отражается в её детских глазах… затем тучи, дождь, от которого она натягивает зелёный брезент с кисточками, что сама нашивала, на манер балдахина… дождь хлыщет с кисточек, холодный и звучный. Свечерело. Она угощает его вареной капустой, ложка из старинного наследства, с гребешком. Они снова пьют то же вино. Сумерки в мягких тонах. Дождь перестал. Где-то дети пинают пустую бензиновую канистру вдоль мостовой.

Что-то грянуло, хлопая крыльями, с неба, когти скребут верх балдахина. «Что это?»– сквозь сон, и она снова укрывает одеялом, ну же, Гели... 

– Мой филин,– грит Гели,– Вернер. Там в верхнем ящике шифоньера есть шоколадка, Liebchen, можешь его покормить?

Да уж, Liebchen. Выбравшись из постели, впервые за весь день вертикально, Слотроп снимает обёртку с Беби Рут, откашливается, решает не спрашивать, откуда у неё это, потому что он и так знает, и зашвыривает шоколад на брезент тому Вернеру. Вскоре, снова лёжа вместе, они слышат хруст арахиса, прищёлкивания клюва.

– Шоколадные батончики,– брюзжит Слотроп,– Что с ним не так? Ты что, не знаешь? Ему надо охотиться на мышей или ещё какую-то там херню. Ты превратила его в ручную сову.

– Ты и сам лентяй,– младенческие пальцы сползают вниз по его рёбрам.

– Ну—могу поспорить—ладно, забудь—могу поспорить, что Чичерину не приходиться вставать и кормить ту сову.

Она застывает, рука остановилась в движении: «Он любит Чичерина,. Никогда не прилетит полакомится, пока того нет».

Слотроп похолодел, точнее оледенел: «Э-э, ты ж не имеешь в виду, что Чичерин и вправду, э-э..»

– Должен бы был,– вздыхает.

– О. Когда?

– Сегодня утром. Но где-то задерживается. Такое случается.

Слотроп выспрыгнул из кровати до середины комнаты, хуй упал, один носок одет, второй держит в зубах, голова продета не в тот проём майки, зиппер ширинки заело, орёт блядь.

– Мой бравый Англичанин,– мурлычет она.

– Что ж ты раньше не сказала, Гели, а?

– О, иди сюда. Ночь уже, он где-нибудь с женщиной. Совсем не может спать один.

– Надеюсь, ты сможешь.

– Тише ты. Ну, иди же. Куда пойдёшь босиком? Я дам тебе его старые ботинки и расскажу его тайны.

– Тайны?– Ой, осторожней, Слотроп,– Зачем мне его—

– Ты не военный корреспондент.

– Ну почему все твердят это? Никто мне не верит.– Машет перед ней своей нарукавной повязкой.– Читать умеешь? Грит: «Военный Корреспондент». У меня даже усы вот есть, а? Прям как Эрнест Хемингуэй.

– О. Тогда я так думаю, что ты вовсе не ищешь Ракету Номер 00000. Надо же, глупо так ошиблась. Извини.

Ой-ой, мне надо уносить ноги отсюда, грит Слотроп сам себе, тут явный капкан для шантажа, мэн. Кто ещё будет гоняться за единственной из 6000 ракетой оборудованной прибором из Imipolex G?

– А про Schwarzgerät, тебе вообще до лампочки,– не прекращает она. Ну ни в какую не хочет уняться.

– Эт ты о чём?

– Его ещё называют S-Gerät.

Из списка последующей сборки, помнишь, Слотроп? Вернер, на балдахине, заухал. Сигналит тому Чичерину, точняк.

Параноики не оттого параноики (Пословица 5), что они параноики, а потому что постоянно вляпываются, эти ёбаные идиоты, в заведомо параноидные ситуации.

– Но как вообще,– аккуратно откупоривая следующую бутылку Нордхаузерского Сока Теней, чппок, с лучшей имитацией Кэри Гранта, на какую только способен, внутренности напряжены до звона, учтиво наполняет стаканы, один подаёт ей,– такая молоденькая прелесть, как ты, может что-то знать про всякие там ракеты, приборы.

– Я прочитываю почту Вацлава,– как если отвечает на вовсе тупой вопрос, но тот и вправду такой.

– Не следует болтать об этом кому попало так вот запросто. Если узнает, он тебя убьёт.

– Ты мне нравишься. Мне нравится интриговать. Нравится играть.

– Наверно, нравится подводить людей под монастырь.

– Ну и ладно,– выпятилась нижняя губа.

– Хорошо, хорошо, расскажи мне. Но не знаю заинтересуется ли этим Гардиан. У меня редакторы такие твердолобые, ты ж понимаешь.

Гусиная кожа собирается на её голых маленьких грудях: «Я один раз позировала для ракетной эмблемы. Может ты видел. Молоденькая ведьма верхом на А-4. Ненужная больше метла через плечо. Меня избрали Любимицей 3/Арт. Часть. (моторизир.) 485.

– Ты настоящая ведьма?

– Думаю, у меня есть тенденции. Ты уже поднимался на Брокен?

– Только-только прибыл в город вообще-то.

– Я отправляюсь туда каждую Вальпургиеву ночь с тех пор, как у меня начались периоды. Могу взять тебя, если хочешь.

– Расскажи мне про этот, этот Schwarzgerät.

– А я думала тебе не интересно.

– Откуда мне знать интересно или нет, если даже не знаю что тут вообще может быть интересного.

– Наверно, ты и вправду корреспондент. Умеешь крутить словами.

Чичерин с рёвом врывается через окно, Наган бьёт всполохами из кулака. Чичерин приземляется на парашюте и валит Слотропа одним ударом дзю-до. Чичерин вламывается на Сталинском танке прямо в комнату и разносит Слотропа 76 миллиметровым. Спасибо, что задержала его, Liebchen, покойник был шпионом, ладно, пока, мне ещё в Пенемюнде и к одной роскошной польской девке с грудями как ванильное мороженое, заскочу к тебе в другой раз.

– Мне, так думаю, уже пора отсюда,– грит Слотроп,– в пишущую машинку ленту надо ещё заправлять, карандаши подзаточить, сама знаешь как оно—

– Говорю же тебе, его сегодня ночью не будет.

– Почему? Отправился за тем Schwarzgerät, нет?

– Нет, последнего он ещё не видел. Письмо вчера пришло из Штеттина.

– Прямым текстом конечно.

– А почему нет?

– Вряд ли что-то важное.

– Он продаётся.

– Текст?

– S-Gerät, лопух. Человек в Свинемюнде готов достать. За полмиллиона швейцарских франков, если ты в курсе. Будет ждать на Странд-Променад, каждый день до полудня. В белом костюме.

О, даже так? – «Блодгет Ваксвинг».

– Он не подписал. Но не думаю, что Ваксвинг. Тот держится ближе к Средиземноморью.

– У тебя широкий круг знакомств.

– Ваксвинг уже легенда в Зоне. Как и Чичерин. Могу поспорить, что ты тоже. Как твоё имя?

– Кэри Грант. Ге-ли, Ге-ли, Ге-ли… Послушай, Свинемюнде это же в Советской зоне, так?

– Ты говоришь как Немец. Забудь про границы, Забудь разделения. Их нет.

– Есть солдаты.

– Это верно.– Уставившись на него,– но какая разница?

– О.

– Научишься. Всё приостановлено. Вацлав называет это «междуцарствием». Тут надо просто плыть по течению.

– Мне пора выгребать отсюда, детка. Пасибаньки за инфу, Скафлинг перед тобой в долгу—

– Ну, останься, пожалуйста.– Свернувшись на кровати, из глаз вот-вот закапают слёзы. О, блядь, Слотроп, ты лох… но она просто ребёнок... «Иди сюда».

Хотя, когда он вставил, она осатанела и малость сдвинулась, полосуя его ноги, плечи, жопу обкусанными ногтями острее пилы. Расчётливый Слотроп старается сдержать оргазм пока она дойдёт, как вдруг, нежданно, что-то увесистое, пернатое и со множеством острий рухнуло ему на поясницу и, дёргаясь, спускает его спусковой крючок и тут же Гели тоже ЗДЕННЦ! ииииии...  о, нас не догоняаат!. Хлопанье крыльев и Вернер—потому что это он—взвивается в темноту.

– Ёбаная птица!– Орёт Слотроп,– ещё раз устроит такое, я ему Беби Рут в жопу вобью, ую-юй— это сговор, это сговор, это вторичный рефлекс по Павлову! или ещё там что,– Чичерин надрессировал его так, верно?

– Неверно! Это я его так приучила,– она улыбается ему с полным счастьем четырёхлетки и до того открыта, что Слотроп решает поверить всему, что слышал от неё.

– Ты ведьма.– При всей своей параноидности, он прижимается под покрывалом к длинноногой колдунье, закуривает сигарету и, несмотря на нескончаемых Чичериных, что сыпятся поверх бескрышных стен с арсеналами уничтожения его персонально, даже засыпает вскоре, в объятии её голых рук.

* * * * * * *