БЕЛЛО: (Орёт.) Отлично, клянусь генералом от прыг-скока. Лучшая новость за целые шесть недель. Ну, долго мне ещё ждать? (Он отвешивает ей пощечину.)
ЦВЕЙТА: (Хлюпает.) Ты меня ударил. Я заявлю...
БЕЛЛО: Навалитесь-ка на него, девочки, пока сверху усядусь.
ЗОЯ: Да. Ещё и потоптать его! До того вдруг захотелось.
ФЛОРИ: Мне тоже охота, не будь жадиной.
КИТТИ: Нет – мне. Дайте мне его.
(Повариха борделя, м-с Кьог, морщинистая, седобородая, в засаленном фартуке, ботинках и серо-зелёных мужских носках, появляется в дверях, припорошенная мукой; в голой красной руке у неё скалка облипшая сырым тестом.)
М-С КЬОГ: (Вызверившись.) Подмогнуть? (Они хватают и держат Цвейта.)
БЕЛЛО: (Усаживается, всхрюкнув, на повёрнутое кверху лицо Цвейта, пыхкая сигарным дымом, оглаживает свою жирную ногу.) Кто бы подумал – Китинга Клея выбрали председателем Ричмондского Дурдома и, кстати, льготные акции Гинеса по прежнему на шестнадцати с три-четвертью. Дурак я набитый, что не купил тот пакет, про который мне говорили Крайг и Гарднер. Моя чёртова непруха, пропади она пропадом. А этот долбаный аутсайдер, Клочок, аж двадцать к одному. (Распсиховавшись, он гасит свою сигару в ухо Цвейта.) Где эта, Богом проклятая пепельница?
ЦВЕЙТ: (Заштырканый, задоопухший.) О! О! Чудовище! Мучитель!
БЕЛЛО: Напрашивайся на это каждые десять минут. Умоляй, упрашивай, как никогда прежде. (Он вскидывает кулак со скрученной фигой и сигарой.) А ну – целуй. И то, и другое. Целуй, тебе сказано! (Перебросив ногу, он усаживается верхом, стискивает коленями заправского кавалериста и возглашает густым басом.) Вскачь! Галопом до Бенбери-крос. Я поскачу на нём на Ипподромных скачках. (Он переклоняется насторону и грубо стискивает яйца скакуна, вопя.) Н-но! Жми! Я тебя выезжу как шёлкового.
(Он скачет на палочке-лошадке, подпрыгивая в седле.) Дама едет шагом-шагом, кучер едет рысью-рысью, джентльмен гонит галопом-галопом-галопом-галопом.
ФЛОРИ: (Дергает Белло.) Дай-ка и мне на нём. Хватит с тебя. Я первая в очереди.
ЗОЯ: (Оттаскивая Флори.) Нет – я. Я. Ты ещё не кончила с ним, сосалка?
ЦВЕЙТ: (Задыхаясь.) Не могу.
БЕЛЛО: Ну, я ещё не. Погоди. (Он сдерживает дыханье.) Проклятье. Погоди. Сейчас рванёт. (Он вытаскивает пробку у себя сзади, потом, скорчив рожу, громко пердит.) Получай! (Затыкает себя снова.) Так-то, к лешему, шестнадцать и три четверти.
ЦВЕЙТ: (В испарине.) Не мужским. (Он принюхивается.) Женщина.
БЕЛЛО: (Подымается.) И впредь чтоб ни ветерка: ни горячего, ни холодного. Твоё желание исполнилось. Отныне ты обезмужчинен и всецело моя тварь подхомутная. Влазь-ка в своё смирительное платье. Мужской прикид придётся сбросить, усёк, Рубинчик Коенский? Натягивай короткий шёлк, роскошно шелестящий, через голову и плечи, да поскорее.
ЦВЕЙТ: (Ёжится.) Хозяйка сказала – шёлк! О, в обтяжечку, в облипочку! Можно мне потрогать ногтиком?
БЕЛЛО: (Указывает на шлюх.) Такими же как они станешь и ты: припариченная, прокипячённая, надухобрызганная, подприпудренная, с гладкобритыми подмышками. Тебя обмеряют впритык. Безжалостно зашнуруют в тископодобные корсеты лебяжьенежного кутиллэ, с прокладками из китового уса, до ромбовидно стиснутой поясницы, полностью сходя на нет, и твоя фигура—пышнее, чем без шнуровки—будет охвачена тугой сетью одежд, плюс две унции нижних юбок, как минимум, да к ним кружева и висюльки со штампом моего, конечно, дома – чудесное бельё созданное для Алисы и чудные духи для Алисы. Алисе тесно станет: туго-претуго. Марта с Марией озябли бы в таких тонюсеньких наляжечниках, но шершаво деликатная подвязка вокруг твоих голых колен тебе напомнит...
ЦВЕЙТ: (Очаровательная субретка с горчичными волосами, щеки нарумянены, с великоватыми мужскими руками и крупным носом над порочным ртом.) Я примерял её вещи всего только раз, небольшая шалость, на Холлес-Стрит. Когда нам приходилось туго, то я и стирал, чтоб сэкономить на прачечной. А свои рубахи я откатывал ради чистой экономии.
БЕЛЛО: (Хмыкает.) Маленький помощничек, что так умиляет маменьку, ага! И, зашторив окна, в своём кокетливом домино показывал зеркалу свои оголённые ляжки и вымя козла в разным позах случки, ага? Хо! Хо! Лопнешь со смеху! А то подержанное чёрное платье для театра, что м-с Мириам Дендред продала тебе в отеле Шелборн, а заодно и короткие рейтузы, треснувшие по швам при самом недавнем её изнасиловании, а?
ЦВЕЙТ: Мириам, Брюнетка Полусветка.
вверх-скок