аннотация:
Будем смотреть правде в лицо — мир не стоит на месте. С момента нашего становления, как личность при понятиях, приоритетах и прочем трахомудье до мига, когда мы замыкаем круг жизни, он успевает взрастить новых потребителей на всё, чем пользовались мы и прочую всячину, которая нам и не снилась. Происходит перезаточка мира под свежих потребителей на рынке. То, что сейчас в нём предлагается под видом литературы слишком часто вызывает послевкусие дерьма. Данный роман не имеет целевой аудитории, он адресован тем, кто в силах пережить, понять, простить его несхожесть с нормальными романами для нормальных потребителей нормальной продукции...
На переработку собранного материала в текст ушло 8 лет. Роман публиковался в нескольких вариантах и потому
предисловия к нему бурно размножились. Основой варианта представленного сайтом послужила редакция 2024 года.
Сдвигая взгляд левее, можно различить фрагмент мраморной скульптуры из Древней Греции, чьё назначение и присутствие здесь объяснено в последнем из нижеследующих предисловий. Ещё левее—под заголовком "части романа"—представлено его оглавление, состоящее из 3-х книг, состоящих (совместно) из 14 частей. Книги обозначены порядковыми номерами. но никак не именованы; части именованы, но не нумерованы. Трудно сказать отчего так сложилось, наверное, проще будет свалить всё на традицию. Цифры в скобках (рядом с названиями частей) показывают какие конкретно страницы сайта предоставлены данной части.
введение в трёх предисловиях:
Пару лет назад на меня навалилась непонятная хворь, несколько раз в сутки я полностью отключался – терял сознание без оглядки на место и время: на кухне, во дворе, на ступенях перед дверью, затем медленно выплывал из сумеречного небытия обратно, подымался из лежачего состояния и пытался жить дальше.
1-го сентября, как законопослушный преподаватель, я добрёл до учительской в школе нашей деревни, но вместо «здрасте-поздравляю» сказал: «Отвезите меня меня в райцентр, не то помру». Полторы недели под капельницами лачинской лечебницы поставили меня на ноги и укрепили во мнении, что есть реальная опасность так и оставить ненаписанным роман, идея которого вынашивалась не одно десятилетие; а жаль.
Всё это вылилось в первое издание романа законченного за год с небольшим. Позднее, работая над переводом его на английский язык (жалко же – какой материал пропадает!), я увидел, что некоторые места русского варианта написаны наспех, едва обозначая детали неряшливым пунктиром, следствие трусливой спешки – успеть бы!
И вот, от стыда и досады за впопыхах пропущенные ляпы, пришлось засесть за очередную (клянусь – последнюю!) редакцию Хулиганского романа.
Что до изначального сюжета и увязки композиционных компонентов, то к ним у меня претензий нет – лихо закрученное не закрутить лихее, так что работа велась в основном над постановкой нужных слов в нужное место, одним словом – правка стиля. Это типа как бы наждачком пройтись по готовому изделию (для тех, кто понимает о чём речь, а остальные способны лишь «дзинькать висюльками своих дорогостоящих камушков» (Дж. Леннон из Ливерпуля) или просто «ебáльниками щёлкать» (Вл. Каверин из Конотопа)).
Вот вроде как и всё.
Всё!
2018-10-28
~ ~ ~
Что может быть банальнее, чем: «для автора его произведение — дитя родное»? И тут уже никто не виноват, что произвёл его не тем путём как заповедано природой-матушкой...Чё, сильно умный? Рожаешь через голову? Ребёнка Афиной Палладой назовёшь? Ну-ну...
Допустим, вытужил. Радуйся. Так не тут-то ж было! Стоит лишь повернуться ко свеже-выроженному творению спиной, моментально стартует разнузданная свистопляска: а вон там бы не так, а эдак насколько б круче было!. И выстраданное тобой дитя оборачивается полным собранием несовершенств и вызывающих дефектов.
Но—внемлите!—в этот момент я трахаю пятою оземь и говорю «стоп!» всем, кто меня слышит и кого это касается, «не смей!», говорю я, подправлять тобою же рождённый плод. Чего-то тебе в нём не так? Терпи! Либо рожай заново, но не клади кровинушку под нож пластической хирургии – обкарнают под очередную моду, чтоб вышла Барби, Синди, или другой бесцельный и непоправимый выродок. Смекаешь, о чём я?
Ну заменишь ты 1 слово крутым синонимом, что выудил вчера из интернета: лучше позже, зато в точку! Жаль не подвернулся он по ходу родовых мук, а зато теперь красивше будет.
СТОП!! Тот кусочек, что ты вырезал и выбросил, был капиллярно связан с другими кусочками в твоём произведении и блестящая находка так и останется чуждым шрамом, лоском седла на корове.
Поэтому — никаких правок, пусть живёт дитя каким уродилось, а когда совесть (или чего уж там выросло) задолбает твою отвёрнутую спину, впрягайся, Сизиф, заново и кати вгору третьего близнеца под всё тем же именем Х. Р.
В третий раз?!. Всю эту громозду?!. Да, что он так в меня вцепился-то?!.
...а может это я за него хватаюсь?. ведь в нём моя жизнь...
...отпусти, брат... я всё сказал...
2020-03-22
~ ~ ~
Предисловие, на всякий
§ 1. пояснения + извинения
И так и так — чем дальше, тем невозможней утаить хоть что-то, поэтому вилять не стану, а сразу признаю́сь, что — да.
Да, совершал попытки раскрылиться и, набрав разгона, воспарить высо́ко, типа я уже не я, а авиамодель: вот и летаю, где взбредёт моей фантазии, раскрепощённой и раскованной… Эгей!..
Однако всякий раз — хрясь! Вынужденная посадка.
Обидно ж, блин, да и больно… Особенно мордой если...
Ещё обидней, что когда попробую сам от себя, ну, этта, нафантазить как бы, то и близко даже на уши не налазит. А при таких раскладах процент свободы выбора — буквально голый ноль. Что и дало обоснование моей привычке говорить правду, всегда одну правду или — когда совсем невмоготу и некуда деваться — ничего кроме правды.
То есть, любой шаг влево или, он же, вправо, малейший выдерг из смирительной рубашки пережитого на своей личной шкуре пресекается с опережением самого позыва.
Подобное ограничение, отмечу с привычной прямотой, порою удручает до ощущений огорчения. А горечь гонит прочь несмелые надежды ну хоть как-нибудь пристроиться в ряды избранников богини-книготворицы, которые как на конвейере шедевр вышмякивают за шедевром.
Вот где мастаки! Они тебе что хочешь смаракуют — и про долю воровскую, и про выпаданцев. Хочешь самурайных дракул? А горничных драконов? Про любой вид любви на фоне галактических и мировых воен…
И всё-то у них до того триллерно, фантасто-боевично. А где потребует сюжетный поворот, они ж тебе поддетективят враз, для волнительности, самым что ни на есть бестселлерным макаром…
Ну, говорю же — горестно смотреть, что всё-то у них на мази, а ты — как оказалось по сословной принадлежности, — рождён ползать, и даже если склеишь воздушный змей из месячной подшивки газеты «Крот», ему на твой габарит грузоподъёмности не хватит…
Но чтоб они не слишком зазнавались, пусть знают всем своим пернатым поголовьем, — нет, не повывелась ещё нищета, у которой гонора — валом!
Любому сверхраскрученному бестселлеропи́сцу, вот отсюда, из своей почти безотрывно ползучей позиции, открыто заявляю: да хоть ты выюлись, но и тебе не всё по плечу.
Пешком по волнам ходить — слабо́? То-то же! Ну, и тем более сквозь стены…
И вообще ваша основная фишка — отсасывать кровь у посторонних. При скудном освещении, в условиях кошмарной антисанитарии.
И, раз на то пошло́ (а что с меня взять кроме правды?), хронически сумеречный дилетантизм царит на конвейере вашей птицефермы…
Впрочем, чем бы чадо не тешилось, лишь бы на таблетки не подсело.
§ 2. структура + текстура + содержание
Беря исток в своём пусть (сказать по правде) длинноватом, однако всеобъемлющем названии, роман струится через текущее у нас тут Предисловие, на всякий, а затем переливается в Эпиграф — отсюда до него рукой подать (немногословно краткий, но по сути).
И, прожурчав мимо пары перечисленных «Столбов Геркулеса», повествование привольно разливается в 3 книги из 14 частей, во всю ширь 250 глав удаляющихся, иерархически, от верховьев (где мы пока что тут).
Шестое-с-половиной чувство мне подсказывает, что среди струй могучего потока могут встретиться такие, чей плеск даст повод усомниться: а не чрезмерно ли, мол, загнул писатель угрозами беспрерывной правды и ничего помимо (см. § 1)?
Свободу мнений ещё никто не отменял (в отличие от свободы выражать его), однако скоропалительным торопыгам не помешает знать: тут вам не рысистые бега, чтоб рвать с места в карьер и, нахлёстывая, — к выводам!
Куда!? Кто ставил вас в известность о моей миссии? А? Так нечего и газовать!
Ладно, томить не стану, буду прям: задача не из простых, хотя не враг подсунул, а сам нарвался. Мне надлежит достоверно воссоздать правду жизни, в рамках охваченного книгою периода. И это без вариантов.
Хотя, вполне естественно, не всякой правде достаются тёплые объятия и поцелуи в каждую из щёк… Чёрта с два! Всегда найдётся умник завопить: «И он собрался это впарить МНЕ?! Во — борзо́й, в нату́ре!"
Мой кротко-сострадательный совет скептику подобного пошиба: «Брат, отложи Роман, покуда — даст Бог — и тебе дойдёт, что правда, как нехрен делать, такую может небывалость отчебучить, что не всякий Барон Мюнхаузен прочхается».
А если эта истина, неоспоримая при всей своей смиренности, ещё кому-то не раскрыла глаз, то можно только позавидовать непроходимому блаженству долбодона...
Само произведение представлено в стиле упрощённо-блочного формата, применяемого на протяжении почти всех абзацев (в 3-х книгах из 14 частей, куда вошли 250 глав), с намерением придать процессу чтения привлекательную лёгкость.
Местами попадаются пассажи с чуть более глубоким вертикальным выравниванием. Такие начинаются с «(...» , а заканчиваются на «...)», например:
(...такое форматирование — явный признак пребывания в подстраничном примечании, которое, однако, притянуто повыше — в текст, чтобы сопроводить его попутным комментарием либо внезапной мыслью, избавляя от необходимости прядать взглядом под страницу, а потом отыскивать: с какой, в конце концов, строки туда скакал.
Правда же, клёво, братан бот? А то! Всё по уму...)
Цитаты подаются отдельной строкой, выделяясь офсетом, курсивом и жирностью шрифта, вот так:
( Блистай! Сверкай! Ты! Чокнутый Алмаз!
И (в завершение техминимальных пояснения), по ходу части № 6, к тексту приложена иллюстрация, единственная на всю книгу (что значит эргономичный подход!), назначение которой — подтвердить, что, да, тут вам не потуга на сценарий сериально-анимэшного блокбастера, а всё взаправду, невзирая даже на невыполнимость миссии. Хотя ещё поглядим...
Изящество структуры (250::14::3) и незыблемость подхода (правда, как она есть, без лакировки и дисциляции) возбудили естественное стремление натянуть полотно не меньшей воздушности, которое и покрывать, наивозможно изощрённейше, в лучших традициях прекраснословного мастерства.
Не скрою — планка высока. Однако результат лицом в грязь не ударил. Тут не уткнёшься в колдобобины нервически вздрюченных штрихов, ни в подзачерпнутые в кильватере психоделизма кляксо-росплески (терминология не совсем доходит? Проспали на полста годков? Я вам отдельно растолкую, в кулуарах).
Каррочи, такой хрени тута — нетути!.. Я/мы/наши завсегда стояли за незатейливость приспособ и простоту рычажных передач. В том смысле, что здесь читателю не нужно расширять своё сознание дозой той или иной модной субстанции, чтобы повыпуклей въезжалось в лихие выкрутасы, причудливую переменчивость и мозгодёрные коленца многоспектрального изложения на плотно сложенном листочке, который тоже в коробочке оказался...
Что да, то — да. Хулиганский Роман повествуется от первого лица. И, вместе с тем, нет здесь — нет. Это не гимн Мне-Са́мому-Преса́мому-и-Просто-таки-Несравненному-Мне.
Не-а. У нас тут не предвидятся Нарциссо-автопортретные этюды. Что? Вот эта наглая тупая сволочь, это – я?!
Увы, но нет, что было, то сплы́ло. Мне уж и самому пришлось завязывать с овациями в адрес зеркала после бритья.
Скорее всего, тут получился поперечный срез целого поколения. Полотно с «Ночным Дозором» за отчётный (в ХулРоме) период.
Просто краски не успели ещё потемнеть в групповом портрете непостижимо захватывающей, бесподобно блистательной и самой чарующей эпохи из всех, истекших с момента изначального Творения.
Ничто не вечно, и, сдерживаясь от по-мужски горьких междометий, сейчвс я наблюдаю наш героический период небрежно упакованнным в пару нашлёпок-ярлыков (крест-накрест: «застой»><«перестройка»), и уже придвинутым на самый краешек прощальной минуты над бездной «Свалка Прошлого».
Однако сквозь любые бечёвки-упаковки вытарчивает неоспоримый факт: история не знала времён подобных тем, в которых так наивно молоды мы были.
§ 3. стиль + язык + возрастные ограничения
Всякое, без исключений, поколение людей вынуждено наслаждаться либо мыкаться в ходе доставшейся им молодости. Она — неизбежна.
Но не каждое из поколений берёт на себя труд воздвижения эпистолярной стеллы, чтоб надлежащим образом отметить мимолётный факт.
(...предупрежу, на всякий, тех, кто пока не знает (да знаю я, что таких тут нет, и это просто фигура речи такая, для вежливости), что «эпистолярный» означает «сделанный из писем».
Так сложилось, что 250 на 14 на 3 — это всего-навсего одно-единственное письмо с конкретным, кстати, адресатом...)
Сооружение, которому посвящено Предисловие, на всякий, воздвигалось в стиле... хм... как же нам окрестить его, чтобы подоходчивее?
Ладно, стиль, нарекаю тебя Стиль Оборзелого Реализма, поскольку балом у нас правит Тётя Голая-Правда, которой абсолютно по*бать не только писаные, но и секретные законы...
Отличительной чертой Оборзелого Реализма является благородная сдержанность при выборе средств, доводя, тем самым, своё благородство до полного беспредела.
Всё тут настолько кристально ясно, что нет нужды пристраиваться в какую-либо онлайн кодлу для синхронного прожёвывания — порционно, по куску в неделю, — дабы дохрумкаться до смака, который автор наподразумевал своим эзотерично-хрящеватым варевом, и совать их совместный нос под кастрюльные крышки в его творческой кухне...
Нет, здесь — диаметрально не тот случай.
Во-1-х, ты сперва умри, чтобы тебе выпала такая честь в сети. Да и то, если (это уже, во-2-х) правильный Немец подвернётся. Навроде того, что раскопал Шекспира, и успешно раскрутил ему рекламу, без которой Билл и по сей бы день пребывал вне подозрений.
Прошу заметить, что Рекламист дорылся до него 200 лет спустя, хотя благополучно усопший загодя просил (даже своим надгробьем!) его не беспокоить.
Все смекнули, а? Кому в наши дни по зубам чтение на языке с 300-летним сроком давности? То-то и оно! А виртуальные умники тут как тут, и — пошёл сбор отар в чатах...
Но пока мы с вами живы-здоровы (это в-3-х), я постарался упростить процесс чтения до старого доброго Сделай-Сам.
В виде явки с повинной предупреждаю, что бдительных страстотерпцев и борцов, ратующих за стерилизацию языка, неизбежно взъерепенит (уж это как пить дать) присутствие в Хулиганском Романе вполне устоявшихся выражения ненормативной лексики.
Но с моей, гуманной, стороны, чистюли — тоже люди, их тоже жалко, и я б за их команду грёб, да миссия не пускает, непозволительно мне искажать истину. В правдивом отражении жизни обиходных слов не избежать. Жизнь, как она есть, не укладывается в рамки детского кино. Поэтому настоятельно прошу всех, не достигших возраста 18 лет, незамедлительно прекратить дальнейшее чтение.
Последний раз предупреждаю — ТЫ ЭТО КОНЧАЙ, ПАЦАН! БРОСЬ, ГОВОРЮ! — а не то поздно будет.
§ 4. технические замечания + заслуженная похвала
Письма не принято разбивать на части или главы, подобная практика может вызвать у адресата неправильные ассоциации. Письма просто длятся и длятся, до самого своего конца.
Однако лишить Читателя маршрутных вех и компаса, бросить его без путеводной звезды посреди сотен и сотен страниц в любом направлении, мало того что смахивает на садизм (даже и в самую ясную погоду), но садизмом же и погоняет.
На такое я никогда не подписывался, так что за этим не ко мне, если кто понял…
Полный сочувствия, как истинный самородок джентльмен, к братанам и сестёркам из подвида двуногих среди прямоходящих в классе млекопитающих, которые привыкли считать себя разумными, я их не только пожалел, но и добавил Оглавление. Филантропически.
Это же — ахх-уеть, до чего я весь из себя гуманный!..
Помимо порнухи, в интернете имеются также этические нормы публикаций, для соблюдения которых страницы сайта содержащие "плохие" слова следует особо метить.
Как раз такою меткой послужит картинка "внимание — ненормативная лексика" для страниц с НЛО (ненормативно лексическими оборотами) в течении Х. Р. .
§ 5. изъявление признательности + правовая оговорка
Я благодарен всем, чьи имена помянуты в романе, а так же тем, кого там нет (вас неизмеримо больше, и ваш вклад в Хулиганский Роман не менее основополагающ).
А твоё, Дорогой Читатель, достижение данной строки — вообще бесценно. Потому что всякая книга производится бригадой из двух (всего!) участников: читателя и автора. Спасибо, твоё сотрудничество для меня (тут уже всерьёз, святыми вещами не шутят) — большая честь.
Ну вот и подошли мы к раздорожью, где каждый решает за себя: завернуть обратно — к привычно повседневным трудам и радостям, проблемам и наградам за успешное их одоление, к заслуженным оттягами по полной (в русле пристойности, как и подобает трезвомыслящим членам добропорядочных ячеек общества), что (это чисто между нами, как кореш корешу из одной бригады), возможно, самый верный курс, ведь загодя не угадаешь всё коварство ждущих впереди стремнин, водоворотов мощь, остервенелость шквалов... или таки продолжить греблю дальше — мимо буя, болтаемого зыбью, вот этого, почти уже истёкшего, Предисловия, на всякий — туда, не зная куда...
Тпру! Ничего себе толкнул речугу! Имею право дух перевести, а ты тем временем прикинь, взвесь неторопливо...
И, если уж совсем начистоту, оно неважно даже, как ляжет зернь — «за» или «против» — в любом случае, на меня пенять не замахуйся, тут вон правовая оговорочка присобачена:
* Да хоть куда своротишь, но прежним тебе уже не стать *
2024-02-22
вверх-скок