великие творения
                   былого

ТИСЫ: (Шелестя) Она права, наша сестра. Шёпотом. (Перешёптывание, поцелуи слышны по всему лесу. Лица дриад проступают из древесных и сквозь листву, наполняя её цветеньем.) Кто осквернил нашу молчаливую сень?

НИМФА: (Застенчиво, через раздвинутые пальцы) Там! Не таясь?

ТИСЫ: (Склоняясь) Да, сестра. И на нашу девственную мураву.

ВОДОПАД:

НИМФА: (Разводя пальцы.) О! Бесстыдство!

ЦВЕЙТ: Я рано созрел. Юность. Фавны. Это было моим жертвоприношением богу леса. Цветы тоже цветут весной. Стояла пора парования. Капиллярное притяжение – естественный феномен. Лотти Кларк, льноволосая, я увидел её на ночном горшке через неплотно сдвинутые шторы, в театральный бинокль бедного папы. Бурёнки рьяно хрумкали траву. С холма у Риальто-Бридж спустилось стадо, искушать меня своим изливом животного духа. Покрывались, и я… Тут и святой не выдержал бы. Бес овладел мною. А к тому же, кто видел?

(Побродяжка Боб, белолобый телёнок, просовывает жующую голову с влажными ноздрями сквозь листву.)

ПОБРОДЯЖКА БОБ: Моя. Моя видеть.

ЦВЕЙТ: Естественное удовлетворение потребности. Обстоятельства подгонят случай. (С пафосом.) Ни одна девушка на меня и глянуть не хотела, когда пришла моя пора на них. Слишком невзрачен. Они не играли…

(Высоко на Тёрне, проходя через родендродоны, клочкохвостая козочка с тугим выменем, сыпанула катяшки.)

КОЗОЧКА: (Блеет.) Мегегэггегг! Наннанане!

ЦВЕЙТ: (Без шляпы, раскраснелый, покрытый колючками чертополоха и репейника.) Регулярно занимаясь. Обстоятельства появляются после случаев. (Он пристально смотрит вниз на воду.) Тридцать две кверхтормашки в секунду. Гнетущий кошмар. Головоломный Илия. Падение с утёса. Печальный конец служащего гостипографии.

(По сребротихому летнему воздуху манекен Цвейта, забинтованный полотном для бальзпмирования, катится, переворачиваясь, с утёса Львиная Голова в пурпурные алчущие воды.)

МАНЕКЕНОМУМИЯ: Вррррцццрррцрлобсшрэ?

(Далеко в заливе между маяками Бейли и Киш идёт под парусами Король Ирландии, посылая суше расширяющийся султан угольно-чёрного дыма из своего раструба.)

СОВЕТНИК НАННЕТИ: (Один на палубе, в тёмной альпаке, жёлто-ястребинолицый, рука в вырезе жилета, возглашает.) Когда страна моя займёт свое место среди наций Земли, тогда, и не ранее, пусть напишут мою эпитафию. Я свершил…

ЦВЕЙТ: Подкатило. Прфф.

НИМФА: (Заносчиво) У нас бессмертных, как ты сегодня убедился, нет этого места и волос там нет. Мы каменно прохладны и чисты. Питаемся электрическим светом.

(Она выгибает тело порочным извивом, закладывает указательный палец в свой рот.) Обращался ко мне. Сзади всё слышано. Да как ты мог?..

ЦВЕЙТ: (Расхаживает, топча вереск.) О, я был полнейшей свиньей. Я и клизмы ставил. На треть пинты квассии добавить столовую ложку минеральной соли. Вверх от основания. Спринцовкой Гамильтона Лонга, подругой дам.

НИМФА: В моём присутствии. Пудровая пуховка. (Она краснеет и выставляет колено) И прочее.

ЦВЕЙТ: (Подавленно) Да. Peccaviлатынь: "я согрешал"! Я поклонялся этому живому алтарю, где спина сменяет своё имя. (С нежданным жаром) А почему одной лишь тонко надушенной, унизанной перстнями руке, руке, что правит..?

(Фигуры вьются, змеясь медленным лесным узором около древокомлей, взманивая.)