С приходом зимы у меня на руках начала меняться кожа. В каком-нибудь месте взбугриться сухой клочок. Потрёшь его, потянешь, и — снимается целая кожная полоска.
Я никому не говорил об этом, и за неделю снял всю кожу, как изношенные перчатки, до запястий. Но на ладонях так и не облезла. А из-под снятых полосок обнажалась новая.
Меня всегда отличали две врождённые Ахиллесовы пятки: наивность и впечатлительность...
Впечатлившись песней на пластинке в 33 об/мин, я наивно возжелал переписать слова, хоть пелась она на иностранном языке.
Моя попытка списывания не продвинулась дальше первой строчки, но даже столь минималистский результат сеял серьёзные сомнения. Один раз явно слышится «аза лацмадери», а ставишь пластинку по второму кругу — тут уже звучит «эсо дазмадери».
Сколько я ни бился, эти два варианта упорно сменяли друг друга. Но невозможно ведь, чтобы пластинка сама собой менялась, без фабрики грамзаписи!
Проект остался незавершённым...
(…много лет спустя я вновь услышал и сразу же опознал, когда Луи пропел с лазерного диска:
“ Yes, sir, that’s my lady…)
. .. .
Каток за дорогой изначально предполагался для хоккея. Со временем его окружили плотным дощатым бортиком, а в противоположных концах поля поставили хоккейные ворота.
После обильных снегопадов, мальчики чистили поле парой широких металлических щитов, наподобие ножа бульдозера. По верху каждого такого щита протянута длинная горизонтальная ручка для хватания, а толкали его не меньше двух-трёх мальчиков.
Снег переталкивали к бортику напротив раздевалки, и выбрасывали с поля широкими фанерными лопатами. Поэтому позади дальнего бортика образовалась снежная гряда вдвое выше дощатого ограждения.
В искусственных холмах слежавшегося снега, мальчики прокапывали тесные туннели, с развилками и закоулками, как на моих схемах секретного убежища.
Тёмными вечерами мы играли в прятки в тех туннелях, переполненных чёрной, как чернила каракатицы, тьмой, потому что столбы с фонарями стояли только на раздевалочной стороне катка.
Но стоило включить в туннеле фонарик, и — из чернильно-чёрной тесноты — появлялись гладкие, отполированные одеждой ползунов, стены с бессчётными искорками в их льдисто мутной глубине.
~ ~ ~
Год заканчивался. Под чёрным блестящим корешком отрывного календаря на стене, рядом с обледенелым окном кухни, остались считанные листочки размером с ладонь.
Сначала такой календарь содержит столько же страниц, сколько дней в году на его обложке. Плотная масса из сотен листиков, охваченных блестяще-чёрной жестью спинки-корешка, смотрится важной и солидной.
Каждый листок жирным шрифтом предъявлял свою неповторимую дату, а более умеренной печатью сообщал точное время восхода и захода солнца в этот день, добавляя (в отдельном столбце символов и цифр) отчёт о текущей фазе луны.
И всю эту компактно напечатанную уйму информации ты должен был оторвать и выбросить, чтобы шагать в ногу со временем.
Усугубляя горечь потери, вместе с информацией, выбрасывался (также безвозвратно) дизайн художественного оформления, в котором данным о движении небесных тел уделялся самый нижний край листка.
По центру стоял тот или иной Член Политбюро Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза (от его макушки до верхнего края плеч пиджака), который родился в этот самый день. Если же какому-то дню не досталось Члена, на выручку приходил портрет того или иного героя Гражданской или Великой Отечественной войны. Оборотная сторона представляла их биографии, но вкратце, из-за маломерности листка.
Раз в два месяца выныривал кроссворд (да, подсказки на обороте), а пятеро из дат печатались жирно красным, потому что они — всенародные праздники: Новый год, Первомай, День Победы, День Великой Октябрьской Революции, и День Конституции.
Но позднее Мама начала покупать отрывной Календарь для Женщин, где с лица, вместо Членов, грустили картинки задумчивых Берёзок, а сзади, вместо биографий, — выкройки для шитья, кулинарные рецепты или другие полезные советы.
У одного из таких советов я научился, как отучить мужа от склонности к спиртному:
“Насыпьте порцию измельчённой жжёной пробки в стакан с вином и угостите своего мужа незадолго до прихода гостей. Когда все соберутся, пробка начнёт оказывать своё действие и выпивоха не сможет сдерживать давление газов в своём желудке, он распукается, ему станет стыдно перед гостями, что и заставит его расстаться с постыдной привычкой”.
Я пересказал этот способ Маме, потому что она часто упрекала Папу за такую же склонность. Однако Мама полезным советом не воспользовалась.
(..тогдашний я не смог её понять — зачем жалуешься, если не хочешь снять причину дискомфорта? Повзрослев, я понял мою Маму, но теперь уже не могу понять способных к печатанию такого идиотизма.
Похоже, с пониманием у меня та же незадача, что и у журавля в известной притче — насилу шею вытащит из топкого болота, глядь, — крыло увязло, крыло вызволит, ан нога застряла...
А или это у меня только с пониманием так?..)
За неделю до зимних каникул классная руководительница объявила, что на школьном Новогоднем вечере будет проведён конкурс на лучший маскарадный костюм, в котором наш класс просто обязан победить.
Меня настолько воодушевила поставленная задача, что не сходя с места я был осенён идеей бесподобного карнавального костюма — никаких медведей с роботами! Я наряжусь… Цыганкой!
Мама расхохоталась, когда я поделился с ней конкурсным планом, но обещала помочь, потому что у неё оставались давние связи в Танцевальной Самодеятельности.
На мои осторожные расспросы в классе: кто какой костюм задумал для конкурса? — мальчики одинаково отвечали, что никто и не собирался что-то готовить, а придут в своём обычном виде.
Меня гнобила будничность подобной перспективы, потому что на Новогоднем вечере всё должно быть как в кинофильме «Карнавальная Ночь», — чтобы оттуда и отсюда серпантин, и конфетти кружились, словно вьюга…
Наверняка, всё это лишняя паника, как перед демонстрацией «Трёх Мушкетёров», которая всё же состоялась. А если мальчики не явятся в карнавальном, то есть же и другие ребята, особенно в старших классах, для которых Новый год — весёлый праздник...
Мама сделала мне маску как у Мистера Х в кинофильме «Мистер Х», только из чёрного бархата и с дополнительной чёрной сеточкой до середины подбородка. Теперь меня никто не распознает, потому что из Танцевальной Самодеятельности Мама принесла настоящий парик с длинной чёрной косой до пояса, красную юбку, белую блузку с рюшечками и чёрную шаль с большими красными цветами.
Когда я одел всё конкурсное, Мама и её новая подруга, которая въехала в комнаты Зиминых, так и покатились со смеху. Потом они сказали, а что если кто-то меня пригласит на танец? Надо заранее потренироваться.
По их совету, я взял стул и покружил его немного под пластинку с вальсом. Тут они вообще хохотали до упаду и сказали, что мне нужны женские туфли, а чёрные ботинки со шнурками никак не идут под красную юбку.
Туфли тоже нашлись, но они оказались на каблуках, потому что зимой босоножки не носят. Ходить на каблуках — трудно до невозможности, но Мама сказала: «Терпи казак, тренируйся, пока есть время».
. .. .
За час до Новогоднего вечера, мой карнавальный костюм сложили в большую сумку, и я пошёл в школу через тёмный зимний лес.
В школе я пробрался на второй этаж, где свет вообще не включали, и, в одной из тёмных классных комнат, переоделся в свой конкурсный костюм. Я спустился на первый этаж, хватаясь за перила, потому что ходить на каблуках не легче, чем с коньками на ногах.
Свет в вестибюле и коридорах первого этажа был довольно скудным. Но и такого освещения хватало, чтобы разглядеть — все, даже ребята из старших классов, пришли пусть хоть и не в школьной форме, однако же никак не в карнавальном. А где же праздник?! Где серпантин и конфетти?
Пара старших ребят, о чём-то пошептавшись, подошли ко мне: «Погадаешь, Цыганочка?»
Но тут появилась Старшая Пионервожатая школы, и отвела меня в спортзал.
Вплоть до Ёлки и вокруг неё стояли ряды сидений для зрителей предстоящей театральной постановки. Зря я кружил тот стул — танцев не предвидится.
Старшая Пионервожатая посадила меня посреди первого ряда, лицом к пока ещё закрытому синему занавесу. Потом она ненадолго отошла, и вернулась с девочкой в маске и костюме Арлекина — ещё одна такая же дура несчастная, как и я.
Девочку усадили на соседнее сиденье. Других ряженых в зале не оказалось.
Занавес распахнулся, и девятиклассники стали представлять свою постановку «Золушки». Костюмы их мне понравились, особенно клетчатая кепка Шута…
Спектакль окончился, все начали хлопать, а я понял, что сейчас даже Шут переоденется в свои штаны с пиджаком.
Покинув хлопающий зал, я поднялся наверх, в тёмную комнату, где оставлял свою одежду, и переоделся обратно.
Какое блаженство сунуть ноги в свои валенки после мучительских каблуков!
В дверях школы я столкнулся с Мамой и Наташей, которые пришли полюбоваться моим маскарадным триумфом. Я коротко им объявил, что никакого карнавала нет, и мы пошли домой через всё тот же тёмный лес.
~ ~ ~
(…счастливым быть проще простого — живи не оглядываясь, и очень скоро память сделает своё дело, — забудет и сотрёт все твои промахи, горести, боли. Смотри всегда вперёд — навстречу удовольствиям, успехам, праздникам…)
Хотя Новогодний вечер в школе провалился, впереди ждали долгие зимние каникулы и целых семнадцать серий «Капитана Тэнкеша» по телевизору!
Он будет скакать на коне, рубиться на саблях и дурачить Австрийских оккупантов его Венгерской Родины.
В комнате родителей, как всегда, Новогодняя Ёлка касалась потолка рубиновой Кремлёвской звездой на своей макушке. Среди блеска игрушек висели шоколадные «Мишка в лесу» и «Мишка на Севере», а также «Батончики», хоть и не совсем из шоколада, но тоже сладкие...
После провального карнавала жизнь улыбалась вновь...
вверх-скок
(…понятия не имею, найдётся ли научное объяснение подобному явлению, но скромно позволю себе предположить, что причиной ему стала книга, попавшаяся мне на полках Библиотеки Части.
Название, «Человек Меняет Кожу», чем-то оттолкнуло, но вместе с тем, и запомнилось, чтоб впечатлительный ребёнок на собственной шкуре проверил возможность такой смены…)