Первого сентября я пришёл в Конотопский Техникум Железнодорожного Транспорта вместе со своими сестрой и братом, потому что они тоже туда поступили по окончании их восьмого класса.
Студентов разбили по группам и построили во дворе на линейку, чтобы директор техникума толкнул свою ежегодно вступительную речь.
В общем строю студентов, я чувствовал себя как тот зэк, который отмотал свою десятку на Зоне, а ему накинули ещё три года, ни за что, типа: у тебя неплохо получается, так — на вот ещё и эти домотай.
И когда линейка закончилась, я заявился в отдел кадров техникума, забрал свои документы и пошёл устраиваться на работу в Конотопский Паравозо-Вагоноремонтный Завод.
Меня приняли в тот же коллектив, где уже трудился Владя, и на одинаковую с ним должность: ученик слесаря Экспериментального Участка по Монтажу Металлоконструкций Ремонтного цеха...
~ ~ ~
Как и большинство прочих цехов КПВРЗ, Механический возводился из кирпича огнеупорного цвета. В кладке начисто отсутствовали вычурные излишества старорежимных выкрутасов.
Просто, без загогулин и претензий, тянулись плоскости стен от угла до угла, определяя внешний вид и общее впечатление. Внутри же, они отстояли друг от друга на 27 метров. Для соизмеримости с общей длиной здания в 130 метров. На высоте 8-ми метров (снова-таки внутри) стены переходили в ажуры металлоконструкций арочной крыши.
Парой метров ниже, по рельсам, смонтированным вдоль боковых стен, прокатывался и громыхал, как Тор-молотовержец, мостовой кран. Толстенно-мощный стальной трос наматывался на барабан блока величиной с бочку, плавно вздымая громадный крюк и что уж там к нему прицепят, а тельферная тележка перемещала груз вдоль всей длины моста. И только кабинка оператора безотлучно торчала на его левом конце, в которую крановщица дважды за день восходила вертикально, — перебирая руками и ногами по лестничным скобам-перекладинам, вмурованным в кирпич стены, тоже левой.
Три крыла меньшей высоты примыкали к зданию Механического цеха.
Крыло направо — (первое после входа внутрь) — досталось Инструментальному цеху, а остальные два, распростёртые друг напротив друга, оставались под протекторатом Механического, но уже без кран-балок над головой. Да и станки в обеих крыльях помельче, не такие махины, как вдоль центрального прохода в основном корпусе.
. .. .
Ширины центрального прохода в Механическом цеху вполне хватало, чтобы смогли разъехаться два встречных автокара.
Автокар — это самодвижущаяся телега, только колёса в два раза меньшего диаметра, зато пошире и покрепче, и без всяких пневматических шин, — просто слой резины. Небольшая площадка на одном из концов приземистой самодвижки позволяет автокаровожатой стоять на ней с полным удобством.
У неё за спиной размещён узкий металлический ящик, повторяя её вертикальную стойку. Он невысок — ей примерно до серидины лопаток, с парой рычагов, параллельно торчащих (на уровне талии, но лишних наглостей себе не позволяя) из узких ящичных боковин, Типа подлокотников по сторонам площадки, чтобы карщице стоящей между ними, было за что ухватиться во время езды.
А вот и нет, — обманка! У баб только одно на уме: как бы тебя надуть! На самом-то деле, рычагами из ящика каровожатая делает повороты, влево и вправо.
По сути своей, автокар — это Тяни-Толкай. Он не станет домогаться места для разворота. После погрузки или разгрузки в каком-то узком закутке пространства, сама карщица раскручивается на 180°, стоймя на своей площадочке, и катит себе, откуда и приехала. Хитро придумано.
. .. .
Пол в Механическом цеху бетонный, но после всех росплесков машинного масла и следов тормозного пути бесшинных автокаров, он давно уж стал чернее даже, чем асфальт.
Метров за 30 от дальней торцевой стены, центральный проход пересечён дорогой — связующая коммуникация между пристройками протекторатных крыльев Механического. У дороги есть придорожная ограда — только одна, из вертикальных труб, — вдоль дальней обочины.
Эти трубы — граница, за ними — суверенный отсек Ремонтного цеха. Граница, разумеется, прозрачная, с тремя беспошлинными въездами — один как продолжение центрального прохода, а два другие вдоль боковых стен корпуса.
. .. .
Непосредственно за левым въездом, начинались железные ступени широкого лестничного пролёта с перилами из железных труб. По достижении стены, он переходил, перпендикулярно, в следующий, что поднимался уже вдоль неё до площадки перед дверью в контору Ремонтного. Это не просто дверь, а пространственный портал, через неё выходишь за пределы здания — на второй этаж в его левом крыле, хотя не всякий догадается об этом, заходя в контору Ремонтного цеха.
И, кстати, с этой же площадки перед порталом начинают вытарчивать из кирпича стены те узкие перекладины для крановщицы мостового крана взобраться, по утрам или после обеда, в свою кабинку и угромыхать в пространство над станками Механического. То есть громовержец тут — женского пола. А куда денешься? Феминизм даже богов теснит.
Дощатая дверь в стене под железной площадкой — это естественный вход в рабочую бытовку, она же раздевалка Ремонтного, которая, технически, также расположена в левой пристройке, но только на первом этаже. Точняк под своей конторой.
И (возвращаясь на территорию Ремонтного в основном здании) следом за дверью, в ту же стену упёрт своим торцом короткий полутораметровый стол. Поверх него постоянно валяется пара увесистых картонных папок не первой свежести. Из каждой кучерявятся лохмы чертежей, залапанных до черноты в ходе работ над ксерокопированными параметрами деталей.
Две неширокие лавки стискивают стол с двух сторон. Ими и завершается интерьер Гнездовья мастеров.
Впритык за правой лавкой, стартует ряд из восьми громоздких тисков, приболтованных — довольно далеко друг от друга — по краю общего всем им верстака, крытого листовым железом. Противоположный тискам край протянулся вдоль подножия шеренги высоких окон в кирпиче когда-то беленой стены.
. .. .
Основное назначение тисков — указывать, где тут чьё рабочее место. Первые в ряду — считая от Гнездовья — Яшины тиски, затем Мыколы-старо́го, дальше Петра, ещё дальше Мыколы-молодого, и — так далее...
Там, где кончались и верстак, и оконная шеренга, висели широкие ворота из двух створок, с калиткой врезанной в одну из них. Смешно же распахивать целые ворота, когда войти-выйти надо только одному. Тем более зимой. А пусть хоть и десяток — пускай по очереди ходят.
Под створками ворот в Ремонтный заходили рельсы железнодорожной колеи, проложенной вдоль торцевой стены почти до самого угла.
. .. .
Передняя грань 8-тисочного верстака тоже обшита листовым железом, а в нём, под каждыми тисками, — дверцы ящиков для инструментов, с аккуратно смазанными висячими замками. Чувствуется, что тут вокруг всё слесаря, а не... ну, в общем...
Первый — это ящик Яши, потом идёт ящик Мыколы-старо́го, потом… ну, в общем... и так далее...
Рельсы в конце Ремонтного — это тупик для медленно вползающих железнодорожных платформ (вот перед кем распахивают ворота́!), в которых громоздятся привезенные на ремонт конструкции, а что помельче являются в цех на автокарах.
Позади колеи, с отступом в полтора метра, проложена торцевая стена всего здания, пронизанная рядом высоченных окон в железных переплётах для расквадраченных кусков стекла.
В центре стены, повыше окон — аж под аркой крыши — большущий диск часов, какие чаще встретишь где-то на вокзале. Часы из породы электрических: спят-спят и вдруг — цок! — полуметровая стрелка проскакивает минуты на две дальше, и там опять идёт на погружение в летаргию, до следующего «цока».
В третьей стене цеха продолжение небоскрёбных окон до самой границы вдоль проезда из крыла в крыло Механического, однако вместо таможни там стоит сверлильный станок для всех, кому понадобится. Рядом с ним (возвратно продвигаясь вглубь территории Ремонтного) массивный акр стола разметчика с железным верхом. И уже в самом углу (вернувшись до предела), где кончаются рельсы тупика, — токарный станок со своим токарем.
. .. .
Вдоль продольно центральной оси Ремонтного цеха, установлен ещё один длинный стол-верстак, вернее два, лицом к лицу, со втиснутой между ними перегородкой из металлической сетки. Техника безопасности, вытекающая из жизненного опыта: если молоток, случайно, с размаху выскользнет из рук, сетка не позволит выбить мозги стоящему за верстаком напротив.
Навигация по Ремонтному цеху требовала сверхосторожного внимания к изменчивостям сложного фарватера.
Варежку не разевай, огибая навалы червячных передач посреди лужиц машинного масла с берегами из перевёрнутых, местами на бок опрокинутых, кожухов, чью ржавчину избороздили мазутные потёки; чуть дальше — цепи, не разбери-пойми от чего, и уйма всякой прочей всячины, которую привезли и сбросили на пол, уже который... месяц? квартал?.. тому назад, но до неё всё никак руки не дойдут — всегда вдруг вскочит что-нибудь срочное, что дальше некуда, настырно требующее, ну, беспредельно сверхбезотлагательного ремонта.
. .. .
Но это всё не по нашей части, мы — Экспериментальный Участок, мы вон там, за тем самым верстаком, что под окнами между Гнездовьем мастеров и створками ворот.
Ещё раз. Для понятки. Да, — мы Ремонтный цех. Но! Мы — Экспериментальный участок.
Короче, насчёт ремонта не к нам, наша задача вдыхать жизнь в проекты, экспериментально начерченные Конструкторским Бюро, в здании заводоуправления. Мы воплощаем идеи, выношенные их мягкими мозгами, в жёсткую реальность металлоконструктивных форм.
Возок на четырёх колёсах вместо двух, например, или стенд «Слава Труду!» для установки перед главной проходной. Или всякие несущие конструкции из двутавров и швеллеров помощнее — типа ферм, колонн, консолей.
Однако для такой крупногабаритной продукции в Ремонтном цеху недостаточно места, и мы собираем её снаружи — под открытым небом, — на стеллажах между конурой сварщиков (возле ворот тупиковой ветки) и окнами раздевалки.
Между прочим, на этих же стеллажах изготовлялись части телевышки для Конотопской телестудии. А и саму вышку монтировала затем бригада нашего Экспериментального Участка.
Но это было до меня...
вверх-скок