Вот и минули десять лет. Долго ль, коротко ль тянулась декада не мне судить, так как десять лет спустя это был уже другой я.
Десять лет назад из меня сделали ниву просвещения и принялись возделывать её для обращения меня в нужный текущему обществу член. Полагаю, пахари, сеятели и прочие пед-селекционеры достигли, в основном, стоящие перед ними цели.
Из сопливого октябрёнка, я вырос в ленивого комсорга школы, взвалив главную из своих обязанностей — сбор комсомольских взносов от рядовых членов ВЛКСМ — на свою заместительницу. И я перестал плевать в небо, осознав бессмысленность такого поведения. При наличии всемирного тяготения, это бесполезно…
И пусть мне не хватало комсомольского задора, чтобы на общих собраниях комсомольской организации школы петь «Интернационал», совместно с грамзаписью Большого Академического Хора, я твёрдо верил, что СССР оплот мира во всём мире (достаточно вспомнить красные флажки с жёлтым голубем для махания Советским народом на праздничных демонстрациях).
Вообще-то, мы самые сильные во всём, а отставание наметилось лишь в музыке. Любая песня «Битлз» содержит больше забойных аккордов, чем всё Советское песенное творчество. А причина столь плачевного положения одна — у нас все песни в ля-миноре…
Вот только не стоит Битлам лезть в политику. Кто дал право Джону Леннону объявлять, будто Советский Союз — Фашистское государство? Это ведь у нас 20 миллионов павших в той войне против Фашизма, так что «Битлз» занимались бы только музыкой.
Но всё равно Фурцева — сука поганая, что не пустила их гастролировать по Союзу. Сама-то послушала, за закрытыми дверями, насладилась в своём министерстве культуры, а потом — извините, ребята, но наш слушатель не готов понять вашу музыку. Ну, не крыса, а? А они же готовились, даже и хит уже написали «Back to the USSR», специально под это турнэ.
Что касается школьной программы, то химию я вообще не постиг, как и алгебру с тригонометрией, и ряд прочих предметов, до которых всё никак руки не доходили. Зато меня обучили отличать помещика Фамусова от его создателя, дипломата Грибоедова. Даже и с меньшим запасом знаний вступают на путь в светлое будущее...
А что-то менять, дополнять — уже поздно: срок истёк. До выпускных экзаменов рукой подать, а дальше — Выпускной Вечер, и романтическая ночь коллективного брождения выпускников, которые уже не одноклассники, но первый рассвет своей новой жизни всё ещё должны встречать вместе, по традиции.
Однако, всё это отходило на второй план перед кое-чем по-настоящему важным. Конкурс на звание Лучшего Вокально-Инструментального Ансамбля, он же ВИА. Да, мы готовились участвовать в конкурсе, объявленном горкомом комсомола. Так вы ВИА хотите? Вы полýчите ВИА!
~ ~ ~
Всю предшествующую зиму, задолго до того и не подозревая даже, что будет проводиться такой конкурс, мы занимались изготовлением электрогитар, по чертежам и схемам в журналах РАДИО и ЮНЫЙ ТЕХНИК.
Поначалу мы экспериментировали с пьезоэлементами, устанавливали их на обычные акустические гитары. Да, звук усиливался, как от микрофона всунутого гитаре под деку, но ничего общего с тем, как звучит электрогитара. К тому же, гитары за 7 рублей 50 копеек не смотрятся, как те — на чёрно-белых фотках различных рок-групп, с волосами до середины спины.
Захотелось гитары с крутыми рогами? Выпиливай из трёхсантиметровой фанеры.
Больше всего возни будет с грифом. Гитары, изготовленные нами в строгом соответствии чертежам журналов для продвинутых технарей, не строили.
Что значит «не строили»? Ну, если дёрнешь струну, прижатую на двенадцатом ладу, а потом её же, но уже отпущенную, получишь один и тот же звук, просто через октаву. А у нас звучали неодинаковые ноты, гитары «не строили». Вот что это значит...
Пришлось на корпуса из толстой фанеры ставить грифы от обычных гитар. Но на рогатом корпусе головка грифа обычной гитары с прорезями для струн смотрится, как на корове седло. Для замены головки, ты должен её аккуратненько выпилить и на место фабричной подгонять самодельную, с шестью колышками в один ряд.
Схемы электрической оснастки гитары паял отец, и он же принёс с РемБазы экранированный провод в металлической оплётке для подключения гитары в усилитель. Без такого провода гитары фонили диким воем за пределами всякой музыки.
Испытания проводились у нас на хате, изделие на стадии разработки подключалось в древний радиоприёмник. Отец сказал, что это без разницы — если тут заиграет, то через усилитель вообще будет бацать как миленькая...
Больше всего мороки преподнёс звукосниматель. Маленькая такая коробочка, крепится под струны, не касаясь, с отдельной катушкой под каждую. Одна катушка — это шестьсот витков медной проволоки тонкой, как волосок, намотанных от руки. Теперь остаётся умножить на шесть, по количеству струн, чтобы получился звукосниматель.
Наконец, всё собрано. Радиоприёмник подпрыгивает, рвётся вон из своей коробки, вот-вот лопнет от грома сталистых аккордов и рёва риффов, глушит вопли протеста матери на кухне. Ух-ты! Мы счастливы. Бомба! Отец вроде доволен тоже.
Теперь можешь всё разобрать по частям и заровнять фанеру корпуса наждачной бумагой, зашпаклевать и снова шлифовать, уже более нежной шкуркой, под пульверизатор (могу поспорить — выкрасишь красным) и — собрать заново свою новую сияющую электрогитару. Балдей!
Так что мы имели полное право (и снаряжение!) представить заявку на участие в конкурсе, организованном горкомом комсомола, который шёл в ногу с требованиями жизни. Общее число претендентов на лавры лучших в Конотопе составляло 2:
1) ВИА «Кристалл» при Доме Культуры имени Луначарского (он же Лунатик);
2) ВИА «Орфеи» при Клубе Конотопского Паровозо-Вагоноремонтного Завода (он же Клуб КПВРЗ).
Ребята из Лунатика не первый год в деле. На электрооргане у них шпилит Саша Баша, который закончил музшколу по классу фортепиано. Он был не только руководителем «Кристалла», но и капитаном команды КВН престижной школы № 11, которая нас сделала напоследок.
Кроме концертов в Лунатике, они играли ещё и «халтуру», то есть делали живую музыку за живую деньгу́: на свадьбах, днях рожденьях и вечерах отдыха — своим электроорганом, двумя гитарами и ударной установкой...
Нас тоже было четверо, мы ни хрена не рубили в музграмоте (кроме Чубы, с его четырьмя годами в музшколе по классу баяна), но за нами стоял Клуб, и мы были плотью от плоти Посёлка…
~ ~ ~
Если техническую мощь мы наращивали у нас на хате, то Клуб предоставлял «Орфеям» возможность музыкального образования. (Опять-таки не тревожа Чубу и его баян, который позволил ему запросто освоить бас гитару, партия которой совпадает с той, что баянист играет на кнопочках басов пальцами левой руки).
По совокупности всех этих причин, на концерт классической гитары в Клубе, о котором извещала скромная афиша лауреата-исполнителя Зверева из Киевской Филармонии, явились только два Орфея — Владя и я, потому что Чепе оно и вовсе не надо, он ведь не гитарист, а барабанщик нашего ВИА...
Вестибюль Клуба удивил непривычной людностью, и на площадке перед залом тоже не протолкнуться, в основном молодые хлопцы. А ведь и не подумал бы никогда, что молодёжь Посёлка так любит гитарную классику.
С контрамаркой в кармане, мы тормознулись в общей толпе, на площадке у входа в зал.
Вдруг снизу, от вестибюля, вверх по широким красным ступеням лестницы, и среди парней вокруг нас, зашелестало — типа шуршания ветерка, мчащего со спешным сообщением «ща ливанёт!» — голоса, в полшёпота, объявляли друг другу: «Вафлистки! Вафлистки идут!»
С первого этажа по прямому пролёту лестницы восходили две девушки. Площадка встретила их оглушительной тишиной и взглядами, прикованными к ним, немо, поголовно. Меня поразила молочная чистота кожи девичьих лиц. Меж тесных стен вытаращенного молчания, они свернули вправо, проходя в зеркальный зал балетной студии, где проводился вечер отдыха бурсаков из ГПТУ-4…
А мы с Владей отделились от ожившей толпы на площадке и повернули влево, влиться в горстку зрителей-слушателей черноволосого Гитариста Лауреата, в его классическом чёрном костюме «тройке» и в толстенных линзах, охваченных чёрной оправой.
Пары первых рядов с лихвой хватило для рассевшихся на почтительном расстоянии друг от друга слушателей. Он сидел над нами, на стуле у самого края авансцены.
Через проём едва раздвинутого занавеса цедился скудный свет полуосвещённой сцены. Он объявлял непонятные названия произведений и никогда не слыханные имена авторов музыки, а потом исполнял их на своей акустической гитаре. Но это не было тем, что мы привыкли считать игрой на гитаре. Что-то невообразимое. Недостижимое нечто…
После концерта мы с Владей постучали в дверь комнаты на первом этаже, где он укладывал свой классический чёрный костюм в твёрдый чёрный футляр своей гитары. Мы представились, как желающие научиться играть на гитаре. Что делать? С чего начать?
И он дал нам бесплатный мастер-класс. Он вынул обратно свой сложенный чёрный костюм и достал гитару из коробки жёсткого футляра, и показал, как извлекать полнозвучные флажколеты.
Затем он сложил все вещи обратно, и ушёл на Вокзал со своим футляром, чтобы ехать в ночи через её беспросветность куда-то ещё. Но, прежде чем выйти из комнаты, Лауреат Зверев посоветовал нам найти Польские музыкальные журналы, где часто печатают песни «Битлз» со словами и табулатурой поверх нотного стана.
Жаль, что в Конотопских киосках и слыхом не слыхивали про такие журналы...
вверх-скок