Бутыль #6 ~ Тихая пристань ~

Откуда тот чудила ващще нарисовался, мне чёй-то ни хрена не въехало. И близко ж не было, и тут вдруг — на тебе!

А и тем более никак мне его фокус на голову не налазит, что к моменту, когда он, хрен поймёшь откуда, взялся, я ещё просто сидел себе, не впавши, пока что, в истому и, ну буквально ж как раз прям только-только что, просёк улицу просвещённым взором.

Да, иногда сверяю своё состояние с текущим часом. Самый верняковый способ, потому как тикалку на себе держать — это показ явной отсталости. Но я ж не тормоз, и у меня такой привычки нет и близко, а время суток я определяю с оглядкой на окружающее состояние цикла жизни улицы. Наполненность пульса и ритм сокращений в текущую минуту тебе и без будильника подскажeт, если рубишь в этой теме, с погрешностью на плюс-минус две минуты. Но для человека в состоянии счастья, а тем более истомы, две минуты – это что? Ну так вот и я ж о том же...

Как улица теперь тут называется, навряд ли даже и припомню, они у ней, названия, то есть, тусуются регулярно и периодически, но чересчур часто. Память не успевает втянуться, а уже новая ротация приспела – то, блин, за белых, то за красных. Однако у нас на районе, я её и на ощупь опознаю.

Район тут тихий до умеренного, ментура никак не донимает, не-а, тишь да гладь.

В одиночку ни одна патрульная машина не рискнёт. Эт токо, когда целой сворой соберутся, мигалки запустят на всю громкость, «уйя! уйя!», тогда може – да... но шанс всегда не исключён на пулемёт Дегтярёва напороться, или какую-нито новомодную херню из Китайского ширпотреба. Так что, перед рейдом, не помешает гадалку навестить, на всякий: «Тёть, а тёть, мне на сегодня чё там написано?» Да только кто их, служивых, загодя оповещать станет? Бронежилетку с пукалкой получи и — «по коням!».

Предприятий производства и вовсе так особо никаких. Те два десятка Северных Корейцев, что 24/7 стрекочут, напролёт, машинками в том подвале, напротив бара «Мало Не Будет» — они не в счёт, то слишком лёгкая промышленность, если вывести средний живой вес на душу швейного работника.

Или же взять тех экзотичных соотечественников, потомков генофонда, который тут щедро сеяла делегация с Ямайки, в эпоху слётов на Международно-молодёжные Форумы Студентов... Так эти и вовсе особо не шумят: культурно, на пятом этаже девятиэтажки, «снежок» для Дона на дозы расфасовывают.

Правда, на той неделе один трудяга, из их аккордно-бригадного подряда, в окошко выбросился. Или помогли ему… Снизу ж не видно, а чужая бригада — потёмки.

Я на обед как раз чалапал, когда он свою лебединую песню, высоким альтом, исполнял… Блин! аж до ля-бемоля дотянулся! во второй октаве… Но задеть никого не задел, довольно аккуратно в асфальт — плюсь! Распластался… и — глазами в небо смотрит. Пристально так. С укоризной.

Сразу как-то и не подумаешь, что Ямайских кровей, скорее, за уроженца южных штатов Индии принять можно.

Ну два борделя ещё, оба под вывесками «Тайский массаж», для понятки… правда на миниатюрность обслуживающего персонала можешь не рассчитывать, далеко не та. Все массажистки — как на подбор — из средней полосы России. Каждая, как нехер делать, коня на скаку заломает. Не зря же мы в чипирующую глобализацию вливались.

Даже зала игровых автоматов нет, а всего токо пара полуподвальных игровых притонов, но там исключительно в «секу» режутся да в «очко». Мелководье, каррочи.

А шо шмаляют вечерами, так то подрастающая блатва свои стволы опробуют, так что с района за неделю не больше пары упаковочных мешков с покойником вывозят, среднестатистически...

А и истоме откуда взяться после ещё токо-токо второго маячка?

У меня к дури взвешенный подход, с учётом строгого соблюдения приличий гомеопатии: два маячка в первой половине дня, и два после обеда.

Ну да мне много-то и не надо, в уголочке культурно притулюсь, пачку чипсов схрумкаю, или хот-дога пожую, хорошо хоть эти доги смирные, ты его — кусь! — а он тебе и не тявкнет даже...

Сверху бурдой залил типа кака-какавы — вот и весь обед за день, теперь можно и восвояси, на свою скамеечную обсерваторию: отслеживать биение деловой активности, ну да и третий же пора принять, гомеопатически.

А полновесный косяк я только на сон грядущий забиваю. Мой персонально брендовый препарат ИСПОНОМ: «Изделие: Спокойной ночи, малыши».

Вощщем, варианта нету, шоб я его раньше не усёк и тут — здрасте-жопа-новый-год-приходи-на-ёлку! — прям как акварель из атмосферы, проклюнулся этот чудо в перьях.

Волосяной покров торчком, патлатый по моде 60-тых, когда «дети цветов» культурную революцию на калифорнийских пляжах раскручивали. С одежды, токо джинсы на нём, и те ж отхерячил, чтоб с них шорты стали, до колена... Ну так же видно ж, шо не резано, а рублено, на булыгу приложил и каменным рубилом хряскал, как неадекватный австралопитек… Глаза торчком — и по кругу бегают.

Каррочи, полная тебе картина Рембрандта: «Лох на ярмарке».

Ну тут я усекаю, шо он ко мне прокладывает свой общий курс навигации.

– Где я?– грит.

А мне чё? я после третьего маячка всегда вполне общительный: «Ну да»,– грю,– «тебе скажи где, так ты ж начнёшь тут спрашивать «а где моя рота?». Вали-ка ты прямиком к доктору Серафимовичу, со своими наводящими вопросами».

– А щас зима или лето?– спрашивает.

Ну охренеть, до чего обдолбался хиппи!..

– Смотря из какого тропика глянуть,– грю,– а сам-то ты, откуда?

– С Острова Свободы,– грит.

– Овва! Амиго марихуанисто! Куба – си! Янки – но! Как там Фидель? Ему на эксгумацию на когда назначено?

На это, он двумя пальцами за бороду под нижней губой ущипнулся, головой — дёрг! — и рядом на скамейку присоседился: «Скорей всего в пятницу»,– грит и, смотрю, глубинно так, в задумчивость погружается.

Тут по асфальту Мулаточка Майа профланировала, вишенка в своих сладких 16 годках, да старательно так — не идёт, а пишет знак бесконечности буфером ягодиц неотразимых... с явным умыслом, посылом и посулом персональным.

И чем, спрашивается, волосатик этот её так цапанул, а? Мимо меня таких вот каллиграфий не устраивает.

Он хоть типа затуманенным, но взглядом таки её проводил. Ну шо ж, смекаю, случай не безнадёжно запущенный, основной безусловный рефлекс — на месте.

– Особо так не гарцуй, бледнолицый, по дружбе предупреждаю, у этой юной скво батяня вышибалой пашет в «Мало Не Будет», если чё отделает так, шо ни одной городошной битой не повторить шедевра, ни даже двумя. А коли некуда эрекцию пристроить, так выбери зрелую леди из Тайского салона, эвона, напротив.

– А я чё, я ничё,– грит и обратно в свою задумчивость впал. Сидит у меня на скамейке, изображает «Мыслителя» из мастерской Родена, но с бородой до пояса...

И тут, откуда ни возьмись, тень пролегла, поперёк нашего общения. Так я ж и не глядя знаю, что это «нигга» подвалил, из местного молодняка, которые у Дона на подхвате. Ну не персонально, ясный пень, они от его гонцов наркоту получают, а как уже толканут, с навара им каплет определённый процент выгоды. Ну а друг друга, все, как один, «ниггами» кличут, насмотрелась пацанва голливудщины.

Стоит, значицца, и, выпуклисто так, жвачку чамкает, крутой же ж по само немогу, у него ж вчера на яйцах пушок проклюнулся. Вот и висит над головой, подмогу выжидает.

Эти нигги на улице не кучкуются — у каждого свой ареал, исходя из которого уже его, ниггины гонцы-шибздики, обеспечивают доставку товара на рынки школьных дворов и туалетов, мелкими партиями — однако держат друг друга в пределах видимости невооружённым глазом.

Когда один «нигга» переходит на явно крейсерскую скорость, то и следующий, в цепочке их якорных стоянок, тоже снимается и — следом, типа тех грифов в пустыне Невады, шо за десять миль на одну и ту же падаль собираются.

У меня телек, пока работал, с программы «Жизнь Зверей Без Прикрас» даже и на футбол не переключался...

Ну я ж говорил — вот и второй подтянулся, и теперь уже две ихних тени брошены на нашу скамейку. А зачем? Про этого хиппующего лоха и без бинокля видно, что слупить с него нечего, одна борода да джинсы рубанные.  А про меня улица знает: я вдумчивый — попробуешь наехать, так через краткий промежуток, если не кирпич с карниза так ещё что-то грянет, а креститься уже поздно, потому как шняга с Крысом — плохая примета на районе.

– Хай, нигга,– грю,– об чём месидж в твоём воцапе? Если вопросы к моему собеседнику, так у него верительные грамоты — правильная ксива: в самоволке из Санта-Моники.

Он только жвачку на следующий кутний перекинул и — дальше чавкает, пока ему дойдёт смысл сказанного. Утраченное, блять, поколение, членораздельную речь не различают без «мазерфукер!» после каждого второго слова.

Потом он на дружбана своего глянул, типа семафорит — нуждаюсь в синхронном переводе.

– Опаньки!– грю второму,– а я тя, нигга, знаю, ты сын Энди Кринолога, букемекера. И какие ж нынче ставки на шанс сборной России против Буркины-Фасо? Кстати, факано классный у тебя твой мазерфаканый прикид, блять.

И как он ещё не сварился в этом лакированном нейлоне? У них прикид, как униформа – все под одну гребёнку, а на шею цепь из рыжего литья... В Древнем Риме на рабов ошейники одевали, а эти тут сами, добровольно, в рабский хомут подставляются…

И тут он жилетку свою блискучую раздвинул, подол майки приподнял, а там, по закону жанра, из-под ремня рукоять вытарчивает не то макара, не то от люгера, на магнум у него мошны не хватит, у этого крутого куроса с пушистой мошонкой.

Но тут мой кругозор расширился аж до приступок перед следующей дверью, а там сидит причина инцидента, Мулаточка Майа, во всей своей юной красе из гибких ляжек под набедренной повязкой и тугих титек под майкой на голое тело, шо до пупка не достаёт.

И как это я не просёк, что она там, оказывается, тормознулась? Да, Крыс, не те уж у тебя рефлексы через эту грёбаную энтропию...

– Блять!– вскинулся вдруг хиппи и шкрябонул всей пятернёй под левой мышкой.

Тут у каждого налётчика челюсть распахнулись по самые гланды, а ихний гоп-стоп из чувственного танго перешёл на ритмичный галоп, в разные стороны, потому как от движения ловца блох, борода его распахнулась и обнажила бандальеру, подвешенную от шеи на грудь, а в ней обрез из бландербаса: Добро пожаловать на Карибы!

Однако Остров Сокровищ уже опустел, только Майа, на соседнем крылечке, своим сладким язычком по обильным губкам пробежалась да ещё дальше раскрепостила позу своих ляжек.

Тут только волосатик выпал вспять из своей задумчивости:

– А де тут кустик, шоб пассать,– грит и опять поскрёбся...

* * *