Ах, да! С тем же осенним призывом пригнали также «молодых» из Молдавии и Москвы. Немного, голов по десять…
У Молдаван такие чудны́е фамилии — Ра́ру, Шу́шу, хотя имена вполне даже обычные… Вася Шушу получил уведомление про посылку до востребования, на главпочтамте. Когда он за ней ехал, позвал Лёлика из Москвы, Виталика из Симферополя и меня.
Посылку мы забрали, и нашли столовую в городе, на втором этаже. Вася открывает крышку, а там —
"Вино, Молдавское вино,
Оно на радость нам дано!
Вася, как хлебосольный хозяин, принёс макароны с чем-то сверху, и под столом по стаканам вино разливает, чтоб работникам общепита проблем не создавать. И в таком плане мы прикончили не знаю сколько литров.
Ну чё? Пагнаали! И мы спустились на первый этаж, где Лёлик поссал в урну, пока Виталик его как бы загораживал для соблюдения приличий в глазах общественности.
. .. .
Этот Лёлик, он ващще бля полный отморозок. Однажды я пришёл на комбинат стройматериалов, там ещё такой длинный транспортёр — в основном под открытым небом, — что тянется наверх холма, под крышу, и подаёт туда глину или типа того. Работа Лёлика заключалась, чтобы ходить вверх-вниз по лестнице вдоль ленты транспортёра и ломом пробивать, если где глина застрянет.
Не помню уже зачем конкретно я туда пришёл, но когда Лёлик меня увидел, тот лом так и затрепетал в его руках, и в глазах отчётливо видно, до чего ж ему охота меня грохнуть. Ничего личного, просто так, раз ему в руки тот лом подвернулся. Однако у него квадратура круга тоже ещё не решённая, похоже. Грохнуть — грохнешь, а труп куда? Короче, сдержался он…
~ ~ ~
Мы покинули столовую и прогулочным шагом двинули вперёд, в дружеской беседе. Яркое солнце, белый снег, жизнь прекрасна…
Потом Вася и Лёлик начали выяснять, чья родина лучше: Москва или Молдова? Так, слово по слову, начали друг на друге бушлаты за грудки хватать. Но Виталик — вот молодец! Зачем, грит, на улице, пошли в какой-нито двор зайдём.
Заруливаем во двор каких-то двухэтажек, Виталик им типа Лондонского рефери попричитал, шо бляхами не бить и сапогами тоже, если соперник сковырнулся.
Скинули они пояса и шапки и — понеслась потеха молодецкая! Оба под метр восемьдесят, кулаки — как гири, один другого ахнет — по двору эхо отдаётся. Эгей! Окропим снежок красненьким!
Вася разбил Лёлику бровь. Лёлик, обливаясь кровью, упал на одно колено. Вася отошёл к бельевым верёвкам с какой-то стиркой там, и не идёт на добивание — богатыри блюдут правила.
Тут по крылечку двухэтажки какой-то мужик в тельняшке рысцою прибежал, грит, кто-то из его крысяр-соседей в ментуру брякнул. Короче, матч откладывается по независящим причинам. Лёлик морду снегом протёр, противники поодевались, и мы покинули спортивную арену.
Но боевой задор молодцев никак не унимается. Вот-вот снова сцепятся, мы с Виталиком их развели и держим по отдельности. Потом на пары разделились.
Лёлика я вперёд увёл и на ходу убеждаю, что Москва — столица нашей Родины, лучший город Земли. Метрах в десяти сзади, Виталик и Вася шагают, поглощены обсуждением подвигов Фет-Фрумоса из Молдавского эпоса.
Так, в мирных беседах, неспешно движемся. Но тут нежданно, справа, Волга тормознула, и два мента в шинелях — прыг на тротуар! Обложили.
Мы с Лёликом бляхи скинули, да на запястьях захлестнули, чисто для самообороны. Ну, и помахиваем ненавязчиво так, чтобы донести до сознания, мол, не подходи ко мне без ну́жды. Мент слева пушку выхватил.
И маленькая такая чёрная дырочка, а вкруг неё — кружочек солнечного блика на срезе ствола — уставилась мне прямо в лицо.
. .. .
В этот момент, вторая пара собеседующих перипатетиков прибывает в эпицентр раздора. Увлечённые темой обсуждения, они по сторонам не секли. И вдруг — опаньки! — резкая смена декораций: два солдата с бляхами противостоят двум ментам с пистолетом.
От переизбытка чувств и ассоциаций, ноги Виталика подкосились, рот распахнулся широко, и лишь в последнюю секунду успел он опереться о забор, спиною...
Исполать тебе, благословенная земля Молдавская! Ты зачала и вскормила Васю Шушу Доблестного! Истинный воин, преисполненный духом товарищества и боевого братства, могучим объятием охватил он ближайшего к нему мента — без пистолета который — и крикнул: «Беги!» Дважды повторять не понадобилось.
“ О боги! Как я боялся! Как бежал!
Вокруг и подо мною промелькивали какие-то заборы, деревья, холмы, буераки, крепостные валы и горные кряжи…
. .. .
Пришёл в себя я лишь посреди какого-то сарая с продольными щелями в стенах из горизонтально прибитых горбылей, и долго приводил своё дыхание в порядок.
~ ~ ~
Вечером в казарму явился только Лёлик. Ему нужно было застирать бушлат от крови пролитой из разбитой брови. Я отвёл его в кочегарку.
У них там тоже свои новости. Обмуровка печи в дальнем зале вся потрескалась, скорее всего из-за перегрева котла. Так вот почему в прошлом месяце нас отвозили в городскую баню!
Во время аварии, из всех тех трещин валил, по всей видимости, дым с чёрной сажей, которая пушистым слоем осела на печах и потолках в обоих залах. Накрылся мой косметический ремонт равномерно чёрным.
~ ~ ~
Сыпучие материалы перевозят в особых вагонах без крыши, а дно в таких вагонах — два ряда железных люков, которые распахиваются на обе стороны от железнодорожной колеи. При разгрузке сшибаешь на сторону крюк-запор, скрепляющий дно со стенкой, наружный край люка сваливается и перестаёт быть дном, материал ссыпается через произведённый выход.
Не знаю, для какой организации прибыли на станцию Ставрополь те пять вагонов песка, однако, когда на станции распахнули люки, оттуда ничего не посыпалось. Тогда заглянули снизу, и — увидали гладкий мелкозернистый монолит.
Песок отгружался мокрым или же попал под ливни на нескончаемых путях нашей необъятной Родины, а потом морозы превратили его в пять громадных параллелепипедов многотонного груза, намертво смёрзшегося внутри железных стен вагонов.
Ждать, пока всё оттает обратно, не получается, потому что, если в течение трёх дней после прибытия его на станцию или подъездну́ю ветку твоей организации вагон не возвращён железной дороге, то это классифицируется, как «простой подвижного состава», за который накручивается громадный штраф, и продолжает крутиться дальше. У получателей замороженного песка головы пошли кру́гом — проблема выглядела неразрешимой абсолютно.
. .. .
А и кто это у нас есть для решения проблем любой степени неразрешимости? Кто разгребает дерьмо навороченное руководящей, но тупой элитой, которым отроду и до могилы не приходится трудиться головой, а только языками, губками и прочим? Ну да конечно, извини, это слишком лёгкая: про рабов СССР…
Ну, просто на всякий: какой фактор нужно вбросить для решения проблемы любого уровня сложности?.. Да, ладно, брось кокетничать! Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь…
И потому на железнодорожную станцию Ставрополь привезли четыре грузовика нас. А для такого экстренного случая, нам даже выдали гладкие стальные ломы.
. .. .
Решать проблему снизу, через распахнутые воротца на дне вагонов, не имело смысла, потому что на удары снизу монолит отбрасывал лом обратно в тебя, как это и предусмотрено соответствующим законом Физики. Придётся еба́шить сверху и — через борта вагонов — лопатами. Ходят слухи, что подвезут отбойный молоток, а может — два, ну а пока что — в атаку! — с тем, что под рукой.
Я малость подолбил, но скоро бросил, слишком уж задолбала монотонность ёбаного процесса, за годы моей службы. Однако стоять без дела — тоже не выход, при таком холоде да с моими изнеженными ступнями, которым столько раз довелось замерзать до полного анабиоза, а потом оттаивать обратно...
Миша Хмельницкий выдал мне деньги, сходить за «сугревом». Сам он не может, он сержант, ему за Узбеками присматривать надо…
. .. .
А и откуда только у военнослужащих деньги берутся?
Да, ланна, тут и думать нечего. БРУ производит различные количества цементного и/или известкового раствора. Сколько написано в заявке, которую передаст водитель самосвала, столько и произведут. А если заявка с подписью прораба как-то как бы затерялась? Водитель передаёт другую бумажку. Кому? Командиру бригады, работающей на БРУ…
И я вышел в город…
. .. .
Район вокруг незнакомый, и нужный магазин не сразу отыскался. После загрузки бутылок под бушлат, натуго препоясанный ремнём по чреслам, я толстенький такой стал. Кто сказал, будто стройбат плохо кормят?
Назад я шёл склонив голову. Не от стеснительности, а просто снег, сука, лицо сечёт.
— Почему честь не отдаёте? Вас что, не учили?
По Уставу внутренней службы, ты обязан отдавать честь любому старшему по званию, даже если это всего лишь ефрейтор. Но эта снежная крупа помешала вовремя засечь офицера, который меня остановил. А и к тому же, как только вскину руку ему козырнуть, те бутылки начнут из-под бушлата "Джингл Белз" вызванивать.
— Виноват, товарищ… — глянул ему на погон и — не врубаюсь. Просветов нет, как на погоне прапора, а звезда побольше, чем у майора, но тут листочки у него в петлицах углядел. — ...товарищ генерал-майор. Я задумался.
— Задумался он! Идите!
И это правильно — генералу и рядовому в чёрных погонах найти взаимную тему общения, практически, невозможно.
Единственный офицер, который за два года мне «Вы» сказал...
вверх-скок
(...испытывал ли я чувство злорадства? Если да, то недолго — до того мне это всё уже остоебенило…)