Во время концертов, мы не только стояли под боком прекрасноносой виртуозной Аиды, непревзойдённо вихляющей перламутровым блеском мехов её аккордеона, не только трепались с Молдавско-Украинскими павлинами из инкубатора на птицефабрике «Балетная Студия», негромко кудахтающими в ожидании, пока объявят их номер — нет! Далеко не только!
Мы неустанно исследовали таинственный мир закулисья. Любознательность привела к открытию вертикальной металлической лесенки, вмонтированной в правую сценическую стену, чьи перекладины кончались по достижении короткого балкончика, на высоте четырёх метров.
Приглядевшись, и подкрутив приклеенные усы, мы обнаруживали возможность восхождения на швеллеры под крышей, чтобы по ним перебраться на противоположный край, где над сценой тоже имеется балкончик, однако без малейшей лестницы для спуска.
Ну, так заворачивай оглобли и тарзань по швеллерам обратно, недальновидный Чунг!..
Но — чу! Что может находиться там, за той дощатой перегородкой, что протянулась высоко над сценой от стены до стены? Ага! Так это ж наверняка чердак над залом!
— Где ты лазишь весь в пылюке? Раиса тут орёт уже по полной, пошла тебя в Детсекторе искать. Щас, после снежинок, нас объявят!
. .. .
Так зародился и вызрел план бесплатного доступа к просмотру фильмов — с чердака на мостик, по лесенке на сцену, дождаться пока погаснет свет в зале, занырнул под экран, вынырнул на свободное место, сиди и смотри кино.
На первом этаже Клуба, рядом с комнатой художников, пожизненно распахнутая дверь выходила в закоулочную часть территории Завода, а рядом с ней начиналась добротная лестница, с железными ступенями и перилами, вплотную вдоль стены.
Прогулочным шагом возносишься на крышу, а там есть лаз вполне удобного окна, слухового, на чердак.
Всего-то и проблем — пробуриться через дощатую перегородку, что разделяет сцену и чердак...
Куба почему-то не подписался идти на дело. Оставил блестящую идею нам с Чепой на двоих…
Вскоре, тёмным зимним вечером с порывистым ветром, которому не хватило снега, чтобы превратиться в буран, вооружившись топором из Чепиного сараюшки, мы проникли на территорию Завода, пользуясь ближайшим перелазом.
Не мешкая и беспрепятственно, мы приблизились к тыльной части здания Клуба, поднялись на чердак и — огляделись...
Посреди обширного пространства, различился непонятный объект дискообразной формы, ориентировочно, метров до трёх в диаметре. Приблизительная высота составляла около метра над уровнем пола, вернее, обычной для чердаков засыпки.
Непосредственное исследование показало, что объект снабжён крышкой, также металлической. Типа случайно оставили на чердаке кастрюльку, а потом взяли и увеличили её зачем-то до 999.88%.
Частично сдвинув крышку, чтобы заглянуть под неё, мы убедились, что диск внутри — полый, а его круглое днище заметно глубже уровня нашего стояния снаружи.
Частые узкие прорези центробежно исходили от середины окружности (с отступов в 20 см от её центра) к стенкам неопознанной «кастрюли» (не доходя на те же 20 см).
Местоположение объекта относительно остального чердака, а также смутное припоминание чем-то знакомых очертаний прорезей в его дне подвели к выводу, что именно из диска свисает в зал громадная люстра с висюльками стекла молочного цвета.
Догадку тут же подтвердили длинные автоматные очереди из ППШ, заполняя диск, вперемешку с разрывами гранат, — сквозь прорези в днище. Кино про войну подельничало, по-братски, в наших не совсем законных намерениях.
Нервно скачущий по утепляющей шлакозасыпке, круг света от карманного фонарика уточнял курс крадущихся шагов наших ног.
Вскоре он упёрся в широкие доски, вертикально перегородившие весь чердак. Дедуктивно определив наиболее вероятное местоположение балкончика — (по ту сторону толстых досок), — мы принялись расщеплять и рубить их, с целью производства, посредством топора, дыры достаточной для поочерёдного вхождения.
Древесина оказалась довольно твёрдых пород, к тому же работу замедляли затишья между боями в подчердачном пространстве.
И только прорубив одну из досок насквозь, мы осознали наличие дополнительной проблемы — преграда оказалась, фактически, двойной перегородкой (2 в 1)!
Будучи дощатой с обеих внешних сторон, она ещё и заключала в себе прослойку из листового железа.
Сэндвичная технология, которая в будущем приведёт к расцвету компании McDonald's...
Рубить сталь топором — неправильно, что и стало причиной, не позволившей нам заиметь персональную лазейку в волшебный мир киноискусства.
Строители древности знали секрет сооружения сейфообразных чердаков...
. .. .
Как оказалось, и довольно скоро, весь план с дырой в перегородке был вовсе ни к чему, потому что Раиса научила нас раскалывать Директора на контрамарки…
К шести часам вечера Павел Митрофанович пребывал, как правило, на взводе. Когда тот или иной Детсекторианец возникал у него в кабинете с челобитьем, Директор отрывал полоску от листа бумаги на своём столе и, посапывая через ноздри, чтобы держать перегар под контролем культуры, писал неразборчивее, чем врач в аптеку.
Дешифровка рецепта складывалась в «промпустить 6 (шесть) челмвк». (Или сколько уж там желающих набралось на предстоящий сеанс.) Внизу он добавлял охрененно расфигуряченную подпись, — в два раза длиннее предыдущей строки.
После того как Тётя Шура запускала в зал Поселковых киноманов, и созерцание начальных титров исподволь погружало их в предстоящие грёзы, мы подымались на второй этаж и отдавали контролёрше драгоценный клочок. Она отпирала заветную дверь на балкон, и колючим оком сверяла наше количество с иероглифами контрамарки…
. .. .
Директор Клуба сложения был короткого и плотного, но без брюха. Его слегка припухшее (а зачастую раскраснелое) лицо вполне вписывалось в такое сложение, как и серовато-волнистые волосы, которые он зачёсывал назад.
Когда работники Клуба, совместно с любителями из художественной самодеятельности, готовили полный спектакль по пьесе Островского «На бойком месте», Директор Клуба просто сделал прямой пробор на своём темени, смазал волосы вазелином, и превратился в более натурального купца Царских времён, чем когда-либо удавалось всем купеческим гильдиям вместе взятыми…
Электрик Мурашковский расхаживал по сцене в роли Помещика, в белой черкеске из костюмерной Тёти Тани, и без конца прищёлкивал нагайкой, которую держал в своей клешне вместо кружевного платочка.
Даже Заведующая Детским Сектором, Элеонора Николаевна, участвовала в полномасштабном производстве классики XIX века.
Её должность в Клубе явно превышала должность Художественного Руководителя Детского Сектора, которую занимала Раиса, потому что Элеонора являлась в Клуб намного реже, и Раиса ей подхихикивала, когда подворачивался случай.
На свои визиты, как, впрочем-то, повсюду, Элеонора прибывала в ниточно висячих серёжках с крохотными вкраплениями блестящих камушков. Эффект оттенялся девственно белой блузкой с кружевным воротником. На общий аристократизм образа работали также заторможено манерные движения рук, столь контрастные с Плебейски энергической жестикуляцией Раисы.
Единственный случай, когда в ушах Элеоноры не болтались те её размолотые блёсточки, произошёл на представлении одноактной пьесы, где она изображала коммунистку-подпольщицу, пойманную белогвардейцами.
Беляки заперли её в одной тюремной камере с блатной уголовницей из Одессы-Мамы (в исполнении Раисы), и Элеонора успела перевоспитать воровку за Советскую власть всего за один (и, к счастью, единственный) акт постановки, прежде чем Степан, Завхоз Клуба, и Руководитель Эстрадного Оркестра Аксёнов (оба в белых черкесках и балетных сапогах) увели её на расстрел.
~ ~ ~
Если Директор отсутствовал из своего кабинета, мне приходилось покупать билет, как простому смертному, в окошечке кассы, — левофланговой в строю со списком фильмов и запертой дверью директорского кабинета. Раз на раз не приходится.
В один из подобных случаев, я вошёл в общий зрительный зал и уселся на ряд впереди пары девочек — Ларисы и Тани, что учились в одном со мной классе, — потому что хотя кассирша чиркала в билете на какой он сеанс и место, но кто вообще заглядывал в те билеты, помимо Тёти Шуры на контроле?
Когда-то мне втайне нравилась Таня, но показалась слишком недосягаемой своим заносчивым выражением лица. Поэтому я сбросил газ, тормознул и переключился на Ларису.
После уроков, я старался догнать её на Нежинской, по которой она ходила. Однако рядом с ней всегда шагала Таня, в качестве бдительно близкой подруги, они ведь соседки.
А когда Лариса участвовала в Детском секторе, я даже один раз провожал её по Профессийной до угла улицы Гоголя, но дальше она не разрешила. .
В тот период Таня тоже приходила в Детсектор так что, фактически, по Профессийной мы шли втроём. Таня всю дорогу подгоняла Ларису идти быстрей, а потом разозлилась и ушла вперёд одна.
Мы вдвоём дошли и расстались на упомянутом углу, откуда я пустился восторженно парить вдоль улицы Гоголя. В ушах моих всё ещё звенел милый девичий смех Ларисы в ответ на мой пустопорожний трёп. Однако приблизившись к обледенелой водоразборной колонке под фонарным столбом на углу Нежинской, я не смог сохранять этот душевный подъём далее, из-за пары контрастно чёрных, на фоне белого снега, фигур.
Когда они окликнули меня подойти.
Я опознал обоих. Тот, что пониже, — парень из параллельного класса, а второй — десятиклассник Колесников из нашей же школы. Они оба жили где-то на улице Маруты.
Доверительно угрожающим тоном голоса, Колесников завёлся мне втолковывать по теме, шо если я вааще хотя бы только раз подойду к Ларисе, и если он когда-нибудь услышит или ему скажут, шо я посмел, тогда, короче, в общем, я понял шó он мне за это сделает?
И эти толки об общих понятиях он повторял по кругу, малость меняя очерёдность, а меня сковал неодолимый страх, как нашкодившего пятиклашку, когда учитель на него орёт явиться завтра в школу с родителями.
И именно в этот момент я почувствовал, как что-то хапнуло меня за икру и треплет. Оглянувшись, я ожидал увидеть бродячую собаку, но там оказался совершенно пустой сугроб снега, и больше ничего. Вот когда мне абсолютно полностью дошёл смысл выражения «поджилки трясутся».
Он снова спрашивал, понял ли я его, и я бормотал, что понял. Тогда он переспрашивал, всё ли я понял, из того, шо он сказал, я мямлил, да, всё.
Но я не смотрел им в лица, а думал про себя: вот бы Дядя Толик, бывший чемпион области по штанге в полусреднем весе, пришёл сейчас за водой с вёдрами...
Нет, он так и не появился. В тот день я натаскал домой достаточный запас…
И вот теперь в публичном месте, перед лицом довольно переполненного зала, я уселся возле пары девочек, которые мне одноклассницы, а про одну из этой пары меня предупреждалось. Сурово. Однако, целиком осознавая неосмотрительность своего поведения, иначе я, почему-то, поступить не мог. Само так получилось.
Вызывающе, не таясь, я обернулся к ним в попытке завязать, поверх спинки сиденья, разговор, сквозь гам и предсеансовый галдёж зала.
Но Лариса хранила упорное молчание и смотрела в сторону. Отвечала мне только Таня, довольно односложно, словно равнодушная стена вкруг терема царевны Несмеяны.
И вдруг Лариса обратилась ко мне напрямую: «Не бегай за мной, а то ребята меня тобою дразнят!»
Я не нашёлся что ответить, лишь молча встал на ошарашенные ноги... Они бесцельно побрели вдоль тесноты между рядами... Вот и стена в проходе под балконом, ну, и что дальше?.. Бездумно, они свернули вправо, топая на выход, унося бремя разбитого сердца в моей груди.
А когда мы все вместе — я, пара ног, и переполнившие мою грудную клетку осколки — достигли самых последних рядов, моя чёрная печаль обернулась окончательным мраком — свет в зале угас для начала сеанса.
Чтобы дать глазам хоть немного привыкнуть к темноте, и не тыкаться куда попадя как слепой щенок, я присел на крайнее место в ряду, и — забыл страдать дальше...
По экрану ползли ярко-красные титры голливудского вестерна «Винниту, Вождь Аппачей»!
вверх-скок