великие творения
                   былого

У Тэди Блота обеденный перерыв, но сколько того обеда в примятом банановом сэндвиче, обёрнутом вощённой бумагой, поверх всяких необходимостей в его стильной планшетке — где и крохотная шпионская фотокамера, и коробочка тянучек, ментоловые пастилки на основе стручкового перца Для Мелодичности Голоса, солнцезащитные очки по рецепту, в золотой оправе, как у генерала МакАртура, пара серебряных щёточек-расчёсок в форме пылающего меча ГКСЭС, подарок Мамы, по его мнению весьма изысканный.

В это наполненное изморосью зимнее утро он держит курс к зданию серого камня, недостаточно крупное или историческое, чтобы упоминаться в каком-либо из путеводителей, в двух шагах от площади Гросвенор, чуть в стороне от официальных воинских маршрутов и коридоров через столицу. Когда печатным машинкам случается прервать свой стрекот (8:20 и прочие мифические моменты), а в небе не гудят американские бомбардировщики, и уличное движение вдоль Оксфорд-Стрит не слишком интенсивно, то даже появляется возможность расслышать чик-чирики зимних птиц снаружи, слетевшихся на кормушки, которые для них понаставляли девушки.

Плитки мостовой скользки туманом. Это середина дня под гнётом сумрака, табачного голода, головной боли и тяжести в желудке, миллион бюрократов усердно составляют планы смерти, а некоторые даже сознают это, многие оприходовали уже вторую или третью кружку, или фужер, что обволакивает реальность аурой какого-то отчаяния. Но сейчас, минуя вход, обложенный мешками с песком (недолгие пирамиды воздвигнуты от слишком любопытных), Блоту не до этого всего: он углублён в поиск правдоподобной отговорки, если его застукают, хотя это вряд ли, просто на всякий...

Добродушная, резинкожвачная девушка-очкарик на входе зазывно махнула ему двигать вверх по лестнице. Адъютанты в плотно-шерстяном расходятся вдоль коридоров по совещаниям, замы-завы, час-другой прихлёбывать по глоточку, дремать, и его, в общем-то, не видят, он тут примелькался, ну-этот-как-его, они тут вроде с Оксфордской, лейтенант из какого-то отдела в конце коридора с ТОТСССГ...

Старое здание расчленено распорядителями трущоб войны. ТОТСССГ сокращение от «Технические Отделы Трансакций Союзных Сил по Северной Германии». Эта сеть прокуренных закоулков бумаготворчества в данный момент почти безлюдна, полна высоких, как надгробья, пишущих машинок. На полу замызганный линолеум, окон нет: электрический свет жёлтый, дешёвый, безжалостный. Блот заглядывает в кабинет своего старого друга по Колледжу Исуса в Кембридже. Лейтенант Оливер («Тантиви») Махер-Маффик. Никого. Тантиви и Янки вышли на обед. Отлично. Достаём камеру, включаем настольную лампу, рефлектор направляем так, чтоб...

Нет сомнений, что в точности такие загородки по всему ЕТВД: три нищенские стенки прессованной фанеры продавленно-кремового цвета, даже своего потолка нет. Кроме Тантиви, тут же дислоцирован его американский коллега, лейтенант Тайрон Слотроп. Их столы поставлены под прямым углом, так что и не взглянуть в глаза друг другу, пока не скрипнешь стулом на 90°. Стол Тантиви аккуратен, у Слотропа — жутчайшая свалка, где и чёрт ногу сломит. Стол не расчищался до столешницы с 1942. Навал приобрёл плотность, пласты его скреплены вкраплениями бюрократической молофьи, неотвратимо просачивающейся до самого дна миллионами своих микро завитушек от красной-с-коричневым стирательной резинки, карандашной стружкой, лепёшками усохших пятен чая или кофе, крупинками сахара и Домашнего Молока, в супесь примешались также пригоршни сигаретного пепла, мельчайшие волоконца чёрных лент для пишущей машинки, выколупанные и брошенные тут же, канцелярский клей в процессе разложения, кусочки аспирина порастиравшиеся в пыль. В дальнейшем слое россыпи скрепок, кремней для зажигалки Зиппо, резиночек, канцелярских скоб, сигаретных окурков и скомканных пачек, случайно затесавшиеся спички, кнопки, огрызки ручек, обломки карандашей всех цветов и оттенков, включая чёрта-с-два-найдёшь гелиотропный и горчичный, Гладкий Вяз Таблетки Тэя от Горла, присланные мамой Слотропа, Нэйлин, аж из Массачусетса, кусочки лент, бечёвок, мела… поверх всего гуща забытых циркуляров, коричневые корешки от продовольственных талонов, бумажки с номерами телефонов, неотвеченные письма, истёртые листы копирки, и тут же — размашистые наброски аккордов укулеле для дюжины песен, включая «Джонни Дюбэ встретил Ирландскую розочку» («У него попадаются неплохие аранжировки», — уверяет Тантиви, — «ну, типа Джорджа Формби на американский лад, если возможно вообще вообразить такое». — Но Блот решил, что лучше не стоит). Пустая бутылочка тоника ращения волос «Кремль», затерянные кусочки пазлов разной формы, на одном неполный тёмно-карий глаз Ваймаранера, левый, на остальных зелёные складки в бархате халата, сизые разводы отдалённой тучи с нимбом оранжевого взрыва (вероятно закат солнца), заклёпки в обшивке Летающей Крепости, внутренняя сторона розовой ляжки девушки-недотроги с настенного постера… пара старых Еженедельников Разведывательной Информации при армейском разведуправлении, завиток лопнувшей, свившейся штопором струны укулеле, коробочки бумажных звёзд с клейким задом для маркировки разным цветом, части развинченного фонарика, крышка от круглой коробочки обувного крема Нагета, в которую Слотроп иногда заглядывает за своим расплывшимся по меди отражением, неопределимое количество справочников из библиотеки ТОТСССГ в конце коридора — технический словарь немецкого языка, Специальный Справочник или План Города изданный МИДом — и обычно, если не стащили или не выброшен, номер >Новостей Мира> тоже где-нибудь да воткнут — Слотроп заядлый любитель чтения.

На стене возле стола Слотропа прикноплена карта Лондона, которую Блот сейчас фотографирует своей миниатюрной камерой. Его планшетка распахнута, и в загородке начинает ощущаться запах бананов. Или закурить для маскировки? Здесь не проветривается, могут догадаться, что кто-то заходил. Ему потребовалось всего четыре экспозиции, чихк-чик-трак, ух до чего уже наловчился — а если кто-то вдруг заглянет, просто роняешь камеру в раскрытую планшетку, где свёрток сэндвича с бананом смягчит падение, замаскирует подозрительный звук, а заснятая кассета данных скрыта, — столько всего и сразу.

Жаль, что плательщик за эту маленькую шалость, не раскошелился на цветную плёнку. Интересно, есть ли разница, но Блот не знает у кого спросить. В наклеенных на карту Слотропа звёздах представлен весь спектр, начиная с серебряного (с пометкой «Каролина») в одном созвездии с Глэдис, зелёная, и Катариной, золотая, а взгляд уже притягивают Алиса, Делорес, Ширли, парочка Сэлли — тут в основном красные и синие — целая гроздь возле Тауэр-Хилла, фиолетовый сплошняк вокруг Ковент Гарден, туманность перетекает в Мэйфэйр, Сохо, и дальше к Вимбли, потом наверх к Хэмпстед-Хит — по всем направлениям расходится небесное мерцание этих частью отклеившихся звёзд из Каролин, Марий, Анн, Сюзан, Элизабет.

А возможно цвета клеились как попало, без какой-либо кодировки. Может даже и девушки ненастоящие. От Тантиви, после нескольких недель расспросов якобы невзначай (мы знаем, что вы учились вместе, но задействовать его несколько рискованно), Блот может только доложить, что Слотроп работает над этой картой с прошлой осени, примерно с того времени, как начал выезжать в качестве представителя ТОТСССГ на обследования разрушений в местах падения бомб-ракет — и в разъездах по местам, где погуляла смерть, ему, очевидно, хватает времени приударять за девушками. Если существует особая причина для расклейки бумажных звезд каждые пару дней, то он о ней не распространяется — она, похоже, не для посторонних. Карту приходилось видеть одному лишь Тантиви, и тот относится к ней со снисходительностью дружелюбного антрополога: «Просто разновидность невинного Янковского хобби», — отвечает он своему другу Блоту. «Может, чтоб не затерялись. У него и вправду довольно напряжённая общественная жизнь». А затем начинает делиться анекдотом про Лорейн с Джуди, про гомосексуального констебля Чарльза, пианино в мебельном фургоне, или про эксцентричный маскарад с участием Глории и её довольно ещё аппетитной мамочки, или о своей ставке в целый фунт на игру Блеквуд-Престон в Норт-Енде, про бесстыдную версию «Тихой ночки», и судьбу сокрытую туманом. Но ни одна из этих тем не развеет туман недоумения тех, кому докладывает Блот.

Ну вот. Дело сделано. Планшетку застегнул, лампу выключил и поставил где была. Может, успеет перехватить Тантиви в МЕХАНИКЕ И КОЛЕНВАЛЕ, самое время для дружеской кружки. Он покидает фанерный лабиринт под слабым жёлтым светом, против течения возвращающихся девушек в галошах, Блот неприступно неулыбчив, нет времени на шлёпы-щекотульки, знаете ли, ему сегодня ещё и работу надо сдать.

* * * * * * *