великие творения
                   былого

Высокая фигура в топорнодоматканом поднялась из тени и обнажила свои кооперативные часы.

— Боюсь, мне пора в ЗЕМЛЮ.

Отвеялся? Невозделанная почва.

— Уходишь?– спросили буйные брови Джона Эглинтона.– Увидимся вечером у Мура? Будет Трубер.

— Трубер!– протрубил м-р Бест.– Трубер вернулся?

Питер Трубер натрамбовал дробью дородную утробу.

— Не знаю, смогу ли. По четвергам у нас встреча. Если сумею вовремя уйти.

Йогибогичертовщина в палатах Доусона. ОБНАЖЕННАЯ ИЗИДА. Их книгу на санскрите пытались мы снести в ломбард. Скрестив ноги под зонтом зонтичных хвощей возводит он на трон логос ацтеков, действующий на астральных уровнях, их сверхдуша махамахатма. Преисполненные веры герметики в ожидании света, созрели для служения, лучась ореолокругом. Луи Г. Виктори. Т. Колдфилд Ирвин. Колени лотосно усевшихся дам притягивают их взгляды, докрасна раскаляя зрительные бугры. Полон своего бога восседает он, Будд, под подорожником. Поглотитель, душеглот. Мужедуши, женодуши, души косяками. Заглоченные кубарем скатываются и, с гулким подвывом, вопят:

— Похоже, нас ожидает литературный сюрприз,– сказал квакер-библиотекарь с усерьёзненной приязнью.– М-р Рассел, по слухам, готовит подборку стихов молодых поэтов. Мы все с нетерпением ожидаем.

Нетерпеливо взглянул он в конус света лампы, в котором три лица, освещённые, сияли.

Смотри. Запомни.

Стефен опустил взгляд на широкую безглавую шляпу свисавшую с ясеневой трости поперёк его колен. Мой шлём и меч. Чуть коснуться двумя указательными пальцами. Опыт Аристотеля. Один или два? Необходимость есть то, в силу чего невозможно быть чему-то иному. Следовательно, одна шляпа и есть одна шляпа.

Слушай.

Молодой Колум и Старки. Джордж Робертс берёт на себя коммерческую сторону. Лонгверс даст хорошую рекламу в ЭКСПРЕССЕ. О, правда? Мне нравится у Колума ПОГОНЩИК. Да, думаю в нём есть эта непонятная штуковина – гениальность. Вы считаете он действительно гений? Йитс восхищался его строкой: Как греческая ваза в заброшенной земле. Правда? Надеюсь вы сможете прийти сегодня вечером. Малачи Малиган тоже будет. Мур просил его привести Хейнса. Вы слыхали шутку мисс Митчел насчёт Мура и Мартина? Что Мур грех молодости Мартина? Ужасно остроумно, правда? Они смахивают на Дон Кихота и Санчо Пансу. Д-р Сигерсон говорит, что наш национальный эпос всё ещё не написан. Муру это по плечу. Рыцарь печального образа здесь в Дублине. В шафрановой шотландке? О, да он должен говорить на великом древнем языке. А его Дульсинея? Джеймс Стивенс делает довольно умные скетчи. Похоже, мы начинаем что-то значить. Корделия. Соrdoglioна итальянском: "печаль" . Самая одинокая из дочерей Лира.

По сусекам поскребли. Блесни-ка своим французским лоском.

— Весьма обяжете, м-р Рассел,– сказал Стефен, подымаясь,– если окажете любезность, передать письмо м-ру Норманну...

— О, да. Если он сочтёт его столь важным, оно пойдет. У нас столько корреспонденции.

— Я понимаю,– сказал Стефен,– благодарю вас.

Всего вам самого удобрённого. Свиногазета. Мудачья радость.

— Синдж обещал мне ещё статью для ДАНА. Будут ли нас читать? Чувствую, да. Гаельская лига хочет что-нибудь на ирландском. Надеюсь, зайдёшь сегодня вечером. Приводи Старки.

Стефен сел. Квакер-библиотекарь вернулся от выходящих. Краснея своей маской, сказал:

— М-р Дедалус, у вас самый ясный взгляд на вещи.

Он поскрипывал взад и вперед, подымаясь на цыпочки, поближе к небу, и, покрытый шумом исхода, тихо сказал:

— На ваш взгляд она была неверна поэту?

Встревоженно вопрошающее меня лицо. Почему он подошёл? Любезность или свет обращённый в самого себя?

— Где происходит примирение,– сказал Стефен,– сперва должен случится разрыв.

— Дa.