самое-пресамое
финальное произведение

Самолёт приземлился в аэропорту Одессы затемно, и я успел на первый утренний автобус (отправление в 6:00 от автостанции № 3, у Нового Базара), до Гвардейского через Новую Дофиновку.

За городской чертой меня сморила неудержимая сонливость, из-за которой я проспал остановку и очнулся уже только провезённым на 300 метров далее. По персональной просьбе, водитель затормозил взъехав на подъём. Под грузом белого тюка из Конотопа в сочетании с гитарой, я пересёк лесополосу.

Посреди огорода крайнего на околице домика, в тающем сумраке отступающей ночи, пожилой мужик в исподнем и баба в белой ночной сорочке прометали грядки домашними вениками. В движениях их отчётливо проступала странно отрывистая угловатость роботов-полуавтоматов. Глаза мужика застила стеклянность второй категории. У бабы я не разглядел, она старательно отводила свои в сторону. Довольно странная агротехника для текущего часа суток, но меня уже ничто не могло удивить…

. .. .

За моё 4-дневное отсутствие, асфальт не привозили. Однако розовую древнюю побелку стен старого общежития забрызгали снаружи, для сюрприза, аляповатыми пятнами и волнообразно непонятными разводами типа маскировочного камуфляжа. Но почему синькой?

~ ~ ~

И снова потянулись трудовые будни. Погода круто поменялась, потому что однажды, возвращаясь из Одессы, я обнаружил у себя в кармане всего только 3-копеечную монету позеленелой меди. «Это не деньги», — пояснил я в уме сам себе, и швырнул монету через плечо в заросли лесополосы.

Ровно три дня после этого — холодный ветер без устали дул с моря. Такое метеоявление наглядно опровергло легковесность моего мнения о трёх копейках, а заодно заставило воочию осознать смысл выражения «бросать деньги на ветер».

. .. .

Умер электрик-одиночка, не дойдя из Чабанки до общежития. Его нашли в поле на третий день. Я всегда знал, что это опасный отрезок пути; летом там постоянно летают круглые шарообразные пушинки, похожие на морские мины, однако, конечно, белые и значительно меньше размером. Наверное, он не успел увернуться.

Его хоронили на обрыве между шоссе и морем. На кладбище посёлка. Капитонович нёс впереди деревянный крест, словно знамя наизготовку, а сам обвязался узким длинным рушником через плечо, как дружки жениха на сельских свадьбах Вместо того, чтобы пришпилить булавкой носовой платок на рукав пиджака, как принято на похоронах в Конотопе. Хотя что с них взять? Они людских обычаев не знают, просто слышали звон и творят чёрти что.

В отцовском бушлате моряка с жёлтыми пуговицами, я изображал колоритную фигуру типа персонажа в кинофильме «Мы — из Кронштадта», но вспомнив своё стройбатовское прошлое, помог засыпáть могилу.

С кладбища провожающих отвезли автобусом в общежитие. Работницы шахтной конторы со дна котлована сготовили поминальную тризну из своих домашних припасов. Я всего попробовал — облопался не меньше, чем при визите на полевой стан Чомбе в студенческие годы…

. .. .

В общежитие снова привезли отремонтированную рацию, и мне пришлось перейти в комнату напротив, покинутую усопшим электриком. Вскоре ко мне подселили Васю, нового крепильщика. У меня поначалу возникали сомнения относительно его пола, когда случайно заметил красно-бурые следы на простыне его койки. Ну, словно от менструации.

Но он с жаром принялся объяснять, что ему под одеяло закатился помидор, который он во сне забрыкал ногами. Хотя я его совершенно ни о чём и не спрашивал.

Тут просто остров Беллами какой-то, все наперебой читают твои мысли. Не дают даже до конца додумать. Однако до чего простые объяснения порой находятся для непостижимых, на первый взгляд, фактов…

. .. .

Осень вступила в свои права. Я вставил стёкла в раму окна нашей будущей двухкомнатной квартиры, но асфальт всё ещё не привозили…

~ ~ ~

Однако течение будничной колеи прервал момент, когда из Вапнярки явился главный инженер с объявлением, что на меня объявлен Всесоюзный розыск. И что одесским шахтоуправлением получено письмо из НГПИ, с обвинениями в укрывательстве беглеца от работы по распределению.

— Так что — пиши заявление.

— Какое?

— На увольнение по собственному желанию.

— У меня такого желания нет.

— Держать тебя после такого письма мы не можем.

Поскольку я упорно отрицал наличие малейшего желания уволиться, изыскали компромисс на основании одной из множества статей Трудового Кодекса СССР: «увольнение по соглашению сторон».

Так, вместо избранного, я стал всего лишь стороною…

~ ~ ~

Напоследок я прогулялся по улицам Одессы в овчине нараспашку, как боец Крестьянской Армии Нестора Махно. Резиновые сапоги бесшабашно шлёпали по лужам после недавних ливней.

Вернувшись в общежитие, я упаковал их в тюк с остальной одеждой и инструментами, которыми начал уже потихоньку обрастать: молоток, топор, пила, утюг, электронагреватель, чайник, эмалевый белый.

~ ~ ~

Тюк я отправил багажом с железнодорожного вокзала. Потом вернулся в общежитие, где ещё оставался недавно купленный портфель и Болгарская сумка Aerobica, вместе с гитарой, чтобы наутро ехать уже в аэропорт.

Славик Аксянов зашёл к нам в комнату. Мы втроём приговорили целую сковороду картошки под «Болеро» Равеля из Васиного приёмника.

Я сказал Славику, чтоб он навесил дверь в туалете над лиманом. Она там в бурьяне валяется, я видел. Он поклялся исполнить моё последнее желание. Но всё равно, на всякий, я припугнул, что если не навесит, я буду ему являться, как тень отца Гамлету. Неподдельный ужас мелькнул в его глазах.

Кто бы мог подумать, что они тоже боятся привидений!.

* * *