научные            
                   труды

5

Как это делается, мне неизвестно, и потому в этом деле я на равных с кем угодно. Абсолютно.

Да, надо разомкнуться и совершить сущий прорыв к свободе, но как? Пошаговая инструкция конкретно отсутствует даже и на пиратских сайтах.

(Единственно, если повезёт, можешь набрести на конечный результат, подтверждающий возможность такого прорыва, специально для неисправимых Фом неверующих типа меня. Ну, скажем, Токката Баха в ре-минор, когда исполняется на органе.)

Ясно одно – без ноу-хау риск непомерно велик. Ведь тут не просто покидаешь зону комфорта, а вообще вламываешься на территорию зауми, которую каждый понимает по-своему.

Оказываешься в настолько невообразимом запределии, откуда ни один почётный сталкер МЧС не выведет. А если кто начнёт сертификатами махать, что я, де, вебинары проходил по данному вопросу, то просто плюнь (метафорически!) и разотри шарлатана, что посягает на твоё время-деньги своим пустым базаром.

Но даже и без личного знакомства с конкретными деталями «как» можно позволить себе предположение, что основная твоя задача на пути к творческой цели – это всемерно избегать уподобления Крису Марлоу (у которого когда-то Шекспир списывал), Льву Толстому (который к своим графским доходам ещё и графоманством подрабатывал), Уно Муно, и прочим остальным, кто наследил и засветился в списках всемирной литературы.

В общем, оставь великое великим, копирование кайфу не даёт. Карьеру, деньги, славу, женщин – не исключено, а вот насчёт кайфа – увы и упс.

Недаром бдительный Минздрав не упустил предупредить по данному поводу: «Подсядешь на шаблоны, погрязнешь в расхожей вторичности – готовься к расходам на антидепресанты, к неизбежной зависимости…», ну, и так далее (подробнее смотри в «Нескончаемом Приколе» Уоллеса, настольной книге Джима Ярмуша, автора «Мертвеца» с Джонни Деппом в заглавной роли).

Да, чёрт побери! Ходить непроторенными путями легко только Китайцам. У них иероглифов до тысячи и больше. А на всего-навсего 33-х буквах много ли наоригиналишь?

(Кто-нибудь замечал, что вслед за победой революции, урезавшей Русский алфавит с 35 до 33, Российская литература сошла фактически с дистанции, в мировом масштабе?)

И второе условие сущего прорыва в сотворение свободы – изволь «разомкнуться» из вязких уз всяческих клише, что и сделает тебя неповторимым…

Глава 5-я так и не покинула наезженную лыжню монолога (самоповтор тот же плагиат, закоротивший на себе любимом). Вместе с тем она стала лучшей из всех известных мне глав романа без границ, хотя профессор Аноним докатился в ней клянчить водку у попа!

Вот интересуюсь знать – когда этих профессоров готовят, они зачёт по моральному кодексу сдают? Или и у них там такой же ПТУшный бомжатник, как и везде?

Впрочем, это дело десятое – все там будем. Не той так иначной зависимости не миновать.

А стилистически 5-я превзошла все прочие составные романа без границ: предложения перестали смахивать на полы склада небрежного хранения круп крупного помола. И кучность бессмысленно навалянного вокабуляра снизилась. А почему?

Автор принялся описывать доставшееся ему детство. Да, тема не нова, но что с того? Главное не о чём, а как! Предложения стали гибче как-то, пластичнее. И в этом несомненный плюс.

Ну, а детство как детство. Купание в открытых водоёмах, хождение в лес по грибы-ягоды. Зовёт читателя оглянуться на реминисценции о безвозвратно милой поре, старается расшевелить струны трогательного роста.

Старшее поколение начинает вспоминать писателя Крапивина из журнала «Пионер». До планки Гайдара с Кавериным не дотянУто, но так ещё ж не академик, чай.

Со своей стороны испытал я к Алёше сочувствие – трудное детство досталось пацану, дефицитом на животных трахнутое: ни кошек, ни собак, ни даже лошадь не потрогал. Только дохлый улов рыб из озера, но и тех деревенское хулиганьё отобрало. Глубокая травма на всю жизнь, психологически. Теперь вот на должность писателя выбился и пишет, уставясь внутренним непрощающим взглядом на то сволочьё. Вот вам, гады, в отместку!

В главе набросаны 2 круга космического времени: 3-месячного отдыха на даче – это раз, и он позволял выжить в остатке годичного круга. То есть мальчику уже тогда претила бесчеловечность советского образа жизни и он мыслил категориями либерального блогеризма.

По ходу написания широко применялось время сущее. Детство представленное на 5 страничках поневоле слагалось эпизодически, что вылилось (скорее всего неосознанно) в применение сущего времени, чьи точки не связаны непрерывностью линии.

Но отчего же так и не случился сущий прорыв, что воспрепятствовало кайфу (который передался бы читателю)?

А просто потому, что автор забыл разомкнуться, тем более никто его таким финтам не обучал, а самому податься в поиск недосуг – поджимали сроки сдачи книги в премиальную комиссию.

Опять же обязанности должностные.

Всё это и оставило меня без подогрева, но нет во мне злопамятства и я таки перечислил выше положительные пункты глав 5-й.

Мы, неверующие-непротивленцы, – образец непредвзятости.

Отмечались также неясные намёки на «всё не так, как надо», эта отрыжку блогеризма оправдывает необходимость подкормки стихийных анархистов, на случай их присутствия в читательской аудитории. Им тоже надо крошек уделить. На всякий.

На сюжетную «подвеску» опять пущен Петро-Павлик и смотрящий его телохранителей – Юрик, полуглухой друг детства.

6

Аллелуйа! Гип-гип, ура! Ну, наконец-то!

Завершён наитруднейший этап проходки сквозь верхние слои из экспозиции поверх экспозиции поверх экспозиции (на языке профессионалов – «вскрышные работы»). Пошёл плавный, мягко-мимяшный переход в литературное лоно, каким мы его любим и хотим. И таки наклюнулись портреты персонажей, составленные как из их внешних черт, так и характеристик психологического свойства.

Ибо терпеливо ожидающий — своего дождётся.

(Но станет ли ему в радость это? Бабулька надвое гадала, однако вдумчивые оговорки грозят подпортить афористичность стилетом вырезьбленной строки, так что сиди тут в скобках и не рыпайся.)

Вот и пошло явление всеми любимого Дани Гранина с щепоткой Кира Булычёва. (Заметка на левой манжете: лабухи безмерно и повсеместно обожают имя второго, но почему-то со строчной буквы).

Дан ход кратко-ёмким брифингам о предшествующих и дальнейших судьбах персонажей. Пунктирно, но со вкусом.

Проваливай, постылая блогеристика! Наддай, залётные! Пади! Пади!

Живописательные портреты обнадёжили уже хотя бы тем, что женские Варламову удаются круче мужских и, следовательно, по своим преференциям (восславим же Всеблагой Промысел!) Варламов – натурал.

Трудно передать, какое это облегчение, а то от случайной даже мысли на тему Датской Девочки (романтическая драма, 2015) моя мошонка встрёпывается самопроизвольно, и её обволакивает неясная сумеречность, вперемешку с тоскливой прострацией.

Невзирая на мою упорно культивируемую толерантность.

Да, 6-я, по своим параметрам, стала долгожданным оазисом вокруг Уч-Кудука.

Отдельное мерси автору, что козыряя владением архаизмами («сей», напр.), он сдержался высунуть из своей колоды «сиречь», хотя и эта карта ему известна, стопудово.

* * *