научные            
                   труды

35

Слышь, Алёшка? А таки дал Тимка ключ тёзке твоему, вернее, Славику. Привёл он Фуфаеву к предстоящему месту жительства. Взглянув, заплакала любимая. Варламов же страницы 1,5 описывал эту жуткую помесь клоповника с бомжатником, а на душевное состояние Катеньки реагировал шуточками в духе Довлатова. Избранница его день за днём драила (писавший не уточнил — чем) доставшуюся надурняк жилплощадь, и Славик продолжал поливать о том духовникам православной церкви Чешских земель и Словакии, потому что матушка Анна вынуждена была принимать участие в его исповедальных оргиях. Она боялась, что профессор ввергнет попа в прежнюю алкогольную зависимость.

Муж и жена — одна сатана, как говорится, а сама ПЦЧЗС пребывает под юрисдикцией Московского патрирхата как экзархат, поскольку Константинопольский патриархат долго не признавал её автокефальной. У ряженых в рясы бюрократов своих кабинетных игрищ полон рот.

Он долго и нудно живописал плачевное состояние Московии (sic!) и обличал быдлюк безрогих, которые оттуда по Амстердамам расползаются. Но потом Фуфаева нашла на антресольной полке антикварный фотоаппарат, приватизировала его вместе с ванночками, реактивами и фотоувеличителем, и погрузилось в фотолюбительство.

На что Варламв тут же ударился в дифирамбы советским фотокамерам по сравнению с нынешней цифровой дрянью всего мира. Его анти-совочность патриотизму не помеха. И вообще функционально он весьма схож с фонтанчиком-брызгунчиком, который встроен в углу под кадкой с фикусом — добавить многозёздочности заведению — побрызгивает там и, вздрочившись до вершин своей патетики, не задевает никого. Он и неистовствуя знает своё место.

Усвоив склизковёрткость повествующего, я уж не жду упоминаний о чешских событиях весной 1968-го, — фонтанчикова фильтровальная система начеку.

Затем романописца потянуло чёт на психоанализ. Как, мол, так — родился он при Союзе и всё ещё тут, а Союза нет. Неуютно как-то. И главное — все гады на Запад уползли, а ему здесь куковать приходится безвылазно. Хмм. Довольно тонкий психоаналитический этюд и автопортрет --ическое селфи, 2 в 1.

А далее опять ретивое взыграло — забил в излюбленный набатный колокол под фикусной мясистою листвой. Чернобыль! Черно! бы! бы! бы! быль! Он, и только он стал заключительной победой советского волюнтаризма! Никакой иной строй не смог бы перебросить десятки тысяч (50 000) населения заражённой местности и обеспечить осёдлость в другой, среди неблагоприятно настроенных обывателей, а к тому же отмобилизовать рабсилу на уборку мусора в эпицентре взрыва. Потому что у тоталитаризма имеются свои большие плюсы. Просто Чернобыль подорвал былую мощь, и СССР от перенапряжения накрылся.

(Умный мальчик. Возьми пирожок БК на полочке. А когда на tv1 освободится должность политолога, тебе позвонят. Может быть...)

Нет-нет! Десятилетие тоталитарной бойни советской молодёжи в Афгане (1979 — 1989) лауреату с его насеста не видать, у него иная установка. И звонкая цель впереди.

На радостях, он крутанул в свою неоспоримую зону комфорта и выдал полстраницы колоратурного сопрано про Сталина беснующегося в своей могиле, и Ленина, стучащего в крышку Мавзолея, в своём разочаровании, что вызидженный ими красный тоталитаризм рассыпался в ранне-пенсионном возрасте.

36

Ну, как бы нАчало на что-то уже смахивать, скажи, Алёша? Если, конечно, абстрагироваться от слога, косно омертвелого. Подобное дерьмо способно подгадить даже нормальным апологетам контркультуры, — патетический фанфаронизм. Его прикармливают ради возрождения задроченных своей ежедневностью передовиц в центральных органах околевавшего советского строя. Боль же в том, что не один он в поле блогомаз, их рать несметная, этих обров так и не пропавших, по сей день, цепочка генетическая для заливки в кОнтенты шаблонов «Комсомолки» 80-х.

Но что же сбило вдруг накатанную бижутерность слога? Что его оправило, Алёша?

Постромки семейной драмы, вот что. В № 36 тематика землицей вдруг пахнУла. Повеяло натурализмом Эмиля Золя.

Хотя не исключаю и воздействие моравского вина из поповского НЗ, которым Славик — да по-хозяйски так! — заодно уж и попа Иржи угостил (щедрый оккупант), когда матушка Анна эту парочку так опрометчиво покинула в гостиной. Она ведь не ждала, что её отсутствие используется для подноготностей семейной драмы.

В общем, удалось, удалось Варламову роман «Земля» пера Золя Эмиля выдать на 4-х всего страничках (заметно меньше пафосил), и в дайджестной версии дело было так —

Прошла зима. Славик с Фуфаевой приехали на дачу, где брат его покойного отца, отставной полковник-«москаль» из ГДР, предложил поделить участок пополам и подписать о том бумагу.

Славик, как мелкопоместный интеллигент на 8-ми сотках, согласился. Но Фуфаева вклинилась — а дудки вам!

Подкаблучный Славик — на попятную, чрез месяц повестка в суд, весь участок — дядьке.

Фуфаева Славику — подавай на апеляцию! Мать Славика ему же, наедине — а я ж тебе интеллигентно подразумевала, что это ещё та фифа! Но ты не захотел матери понять!

Славик впал в прострацию, но чем-то внутренне осознаёт, что в ближайший период времени не сможет сделать Фуфаевой предложение, раз она такая выжига. Хотя и понимает, что у неё прицел на предстоящих им детей, возможно.

Однако предложение придётся на-пока отставить, ему потребуется время, чтобы от стресса оклематься и как-то внутреннюю травму пережить.

На всякий, решил повидаться с Петей Павликом. А тот уже в олигархи выбился, на берегу водохранилища приватизировал пионерский лагерь и сделал там свою усадьбу с пляжем, катером, личной охраной, бригадой кулинаров и группой особого назначения по сдуванию комаров с него, он хоть и импотент, но рядом крупный водоём как-никак, а кровососам пофиг с кого сосать.

Павлик Славику пособил просветительским разъяснением, что всему виной дед. Тому следовало бумаги по дачному участку на Славикову мать выправить, своевременно, пока на этом свете был. Вот и жди помощи от олигархов. Как будто не мог нарезать Славику 6 соток в своём поместье. И будущий профессор ушёл, тая обиду в сердце.

Неукоснительное подчинение автора «Одсуна» раз и навсегда избранной сюжетной линии приносит невыносимые страдания главному герою. Ради денежной премии от БК ему пришлось полюбить «хохлушку», которая оказалась подколодной кулацкой дочкой, внесла раздор в семью и лишила дачи.

Боюсь, это ещё ягодки того, что устроит ему Варламов через Фуфаеву.

* * *