научные            
                   труды

15

Чёт унылость меня обуяла. Истома в костях какая-то. Как только гляну, что это всего только глава 15-я, а Книга-то Большая.

И тут ещё Владимир Даль из 4-х своих томов Великорусского языка ехидничает: «Дух бодр, да плоть немощна? Так, что ль, старый пердун? А неча за гуж хвататься, коли каши мало ел!»

И прочее всякое. Недопрочитанное.

Так нихрена ж себе – четыре тома! Я ить не трактор.

Настроение, откровенно сказать, – альпинистическое. Как у того альпиниста, что стоит под горой, хлебальник в небеса задравши, и думает про себя: «Ну и нех-нихт себе!»

Хотя, может, и не думает, если получил правильное тоталитарно оболванивающее воспитание. Тогда вместо него ноги его думают: «А оно нам надо? Мы, что ли, нанимались переть на эту Килиманджяру Джомолунгмавну? А и туда же ещё Алёшку в рюкзаке пердолить, как олицетворение достижений российской литературы!»

Но тот, который на три этажа выше них, под козырьком бейсболки и позади очков противосолнечных сидит, на всё то только тупо рукой махнув, командует: «Поехали!» Сука мазерфукерная!

И открылось мне, непомерным трудом истомлённому, — нет, не хватит брызгов моего сарказма, ни строк яростных на всю эту Большую-Пребольшую Книгу. Тут надобна перестройка в ходе марша. Менять придётся приоритеты в преференциях, не то при рассмотрении второй части "Одсуна" волей-неволей скачусь к версификации самого себя любимого, а мне такая перспектива никак не улыбается, а претит. Не импонирует, короче говоря.

То есть пришла пора попотчевать производителя и пряником в местах, где чем-то-нибудь заслужит. Хотя, конечно, кнут в дальний долгий ящик отнюдь не стоит прятать.

Экономия на розгах — суть порча недоросля.

Ну так за что же похвалить мне отрока?

Да вот хотя бы! Информативно обрисовал предел мечтаний советской молодёжи: оказаться в группе молодняка вольера будущих ответственных работников.

Кадры решают всё в любой момент истории бюрократического государства. Ковать их следует смолоду. Под видом пионервожатых и переводчиков.в солнечном Артеке на побережье Чёрного моря у подножия горы Аю-даг.

Будущим кормчим великой державы доставалась там трёхразовая кормёжка в индивидуально избираемое время, совместное купание после отбоя, в голом виде, с последующим совокуплением, нет, не групповым, а кто кого сгрёб, на раздельных лавочках спящего пионерского лагеря.

(Теперь мне достеменно ясно кто на Фейсбуке делится картинками умильной пропаганды былого счастья жить в эСэСэСэРе.)

Отряд, где Славик был вожатым, состоял из трёх перуанских партизан в движения Сияющий Путь. Пара малолеток плюс один достаточно дозревший, генитально. Он положил глаз на вожатую-переводчицу Дашу, прикреплённую к пионерам из Югославии. Славик втайне вожделел её, однако Даша пошла навстречу желаниям перуанца, хоть у того дурно пахло изо рта.

Мотивом её послеотбойных побуждений к латиноамериканцу являлся её садизм по отношению к Славику, который синхронно переводил с испанского, пока его избранница и вонючий партизан выбирали лавочку для их соития.

В советских кадрах закладывалась и закалялась готовность жертвовать собой во имя своего же светлого будущего.

Следил ли Славик из кустов за течением полового акта, автор не уточняет. Но Большая Книга наверняка станет настольной для подростков онанистов, на сон грядущий.

Стоит похвалить Варламова также и за то, что заявление его героя «Мы не украли Крым у Украины», он, несмотря на московскую прописку, не завершил традиционным «На том стояли, и стоять будем!»

Подзанавесной «подвеской» главы стал плач девочки-толстушки лет 12-ти, на лавочке под мерцанием приморских звёзд в ночном небе.

* * *