научные            
                   труды

13

Сначала совсем темно было и очень мокро, и дух ширял над водами во тьме…

Это к тому, что изначально сказители посмелее были, и о том, что у них подкатило, шпарили прямиком.

Нынче уж не то. Нам теперь аудиторию подавай, чтобы нас вставляло творить великое искусство. Подобно воздуху нам публика нужна, хотя б и вымышленная, из собственного пальца насосанная, из своего немытого колена наколупанная.

Поэтому, граждане судьи, прошу вас проявить милосердие и снисходительность, касаемо моего подзащитного Алёши. Да, уже которую главу, начхав нв читателя базарит он исключительно с Иржи. А кто без греха?

Такое теперь времечко настало… Всяк сверчок даже на своём шестке уже по струнке ходит, страхом обуян, что спотыкнувшегося ждёт одно из двух: получить по тыкве, либо не получить премии.

А легко ли, спросите вы себя, на той на струнке грёбаной удержаться, трясясь всеми конечностями и «авторитетом», что вкруг пупка нарос?

Это Булгакову легко было воскликнуть: «За мной, читатель!» – не удостоверясь, из глубоко доверчивой невинности своей на тему поднявшей голову инагентурности, и порочащих связях с релокантами. Вот он и звал кого попало, без разбору, без своевременной оглядки на органы

Он тараканищ не боялся.

А тут остался предсказуемо скудный выбор из попа в количестве одной штуки. Однако же и то учтите, граждане судьи, что этим он занимается не в каждой главе подряд, а соблюдая правила гомеопатии и с метрономическими промежутками.

А и прошу также учесть смягчающее обстоятельство из бутылки сливовицы, вследствие которой подсудимый Варламов сделал из персонажа Иржи хронический символ для подмены традиционной зауми «Бог». Автор пребывал в состоянии аффекта под воздействием непривычного продукта, а вообще в быту он скромнен, и обходится просто вискарём….

Ну, а пока суд удалился для вынесения приговора, вспомним с чего это начиналось.

«Жили-были дед и баба...», как и другие сказки необозримо всемирной литературы вполне обходились без Бога с позывным «Иржи».

А теперь прошу обратить внимание на такое вот — «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына!»

Гомер! Я как чувствовал, что без древних греков не обошлось, даже сюда успели сунуть-вынуть. Вот с кого пестреть стали тексты обращениями к посторонним. Однако нам сейчас не до них.

Счастье, бонус небывалый выпал Алексею Варламову — он попал в понятые момента дионисизма при лавинообразном обрушении Советского Союза.

«Счастлив, кто мир сей посетил в его минуты роковые…!» — мудро замечает российский поэт Тютчев из позапрошлого столетия.

Проследим же, как в 13-й главе рассматриваемого шедевра (премианта Большой Книги) использовал писатель А. Варламов джокер, подмастивший Алёхе, выпускнику филфака. Чем потряс читателя поднаторелый мэтр, который (это чувствуется) и мастит, и опытен, где требуется? Что он донёс, представил что не виртуально вымышленной, а живой аудитории?

Ведь люди для того и читают, чтобы сопереживать, испытывать личные чувства, сравнивать с чем-то ими пережитым. Что им предложено? Чем потчевано?

Фирменным блюдом оказалась припудренная бородавка на подбородке кафедральной мымры, когда она орала на задрота в тощей бородёнке. Следующим в меню, пару страниц спустя, оказался тот же задрот, орущий с массой вдоль Тверской «Долой КПСС!»

Кулинарное диво подано с гарниром мелко рубленой рванины из полуупоминаний, полуаллюзий, полунамёков на события известные лишь тем, кому счастливилось читать газеты почти сорокалетней давности, смотреть каналы теленовостей тогда же, приперченные россыпью таких когда-то важных фамилий, которые ныне не всякий пенсионер припомнит…

Воззри! Вот что теперь проходит за произведение литературы. Прекрасная, эби-о-бля, словесность!

Пшики на проволочинках бенгальского огня, брошенного не догоревшим и до половины в стакан с водой и предыдущими утопленницами, — да, поискрил в пределах разумного риска, но про ГКЧП, танки на Манежной, баррикады труб под Белым Домом — пшик! пшик! пшик!

Могут не так истолковать и не туда засунуть.

(Кстати, Руст, заваливший, по оценке А. Варламова, весь СССР одним кукурузником, позднее оказался мелким подонком с манией величия. Уже в германском военном госпитале требовал секса от медсестры на основании, что он Тот Самый Руст, и посмотри какой большой у него нож в руке, а за окном палаты зависла такая сладострастная (!) луна.)

Но ты не смотри, что я худой и кашляю, понятка у меня на месте, и давно уже просёк, что таково ныне веление времени, как раз эта манера самое оно в проталкивании циферблатных стрелок. По кругу. Вопрос художественного творчества перерос в производственный вопрос, дорогие товарищи.

И ему находят соответствующее решение. Ура!

Бердяев не для масс не по причине физической недоступности текста, а потому что массам не с чем подступиться к пониманию его, после обязательного среднего. Чипирование в научно установленные сроки — залог здравомыслия в обществе. Пусть каждый совершит к чему призван функцией, исполняемой на вверенном ему участке производства.

Ты писатель? Изволь творить согласно производственным методикам вложенным в тебя наставниками в литвузах и на вебинарах чемпионов раскупаемости.

И помни — сверчкам с шестков лучше не высовываться, как и винтикам общественной машины по переработке количества в качество.

Впрочем, это уже другая история, и да помилует нас Иржи!

* * *