великие творения
                   былого

— Однажды утром откроешь газету,– убеждал извозчик,– а там чёрным по белому: ВОЗВРАЩЕНИЕ ПарнелА.

Он поспорит на что хочешь. Тут как-то ночью в забегаловку притопал дублинский фузилер, так он вообще его видел в Южной Африке. А скопытился он из-за гордости. Надо было или смотаться, или залечь на какое-то время, после комиссии кабинета № 15, выждать, пока всё станет как прежде и никто не будет тыкать пальцами. И они все, как миленькие прибежали б на задних лапках, как только он опять был бы в норме. И всё-таки он не умер. Просто прячется где-то. В гробу, что тогда привезли, были просто камни. Теперешнее его имя – Де Вет, генерал у буров. Его промашка была, что рыпнулся против священиков. И так далее и тому подобное.

Однако, Цвейта (с правильным правописанием) крепко изумляла их памятливость, ведь в девяти случаях на десять, сперва окатят дёгтем, да не парой бочек, а тысячью, прежде чем предать полнейшему забвению, уж как-никак двадцать лет минуло. Конечно, очень даже вряд ли, чтоб во всей этой трепотне, была хоть капля истины, но и даже просто предположить, возвращение, по его мнению, никак не стоило свеч, если взвесить всё как следует. И что-то в его смерти им явно против шерсти. То ли слишком уж беспрекословно он усоп от острой пневмонии, как раз когда различные политические манёвры близились к развязке и, как бы, смертью своей обязан тому, что поленился сменить ботинки и одежду, когда промок, вот и простудился и, не показываясь специалистам, отлёживался у себя в комнате, пока не умер-таки, среди широко разлившейся скорби, не прохворав и пары недель, либо, что очень даже не исключено, их бесит, что не удалось сделать это собственными руками. Разумеется, никого не извещали о его переездах, ни малейшего намёка на его адрес, бывший абсолютно чем-то типа "АЛИСА, ГДЕ ТЫ?", даже и до того, как начал пользоваться несколькими псевдонимами, Фокс или, там, Стюарт, так что замечание нашего друга извозчика не выходило за пределы круга вероятного. И ему, конечно, совсем бы не понравилось, как прирожденному вождю народа, каковым он, несомненно, и был, внушительная фигура полных шести футов, или, во всяком случае, пять и десять, или одиннадцать, даже если в носках, тогда как г.г. Всякие-и-Прочие, хоть и в подмётки не годились такому человеку, продолжили править курятником ещё долго после того, как их верительные грамоты вконец обветшали. И тут напрашивается вывод: кумир на глиняных ногах. А потом семьдесят два его верных соратника открыли по нему пальбу, забрасывая грязью наперебой. Точно так и с убийцами. Неодолимое чувство – поневоле тянет вернуться и показать недоучке в заглавной роли как оно делается. Ему однажды довелось увидеть его вблизи, когда разбили набор в НЕПОКОРИМОМ—или то была ЕДИНАЯ ИРЛАНДИЯ?—привилегия, которой он глубоко дорожил и в действительности подал ему его шёлковую шляпу, когда ту с него сбили, и он ещё сказал спасибо, храня, при всей его взвинченности, которую он, несомненно, испытывал, полную невозмутимость внешнего вида даже при той небольшой неприятности, что стряслась под занавес, вот что значит воспитанность до мозга костей. И всё же, опять-таки насчёт возвращения, считай что крупно повезло, если не спустят пса, при твоём появлении. А потом невпроворот обычной тягомотины. Том – за, а Дик и Гарри – против. И, перво-наперво, стычка с тем, кто вступил в права владения и приходится предъявлять свои верительные грамоты, как тому истцу в деле Тичборна. Роджер Чарльз Тичборн, а корабль назывался БЕЛЛА, если не изменяет память, с которым он, наследник, утонул, как потом пытались доказать, и ещё была татуировка индийскими чернилами, лорд Беллью, кажется? Мол, эти-де подробности проще простого можно было выведать у какого-нибудь братишки на борту корабля, а потом, пользуясь описанием, приходишь и говоришь, извините, меня зовут Так-то-и-так-то, или другим простым манером. Намного осмотрительней (как заметил м-р Цвейт, не столь, фактически, многоречивому лицу, как то, выдающееся, ставшее предметом текущего обсуждения) сперва проверить что к чему и почём.

— Та сучка во всём виновата, английская прошмандовка,– прокомментировал владелец забегаловки.– Она вколотила первый гвоздь в крышку его гроба.

— Всё равно, отличный кусок бабенции,– заметил soi-disantна французском: "так называемый" городской клерк Генри Кемпбелл,– вся при теле. Я видел её картинку в парикмахерской. Муж её был капитан или офицер.

— Ага,– подхватил Шкуродёр с усмешкой,– а кроме был полной подтиркой.