Плюс к тому, если подумать (хотя наверняка тут нельзя поручиться) – открывается широкий простор в смысле новых маршрутов, чтоб идти в ногу со временем, и в том числе, a proposна французском: "кстати", маршрут Фицгард-Росслар, который, как утверждали, опять оказался на tapisна французском: "ковёр" окружных департаментов, с обычной трясиной бюрократства и пустопорожничанья бесплодных маразматиков и просто тупиц. Тут несомненно кроются огромные возможности к развитию предпринимательства направленного на удовлетворение потребности публики в путешествиях, публики по большому счёту, среднего человека, т. е. Брауна, Робинсона и К°. Остается лишь скорбеть и удивляться абсурду в этой области, и большая часть вины на нашем хвалёном обществе, что человек с улицы, когда действительно требуется взбодрить систему, из-за пары занюханных фунтов лишён возможности повидать широкий мир, в котором мы живём, вместо того, чтоб тесниться, словно сельди в бочке, с той поры как мой старый домосед взял меня замуж. В конце концов, если уж начистоту, они тянут лямку все свои одиннадцать с лишком месяцев и заслуживают радикальной перемены venueна латыни: "место", после монотонщины городской жизни в летний сезон, к примеру, когда Госпожа Природа во всей полноте своей живописной красы являет собой не больше не меньше, как начало новой жизни. И не менее отличные возможности найдутся для отпускников и на родном острове, лесные массивы восхитительно омолаживающие организм и располагающие множеством других плюсов, типа повышения тонуса, как в Дублине, так и вокруг него, с прилегающими живописными окрестностями, взять хотя бы Пулафоку, куда ходит паровой трамвай, или ещё подальше от оболванивающей толпы, в Виклоу, что по праву зовется садом Ирландии, идеальная среда для пожилых велосипедистов, раз уж туда не проложили, как и в дебри Донгала, где, если отзывы соответствуют действительности, coup d'oeilна французском: "вид" просто великолепен, хотя помянутая местность не настолько уж и досягаема, потому-то приток визитёров туда и поныне не так велик, каким мог бы стать, учитывая положительные стороны местности, тогда как Тёрн с его историческими ассоциациями, включая Шёлкового Томаса, Грейс О'Меллей, Георга IV, с рододендродонами в нескольких сотнях футов над уровнем моря, является излюбленным местом посещений людьми любого сорта и положения, особенно весной, когда на молодых людей находят фантазии, хотя неуклонно растет и мрачный список жертв, погибших при падении с его утёсов, умышленно или случайно, и обычно, между прочим, на левое бедро, причем от столпа до него езды всего три четверти часа, свидетельство тому, что туристические путешествия поныне всё ещё, конечно же, в пелёнках, так сказать, и доступность их оставляет желать много лучшего. Интересно было б просчитать, подумалось ему, просто так, из чистого любопытства, порождается ли туристический маршрут благодаря путям и средствам сообщения, или же наоборот, или и то, и другое возникает, фактически, вместе. Он перевернул открытку на другую сторону и передал её Стефену.
— Встречался мне китаец,– вещал тягучий рассказчик,– с маленькими такими катышками, как бы из замазки, так он положил их в воду и они раскрылись и из каждого вышло что-то своё. Один стал как корабль, из другого получился дом, ещё из одного – цветок. Могут накормить тебя супом из крыс,– добавил он для аппетита,– китайцы эти самые.
По-видимому, уловив выражение сомнения на их лицах, планетопроходец опять перешёл на свои приключения.
— А ещё я видал, как в Триесте итальянский малый прикончил человека. Ножом в спину. Нож типа этого.
Повествуя, он вынул складной нож криминального вида, как раз под пару владельцу, и стиснул его в боевой ухватке.
— В борделе дело было, разборка между двух контрабандистов. Малый прятался за дверью, подкрался сзади. Тихонько так. Готовься к встрече с Богом, говорит. Хрясь! Всадил ему в спину по рукоять.
Его тяжелый взгляд сонливо бродил вокруг, как бы бросая вызов их дальнейшим расспросам, если б таковые у них вдруг возникли.
— Неслабый кусок стали,– повторил он, озирая свой жуткий стилет.
После столь сокрушительного эпилога, достаточного, чтоб устрашить любого храбреца, он защёлкнул лезвие и прибрал упомянутое оружие прочь, на прежнее место, в свою камеру ужасов, иначе говоря – в карман.
— Они большие любители холодной стали,– вставил кто-то из тугодумов, выручая всех.– Потому-то сперва думали, что убийства в парке, где непокорённые орудовали ножами, дело рук иностранцев.
вверх-скок