Но например молодчик, что лупит в большой барабан. Его призвание: оркестр Мика Руни. Интересно, как его осенило. Сидел дома, после свиной ножки с капустой, утрясая всё это в кресле. Репетировал свою оркестровую партию. Бом. Бомпадур. Балдей жёнушка. Ослиная шкура. Хлещут их всю жизнь, ещё и после смерти лупят. Бом. Блуп. Вобщем, что называется яшмак, то есть кисмет. Судьба.
Тук. Тук. Юноша, слепой, с постукивающей тросточкой, прошёл, туктукая, вдоль витрины Дейла, где русалка с расплескавшимися волосами (но он не видел), выпыхивала клубы русалочьего (слепой не), русалочий, наимягчайший в затяжке.
Инструменты. Стебелёк травы, зажатый в раковине из её ладоней, и подуть. Даже из расчёски и обёрточной бумаги можно выдуть мелодию. Молли в её пеньюаре на Западной Ломбард-Стрит, волосы распущены. Наверное всякое ремесло изобретает свои, усекаешь? Охотник на роге. Хха. У тебя вскочил, что ли? Cloche. Sonnez la на французском: "колокола. Звук" . Пастух на дудочке на своей. Полисмен на свистке. Запоры и ключи! Трах! Четыре часа всё спокойно! Спите! Уже случилось. Барабан. Бомпадур. Постой, знаю. Городской глашатай. Длинный Джон. И мёртвых пробудит. Бом. Дигнам. Бедняга nomine domine на латыни: "господа нашего". Бом. Вот и музыка, то есть все эти бом бом бом очень смахивают на то, что зовется da capo на итальянском: "с начала" (музыкальный термин).
Мне и впрямь надо. Вот если б я так дерганул на банкете. Просто вопрос привычек персидского шаха. Шепни молитву: смахни слезу. Всё равно, он, должно быть, малость был простак – не разглядеть пехотного кэпа. Закутался. Интересно, что то был за малый у могилы в коричневом макине. О, шлюха этого закоулка.
Замызганная шлюха в чёрнойсоломенной матросской шляпе набекрень шла, размалёвана, при свете дня вдоль пристаней навстречу м-ру Цвейту. Когда впервые он узрел прелестное созданье. Да как раз. Мне так одиноко. Сырая ночь в переулке. У кого тут рог-то? Хихо. Навидалась. Тут не её околоток. Чего это она? Надеюсь не. Пст! Просто стиранное белье. Знала про Молли. Прищучила меня. Полная дама была с тобой в коричневом костюме. Не рыпайся. Мы ещё условились встретиться. Зная, что никогда или почти никогда. Слишком дорого и близко от дома родного дома. Видит меня, нет? Днём так просто пугало. Лицо обвисло. Ну, её к чёрту! О, брось, ей тоже надо жить, как и всем прочим. Посмотрим тут.
В витрине антикварной лавки Лионела Марка спесивый Генри Лионел Леопольд милый Генри Цветсон: на деле м-р Леопольд Цвейт высмотрел ручной мелодион с засиженными потёками в мехах. Цена: шесть круглых. Можно выучиться играть. Дёшево. Пусть она пройдёт. Потому что всё дорого, если не хочешь. Вот это и значит настоящий торговец. Заставить тебя покупать то, что он хочет продать. Малый, что продал мне шведскую бритву, которой даже выбрил меня. Хотел содрать даже за то, что направил её. Вот она проходит. Шесть круглых.
Должно быть сидр, а может ещё то бургундское.
Возле бронзы сблизи, возле злата издалека, они чокнулись звенящими стаканами все, ясноглазые и отважные, перед бронзовой Лидии последней прельщающей розой лета, розой Рима. Первый Лид, Де, Коу, Кер, Долл, пятый: Лидвел, Сай Дедалус, Боб Коули, Кернан и Большой Бен Доллард.
Тук. Юноша вошёл в пустынный зал Ормонда.
Цвейт взирал на отважного картинного героя в витрине Лионела Марка. Прощальные слова Роберта Эммета. Последние семь слов. Это у Мейербира.
- Настоящие мужчины, как вы.
- Точно, Бен, точно.
- Подымут стаканы, как один.
Они подняли.
Чок. Чак.
Так. Незрячий юноша стоял в дверях. Не видел бронзу. Не видел злата. Ни Бена, ни Боба, ни Сая, ни Джорджа, ни бокалов, ни Ричи, ни Пэта хии хии хии хии. Он не видал.
Морцвет жирцвет рассматривал последние слова. Потихому. Когда моя страна займёт своё место среди.
Пррпрр.
Должно быть бург.
Ффф. Оо. Ррпр.
Наций земли. Сзади никого. Она прошла. Тогда, но не ранее. Трамвай. Клям, клям, клям. Удобный слу. Подходит. Клямблклямблклям. Это точно от бургундского. Да.
Один, два. Пусть напишут мою. Тарааааааа.
Эпитафию. Я это
ппррпффррппффф.
Свершил.
вверх-скок