Бронза засмотрелась вдаль, в сторону. Там у них зеркало. Это самый красивый разворот её лица? Уж они-то всегда знают. Стук в дверь. Последний марафетящий штришок.
Коккарракарра.
Что они думают слушая музыку? Как ловить гремучих змей. Вечер, когда Майкл Ганн устроил нам ложу. Какафония настройки, персидскому шаху больше всего пришлась по душе. Напомнила о милом доме родном. Даже высморкался, от умиленья, в занавесь. Может такой в их стране обычай.Тоже ведь музыка. Не так страшна как звучит. Дуденье. Медные ревут ослами, вскинув раструбы. Контрабасы, беспомощные, с пропоротыми боками. Гобой рифмуется с рябой. Рояль щерит крокодиловы музычные челюсти. Флейты как имя Клейтона.
Она замечательно выглядела. В том её крокусовом платье с низким вырезом, наличности напоказ. Её ложбинка притягивала весь театр, как наклонялась что-нибудь спросить. Рассказывал ей, что говорит Спиноза в той книге бедного папы. Заворожённо слушала. Глаза вот такие. Наклонилась. Хлюст из ложи напротив зырил к ней, чуть не протыкал свой бинокль глазами. Красу музыки нужно слушать дважды. Природа женщины полвзгляда. Бог сотворил землю, человек напев. Мне-там-псы-коз. Философия. О пропасть!
Все умерли. Погибли. При осаде Россы его отец, у Горея все братья его пали. К Вексфорду, мы парни из Вексфорда, подастся он. Последний в своём роду и фамилии. Я тоже последний в моём роду. Милли молодому студенту. Что ж, наверно, моя вина. Нет сыновей. Руди. Теперь слишком поздно. А если нет? Если нет? Если ещё? В нём ненависти нет.
Ненависть. Любовь. Всё лишь слова. Руди. Скоро я состарюсь.
Большой Бен свой голос распростёр. Великолепный голос, Ричи Гулдинг сказал, с румянцем проступившим в его бледности, Цвейту, что вскоре состарится, но пока молодому.
Ну, пошла Ирландщина. Моя страна превыше короля. Она слушает. Теперь-то кто убоиться толковать о девятьсот четвёртом? Пора уматывать. Сыт по горло.
– Благославите меня, отче, – Доллард, стриженый парень, вскричал. – Благословите и отпустите с миром.
Тук.
Цвейт огляделся, уйти без благословенья. Восстали убивать: за восемнадцать монет в неделю. Готовы на всё за хорошие деньги. Не зевай, будь начеку. Эти девушки на, нету их милей и краше.
У волн печально моря. Влюбленные хористки. За нарушения обещания зачитываются письма. От крошечки-хорошечкиного пупсика. Смех в зале суда. Генри. Я никогда не подписывался. У тебя такое красивое имя.
Поникли музыка, напев и слова. Потом заторопились. Подставной священник сбрасывает сутану с военного мундира. Капитан пехоты. Они всё это знают наизусть. Им аж зудит испытать этот мороз по коже. Пехотный кэп.
Тук. Тук.
Замирая слушала она, склонясь, полна сочувствия, услышать.
Пустое лицо. Наверно, девственница: или только пальчиком. Прям, хоть бери и пиши что-нибудь: страница. А если нет, что с ними будет? Упадок, отчаяние. Поддерживает их молодыми. Даже восхищаются собой. Гляди. Сыграй на ней. Дуновение губ. Тело белой женщины. Живая флейта. Дунь слегка. Громче! Три дырки у всех женщин. У богинь я не высмотрел. Им так и хочется: чтоб не слишком церемонились. Этим он их и берёт. Золото в кармане, рожа бляхой. Взгляд, чтоб зырить: песни без слов. Молли и тот паренёк-шарманщик. Она догадалась о чём он толкует: что обезьянка больна. Или может оттого, что сходно с испанским. Вот также и животных понимают. Соломон умел. Природный дар.
вверх-скок