великие творения
                   былого

Он промакнул быстро о подушечку от Пэта. Конвер. Адрес. Перепишем из газеты.

Забормотал: Господам Келлану, Колману и К^о, лимитед. Генри же писал:

Промокнуть на том же месте, чтоб он не прочёл. Вот так. Идея для газетного рассказа. Какой-то сыщик читает с промокашки. Платят по гинее за столбец. Мэчем частенько вспоминает хохотунью. Бедная м-с Пурфо. Э. Х.: эх.

Слишком уж поэтично там насчёт грусти. Всё из-за музыки. Звук музыки чарует, сказал Шекспир. Цитаты на любой Божий день. Быть или не быть. Мудрее выждать.

Через розарий Жерарда на Фетер-Лейн шагает он усталосталеглазый. Всё – одна жизнь. Одно тело. Делай! Но делай.

Ну, с этим всё. Ещё наклеить почтовую марку. Почтовое отделение ниже по улице. Пройдусь. Хватит. Я обещал встретиться с ними у Барни Кирнена. Не по мне это. Дом скорби. Пойду. Пэт! Не слышит. Вот жук глухой.

Коляска теперь там возле. Разговор. Разговор. Пэт! Не. Порядочит те салфетки. Немалый путь приходится ему тут пройти за день. Нарисуй ему лицо сзади и получится будто их двое. Хоть бы они там ещё запели. Это меня отвлекает.

Лысый Пэт что озабочен укладкой салфеток. Пэт, тугой на ухо подавальщик. Пэт-подавальщик, что подаёт пока даёшь. Хии хии хии хии. Подавальщик он. Хии хии хии хии. Он подаёт пока даёшь. Пока даёшь, если даёшь, он подаёт, пока даёшь. Хии хии хии хии. Ох! Погоди, пока годен.

Теперь Даус. Даус Лидия. Бронза и роза.

Она великолепно, просто великолепно провела время. И такую миленькую нашла ракушку.

В конец бара к нему она отнесла легко шипчастый витой морской рог, чтобы он, Джордж Лидвел, адвокат, мог услышать.

— Послушай,– попросила она его.

Под разогретые джином речи Тома Кернана, аккомпаниатор выплетал музыку, медленно.

Достовернейший факт. Как Волтер Бэпти утратил свой голос. А случилось, сэр, что муж схватил его за горло. Подлец, сказал он, про любовь ты уже отпелся. А как пел, сэр Том. Боб Коули плёл. От теноров женщины без. Коули отставил. Ах, теперь ему слышно, когда поднёс к своему уху. Услышь! Он слышит! Чудесно. Она приставила к своему и сквозь рассыпчатое светлобледное золото вскользнул тот. Услышать.

Тук. Цвейт через дверь бара видел как приставлялась раковина к их ушам. Он слышал тише, чем слышали они, каждый за себя, потом каждая за другого, слышавшего шум волн, гулкий, безгласый плеск.

Бронза подле утомленного злата, сблизи отдалённо, они слушали.

Её ухо тоже ведь раковинка, вон мочка проглядывает. Отдыхала на море. Девушка на пляже. Кожа загорела докрасна. Чтоб загар был коричневатым надо сперва смазаться кольдкремом. Гренок с маслом. О, и не забыть тот лосьон. У неё прыщик у рта. Нехитрая причёска. Волосы заплетаются: ракушки с водорослями. Зачем они прячут свои уши под водоросли волос? А турчанки свои рты, зачем? Пещерка. Посторонним вход запрещён. Входить только по делу.

А море, которое, как им кажется, они слушают. Напев. Галдеж. Кровь тоже. Случается ещё, вода попадёт в уши. Ладно, допустим это море. Корпускуловы острова.

И вправду чудесно. Так отчётливо. Ещё-ка. Джордж Лидвел подержал его шелестанье, слушая: потом отложил, мягко.

— Так о чём говорят буйные волны?– спросил он её, улыбаясь.

Чарующе, волнующе и не отвечая, Лидия Лидвелу улыбнулась.

Тук.

Мимо заведения Ларри О'Рука, возле Ларри, лысого Ларри О', Бойлан накренился, Бойлан свернул.

От покинутой раковины мисс Мина скользнула к бокалу её ожидающему. Нет, она не так уж была одинока, задорно поведала головка мисс Даус м-ру Лидвелу. Прогулки под луной вдоль моря. Нет, не одна. С кем? Она светски ответила: с другом-джентльменом.

Боба Коули мельтешливые в трелях пальцы заиграли вновь. Домовладелец аббату. Недолго. Длинный Джон. Большой Бен. Легко наигрывал он светлый хрусталезвонный менуэт, для гуляющих дам, задорно улыбчивых, и для их кавалеров, дружков-джентльменов. Один: раз, раз, раз: два, раз, три, четыре.

Море, ветер, листва, гром, хляби, коровы мукающие, рынок скота, петухи, куры не поют, змеи шшшшии. Музыка во всём. Дверь у Ратледжа выскрипывает рии. Нет, это шумы. Менуэт из ДОНА ДЖИОВАННИ играет он теперь. Придворные наряды всевозможных видов в покоях замка танцуют. Нищета. Крестьяне снаружи. Зелёные изголодалые лица, обгладывают листья щавеля. Такая красотища. Гляди: глянь, глянь, глянь, глянь, глянь: погляди на нас.

Радость так и ощущается. Я никогда не писал такого. Почему? Моя радость в другом. Но и то, и то – радость. Да, тут должна быть радость. Сам уже факт музыки показывает, что ты. Часто казалось она чем-то расстроена, пока вдруг не запоёт. Тогда ясно.

Чемодан М'Коя. Моя жена и твоя жена. Писклявая кошка. Словно шёлк раздирают. А как заговорит, будто ремни ляскают. Не тянут они на такой диапазон, как у мужчин. И в голосе у них прогал. Наполни меня. Я тепла, темна, раскрыта. Молли в quis est homo: на латыни: "кто человек" цитата из оперы Россини Меркаданте. Я ухом прижался к стене услышать. Требуется женщина по доставке товаров.

Динь звяк придинькал смолк. Дендиво коричневые туфли денди Бойлана в носках с орнаментом небесной сини легко ступили наземь.

О, глянь – вот мы какие! Камерная музыка. На этом можно б скаламбурить. Эта музыка мне часто приходит на ум, когда она садится на. Всё дело в акустике. Журчание. В порожних посудинах всего шумнее. Из-за акустики, резонанс меняется в соответствии, как вес воды равен закону падения воды. Как те рапсодии Листа, венгра цыганоглазого. Жемчуг. Капли. Дождь. Тинь тилинь тень тень тань тань.

Сиссс. Сейчас. Наверно, сейчас. В эту минуту.

Некто постучался в дверь, протарабанил стуком, и тем отбросил он Поля де Кока, стуком громким, стуком гордым, как карракарракарра петушок.

Коккок.

Тук.