И всё же меня неотвязно мучила томящая надежда, что по телефону мне не показалось, и Ира вправду со мной говорила обрадованным голосом. Что если, а?..
А и она же не при чём, что тёще вздумалось меня перед тобой выставить двероломным быдлом. Она ведь, наверняка, не посоветовалась даже с Ирой, чей голос звучал совсем как у моей Иры…
Чтобы подтвердить свои упования, поехал я на Переговорный Пункт Междугородней Телефонной Связи в здании гостиницы «Чайка» напротив Универмага...
~ ~ ~
Стеклянная дверь и витринные стены отрезали шум трамваев и площадной суеты перед Универмагом в красной облицовке. Женщина за длинным прилавком со стеклянным барьерчиком записала в квитанцию город и номер телефона, которому звоню. Я заплатил за три минуты разговора.
Подняв трубку телефона у себя на столе, она сказала кому-то, чтобы дали Нежин 4-59-83.
Я сунул квитанцию в задний карман джинсов и стал ещё одним из немногочисленных ожидающих.
Когда где-то в другом городе, кто-то снимал трубку с телефона под номером в заказе, им говорили, что это Конотоп на связи, и тогда здесь, в зале переговорного пункта, чёрный ящик динамика кричал женским голосом, в какую кабину зайти для разговора с заказанным городом.
Лампочка, вспыхнувшая позади остеклённой двери в указанной кабине, изливала жёлтый свет на тесные стены из жёлтых листов ДСП. Ожидающий заходил внутрь, к телефону на треугольнике фанерной полочке в углу над высоким табуретом с малиновым плюшем обивки поверх сиденья. Не знаю, насколько мягким оно было, и было ли вообще, — я никогда не садился...
— Алма-Ата! Номер не отвечает. Что будем делать?
— Повторите!
Из динамика плывут отголоски долгих гудков телефона, где-то в далёкой Алма-Ате.
— Петрозаводск! Двенадцатая кабина!
О чём разговор в зале пункта не слышно, если не начинают орать в трубку, чтоб одолеть плохую связь.
— Алма-Ата! Номер не отвечает. Что будем делать?
— Снимайте!
Посетитель с несбывшимися ожиданиями возвращает квитанцию, и получает свои деньги обратно.
— Нежин на линии!
Я захожу в кабину и поворачиваюсь спиной к залу за стеклом, врезанным в верхнюю половину туго притянутой двери. Очень трудно говорить, когда сердце трепыхается в са́мом горле.
— Позовите Иру, пожалуйста.
— Кто говорит?
— Сергей Огольцов.
— Сейчас…
— … Да.
И трепыханье вмиг оборвалось, стиснуто холодом вечной мерзлоты, переполняющей знакомый голос. Я здороваюсь, что-то ещё говорю, но слышу, что мне в жизни не пробиться сквозь этот, намертво схватившийся, лёд.
— Послушай, я ничего не прошу, но девочке нужен отец.
— Можешь не беспокоиться, у неё уже есть отец.
— Да? Это… это хорошо.
Разговор окончен.
Я направился прямиком на выход, однако из стеклянной клетки тамбура оглядываюсь на кабину, где свет уже погас. И я говорю себе: «Смотри хороше́нько — номер 7. Усёк? Семёрка — это где тебя распинают»…
~ ~ ~
Столько миль и километров, не считая трёх часовых поясов, между Великобританией и Конотопом, но — поди ж ты! — из-за этого закудыканного королевства или, вернее, из-за коммунистов этого королевства, а если уж совсем в точку, из-за их газеты Morning Star, я не присутствовал на свадьбе своей сестры. Потому что — если внимательно вдуматься — именно из-за Morning Star меня прикрыли в дурдом. По новой.
В разгар лета, когда на бескрайних полях нашей необъятной Родины разворачивается страда ежегодной битвы за урожай, когда шахтёры Кузбасса обещают выдать на-горá миллионную тонну угля в текущем году, когда он, упомянутый работник КГБ, всё ещё никак не решит: ехать ли ему в субботу на дачу, в село Жолдаки, или всё же махнуть на Десну, откуда вторую уж неделю подряд мужики возвращаются с неплохим уловом...
Разбивая летнюю мягкость ленивых раздумий, зазвонил телефон на столе, с известием, которое ему нужно, как зайцу стоп-сигнал. ЧП. Сидячая забастовка в СМП-615.
Сколько человек?
Один.
Где конкретно?
На крыльце административного корпуса.
— Ничего не предпринимайте до приезда сотрудников.
вверх-скок
(....ежедневно читая новости, которые полмесяца назад были новостями в Объединённом Королевстве, начинаешь сопереживать лейбористскому движению, а имена Майкла Фута и Тони Бенна уже не настолько пустопорожний звук типа Суслова, или Подгорного или кто там ещё ошивается в членах их Политбюро того ЦК КПСС.
Глава Британского правительства, Маргарет Тэтчер, тебе уже не «Дорогая госпожа Маргарет Тэтчер!», как вычитал при встрече на высшем уровне Леонид с листа написанной Ильич для него речи Брежнев, с троекратным старческим причмоком на каждом втором слове. Нет! Она становится той «железной сучкой», которая заморила 29 ирландских парней за то, что им хотелось носить свитера домашней вязки в своих тюремных камерах, вот и объявили голодовку.
То есть, происходит сдвиг в сторону неадекватного восприятия окружающих реалий. Начинаешь вести себя, как шахтёр из графства Кент или работник коммунального хозяйства города Манчестер.
Конечно, я мог бы сослаться на недостаточную информированность, ведь жил же я в эпоху застоя, совершенно о том не догадываясь. Однако это слабое оправдание, поскольку в одинаково недогадливых условиях жил и тот работник КГБ, который ответил на звонок из СМП-615...)