Получасовые перерывы тратятся на разговор и игру в домино, вездесущего «козла». Кроме мужиков, на перерывы приходит весовщица Валя, пара Поповских баб помоложе и иногда технолог Валя. Мощная женщина, с избытком бы заполнила даже самые импульсивные из поэтических грёз, но я с этим уже завязал.
Из четырёх прописанных в комнате грузчиков один лишь старый Миша молчит всё время и не встревает ни во что, и даже в «козла» очень редко садится. А вот грузчика Володю Каверина в подбрито-рыжеватой скобочке усов стекающих на подбородок, наоборот, отличает пылкая громогласность, однако грузчик Саша, с чёрной щёточкой усов под носом, остепеняет и сдерживает порывы партнёра. Саша высок, обнадёживающе спокоен и—как тесен мир!—муж той самой Вали, что отпечатала сборник рассказов Моэма на Украинском.
Четвёртый грузчик – Ваня. Он брит и круглолиц. Порою Ваня грозится разбить мне ебальник за очередное из моих высказываний, в чём я крепко сомневаюсь – по лицу видно, что мужик он добрый. Что не мешает ему быть убеждённым женоненавистником и вот опять отвлёкся от костяшек домино у себя в ладони для настырной агитации какие все они стервы:
– Лежу я на ней, пыхчу, наяриваю, а она развалилась – глаза в потолок: –«Ой, Вань, там в углу столько паутины!» Ну не суки они после этого?
Так тут и святой не удержится, чтоб не заметить вскользь: –«Бедный Ваня, от такого хоть кто голубым станет».
И он снова заводит свою обычную пластинку насчёт разбития моего ебальника. Но шансы, что он осуществит угрозу, невелики –за круто сдвинутыми бровями женоненавистника в круглом лице Вани слишком сразу различается его золотое сердце и мягкая натура.
Да я и не возражаю, но только, чур, ниже пояса не бить. И ему вдруг доходит насколько ошибочно наименование «лица» в обиходной речи…
~ ~ ~
В конце зимы работники фабрики ежегодно ездят с трёхдневной экскурсией в Москву. Не все, конечно, а желающие. Технолог Валя спросила нет ли у меня желания. Пришлось признаться, что у меня денег едва хватит до получки дотянуть.
– Ой, да, ланна,– сказала она,– всё за счёт профсоюза. Туда можно и с троячкой съездить.
Это был вызов Эксперименталисту. Я подписался на экскурсию и приготовил три рубля.
Мы прибыли в Москву посреди ярко освещённой зимней темени. Юра вывел небольшой отряд туристов через громадный Киевский вокзал на площадь – он не первый год на эти экскурсии ездит. Я замыкал колонну пряча кулаки в пустых карманах демисезонного верблюжьего пальто. Перед вокзалом нас уже ждал автобус, чтоб через вечернюю Москву везти на Красную Площадь.
На краю недоосвещённой площади автобус финишировал и туристы дружно отправились прошагать мимо мумии Ленина в Мавзолее. Остались лишь водитель, экскурсовод Оля и я.
– А вы что ж не идёте?– спросила Оля.
– Не люблю покойников.
Водитель прискрипнул сиденьем, оборачиваясь от руля...
По-видимому, на Красную Площадь прибыли ещё автобусы с туристами из разных уголков нашей необъятной Родины, потому что водитель открыл дверь и в салон поднялись ещё три девушки экскурсовода. Они все знали одна другую и бойко общались о раскладах в своём турагенстве и про всякое другое, пока их подопечные мёрзли на площади, чтобы воздать священный долг памяти вождю революции.
Одна из девушек, судя по всему, недавно заучила новое слово от кого-то из галантных экскурсантов, потому что часто повторяла:
– Я вся такая заиндевелая!
Мне пришлось придержать язык, чтобы он не ляпнул:
– Смотри, не обляденей!
В конце концов, тут главная столица, а не бытовка «Тряпок»…
Вторсырьевцы вернулись с морозной площади, ухая от холода и потирая плечи своих пальто и курток, выколачивая подошвы обуви о ступеньки автобуса и всячески иначе выражая радость, что священный долг уже позади...
Нас отвезли в район ВДНХа, в гостиницу построенную в конце пятидесятых для участников Всемирного Фестиваля Молодёжи и Студентов. Экскурсовод Оля уточнила детали дальнейшего сотрудничества: на утро третьего дня за нами приедет автобус, чтобы отвезти на вокзал, потому что нам интереснее прочесать магазины, чем «посмотрите налево—посмотрите направо», не так ли? Хор экскурсантских голосов с радостью подтвердил, что так ли...
Питались мы в столовой в отдельном здании, а расплачивались проштампованными кусочками бумаги, которую раздали туристам… Одна из работниц столовой порекомендовала мне не оставлять верблюжье пальто на вешалке у входа в зал.
– Но есть без пальто удобнее.
– Глянь, Вера!– крикнула она другой работнице.– Тут ещё один гость из коммунизма!.
Поскольку чесать магазины меня нисколько не влекло, я по большей части гулял по району, катался на троллейбусе аж до конечной и даже нашёл киоск, где продавалась Morning Star. В Конотоп, из-за заварухи в Польше, газета стала поступать с перебоями, наверное, её редакторы неверно освещали польские события.
На три рубля особо не разгонишься, но я сходил на исторический боевик с Караченцовым в главной роли
(...наши, могут, в общем-то, сделать минут пятнадцать экранного времени, но остальную тягомотину (час с четвертью) смело пускай на дымовушки...)
В гостиницу Полярная я отправился на грандиозном Московском метрополитене. По случаю дневного времени, в тамошнем ресторане кормили явных экскурсантов, потому что столы были сдвинуты в тесный ряд, они сидели впритык друг к другу и ели хавку, не снимая шуб и пальто.
Я попросил мужика в пиджаке позвать Николая, но он лишь только пожал плечами. Тогда я потребовал метрдотеля. Вышла высокая женщина в таком же пиджаке.
– Год назад я ужинал в вашем ресторане. При расчёте у меня не хватила рубля. Я обещал официанту занести позднее. Зовут его Николай, лицо умное, круглое. Передайте ему, пожалуйста.. – И я протянул рублёвку. Она молча приняла.
А к тому же я отыскал ещё одно время для бесплатного времяпрепровождения – Центральную Библиотеку им. В. И. Ленина. Билет туда дают без денег, если паспорт есть… Шикарное место эта библиотека Ленина, клянусь честным словом. Помесь театра и станции метро. Короче сказать – грамоты храм. Двери высоченные и даже на ручке надпись для обученных чтению: «к себе». Ну к себе – к себе.
А за дверью большой вестибюль с окошком в глухой стене, где дают бесплатный билет, когда паспорт дашь списать, а потом другая дверь—уже без надписей—в совсем уже великолепный и громадный зал.
Это оказалась раздевалка, но вся украшенная белыми колоннами и с видом на ступени молочно-белого мрамора в отдалении, в другом конце зала. А вокруг снуёт дружба народов всей планеты полным ходом – всевозможные Бирманцы с Сенегальцами, хотя Белые тоже попадаются. Но мне показалось, что эта раздевалка, не сбалансированная какая-то: гардеробщики справа рысью бегают от вешалок до барьеров, таскают одежды охапками, мотаются с пальто да с номерками—туда-сюда, туда-сюда—но очередь к ним не иссякает, а за барьером слева – стоят бедняги, бездельем маются. Мне жалко стало их, да и рысаков тоже, подхожу, своё пальто верблюжьей шерсти на беломраморный прилавок перед ними скинул и жду. Так хоть бы шевельнулись! Потом один мне, барственно так, поясняет: сюда, мол, только для академиков.
Ну ниху… нихт гут, то есть, такая сегрегация с дискриминацией! Как будто мой верблюд общиплет их шубы академические! Карочи, поблагодарил я за информацию и – на другую сторону, что для простых смертных...
Оттуда – к лестнице молочно мраморной. Там билеты проверяют, ещё пару бумажек дают и только потом запускают, между двух ментов, чтоб уважением к порядку проникался.
На втором этаже, в галереях поверх раздевалок, ящики каталогов – шеренгами, смахивают на автоматические камеры хранения, только цвет деревянный. Посмотрел я по карточкам – есть Фрейд, его лекции изданные в 1913 году, по случаю какого там его персонального юбилея. Всего-то 60 страниц конъюнктурного издания.. Выписываю все индексы и данные этой книжечки, иду в читальный зал. Ликую! Здравствуйте вам!
Дежурная, как через очки свои бумажку просканировала, аж в крик, будто ей в парке салазки загибают: Фрейд?!.
Именно, грю, хочу глянуть шо он ващще про шо, так шо будьте добры, пажалста.
Вот тут она и ткнула меня моим тупым носом по полной. Для доступа к этой книге, грит, мне нужна степень соответствующих наук, а плюс к ней Московская прописка (разовый билет не катит) и, самое главное, требуется особая бумажка из учёных Олимпов страны Советов, что мне позволяется ту книжицу раскрыть.
Ликование моё тут же вышипело и, в таком отупело утихомиренном состоянии, спустился я по пастеризованной лестнице, верблюда под уздцы и – на выход…
Выхожу, значит, на улицу и такой я ко всему спокойный. Никуда не тянет, ничего неохота. Дошёл до перехода, где в метро спускаться, приткнулся задом к парапету, на ЦБ вылупился, а в голове пусто-пусто, лишь где-то по задворкам бродит шевченковское:
"...чужому навчайтесь, свого не цурайтесь..."
Люди добрые! Где я?!. Здоровенный домина, по фронтону – отакенными буквами: Центральная Библиотека Ленина. Так он же для чего старался? Чтобы рабочие могли книжки читать! Нам его знаменитый завет Комсомолу в головы вбивали, в уши вкладывали, в глотки впихивали:
«Учиться, учиться и учиться!»
А и у какого мы тут оказалися корыта? За четыре года до Великой Октябрьской Революции любой рабочий мог заскочить в книжную лавку и купить эти 60 страниц лекций, была б лишь охота. После победы той же революции, в Центральной Библиотеке им. Ленина мне сказали: –«Хера тебе, а не книгу, потому что ты – рабочий!»
Но всё равно, хоть и заново поиметый, я себя лохом не чувствую, и никогда им не был, просто, по причине доверия к людям, меня дурят и дурят той хернёй, которую привили в далёком прошлом, а так я умный, только мне лень всё это дерьмо разгребать...
Стою я, значит, врастаю в парапет, и такая во мне тишь и кристалличность.… Но потом из внешнего мира начал постепенно скребёж доносится. Я очнулся и увидел десяток рабочих, что лопатами снег с тротуара счищали. Солнце светит, а его соратники асфальт скребут и на меня поглядывают, будто ждут чего-то.
А что я дам? Самого только что обули... Или здесь тоже хотят почистить? Ланна, мужики – нехер мне тут контуженного из себя строить… Ну оторвал я свои корни от холодного гранита и потёк вниз по ступенькам в переход, подальше от сияющих вершин…
В условленное утро пришёл автобус и старший вторсырьёвец подписал бумаги экскурсоводки, что три дня нас возили по столице, знакомя с её историческими и несравненными жемчужинами архитектуры. И все остались счастливы и довольны:
экскурсовод Оля, получившая три дня оплаченного досуга;
и отоваренные дефицитами экскурсанты;
и водитель автобуса с трёхдневной пайкой топлива, которую можно пустить в оборот;
а больше всех – я, поигрывая в кармане верблюжьего пальто от Алёши Очерета монеткой достоинством в пятнадцать копеек.
Технолог Валя не преувеличивала – Москву можно три дня иметь на одну трёхрублёвку...
вверх-скок