Хлёсткие отповеди народному судье расправили мою грудь, но не надолго. Всё снова вернулось к страдальческому «за что?!» – ведь я так любил, ведь я так старался...
Вместо ответа оставалось лишь неизбывно томящее мечтание, что в один прекрасный день появится Ира и всё опять будет хорошо...
Тот факт, что этим разводом Ира с логической неизбежностью расчищала себе путь для дальнейшей жизни без меня, ничуть не уменьшал томление по несбыточному и беспочвенную надежду, что всё равно всё будет хорошо...
Однако, непрерывное страдание утомляет своей монотонностью и, постепенно, у меня сложилось мнение, что развод надо как-то отметить. Но как?
Обрядов на эту тему я не знал, оставалось лишь импровизировать. Несомненно одно – мне нужен день не такой, как другие. Именно за таким днём я и поехал в Киев.
Бабье лето в тот год настолько распоясалось, что, несмотря на первую неделю ноября, я поехал туда в пиджаке. С учётом глубины осеннего сезона, под пиджаком частично прятался жилет тёмно-серого сукна. Он не принадлежал ни к какому костюму «тройке», а был пошит ещё в школе, всё той же остроносой портнихой из ателье рядом с автовокзалом.
Таким вот фраером я вышел из метро на Хрещатике и не спеша двинулся вдоль его привольного тротуара с колоннами мощных каштанов.
Спустившись до мощёной гладкой брусчаткой улицы Красноармейской, я продолжал двигаться под уклон до магазина «Зарубежная книга», чтобы сделать себе подарок облюбованный ещё во время командировок.
Немного тревожило: дождался ли он? Но я был почти уверен и не слишком удивился, когда ярко-красная суперобложка англо-английского словаря Chambers 20th Century Dictionary замаячила всё с той же полки.
Продавец, с оглядкой на мой праздничный наряд—из-под под жилета выступал распахнутый ворот светло-красной рубахи—вежливо переспросил: точно ли я хочу именно эту книгу?
(...меня не удивили его сомнения – в ту эпоху не каждый мог позволить себе книгу за 31 руб. 60 коп. Если, конечно, не считать каменщиков празднующих свой развод...)
Из магазина я вышел с толстым томом туго обтянутым нежно-лавандовой бумагой упаковки, который нужно было оставить в ячейке камеры хранения на вокзале. Но как туда? Опять на метро?
Нет, это не такой день, и я подошёл к бордюру мостовой, мимо которого проносились, пришепётывая шинами, стайки такси по брусчатке...
С вокзала я съездил ещё в магазин «Охотник», по адресу данному мне Гриней, чтобы купить ему какую-то складную удочку.
По завершении шопинга был дан старт культурной части программы.
В Доме Органной музыки в тот вечер звучала музыка Дебюсси.
Рябь морских волн искрящихся под солнцем...
В детстве мой отец говорил мне, что слушая музыку нужно представлять какие-нибудь картины. Все культурные люди так делают.
У так меня никогда не получалось. Звуки слишком подчиняют себе, не оставляя места ничему другому.
Послеконцертные сумерки глубокой осени, что дожидались меня на тротуаре, оказались излишне прохладны, да и есть хотелось. Таксист повёз меня в ресторан гостиницы «Золотой колос».
Сперва я сделал попытку снять номер на ночь, но регистратура, взглянув на мой наряд не по сезону и полное отсутствие багажа, отделалась от меня привычным вопросом ниже пояса: у вас есть бронь? А у меня, как всегда, ни брони, ни кольчуги.
В ресторане, чтоб сориентироваться, я взял для начала бутылку вина и за мой стол враз присоседился мужик в берете.
(...если есть берет, но нет портфеля – значит имеешь дело с электриком...)
Мы не успели распить и по бокалу, когда за третьей кромкой стола возник молодой светловолосый парень. Без объяснения причин, он начал зачем-то складывать пальцы в позу «моргала выколю!». Электрик притаился под беретом.
Программа моего праздника не предусматривала гладиаторских увеселений. Я встал:
— Ладно, юноша, оставляю это застолье вам. Наслаждайтесь.
Отойдя к официантам, я заплатил за вино и покинул ресторан.
Парень рванулся следом в вестибюль, но из трёх стеклянных тамбуров наружу открывались не все двери, он заскочил в не тот. Прощально взмахнув рукой, я спустился с крыльца продолжить праздник в другом месте...
Ночевать на вокзале не празднично. Очередной таксист отвёз меня в гостиницу «Старая Прага».
Молодая регистраторша и там начала с брони, но вдруг сменила гнев на милость и уделила номер, предупредив, что он стоит дороже. Но это и понятно, там кроме комнаты ещё и прихожая, а в ней большой сервант с посудой.
Расположившись в номере, я решил не испытывать дальше судьбу своим нарядом и ужин заказал по телефону в номер – рыбу с картошкой и вино, непременно белое, пожалуйста.
Проснувшись поздним утром, я вышел прогуляться по городу.
Возле Золотых Ворот по тротуару, тяжко дыша, пробежал светловолосый юноша, явно из монады того, что накануне застрял в стеклянной коробке лабиринтных входов-выходов из вестибюля «Золотого колоса». Всей монаде явно предстояло попыхтеть, чтоб выпутаться из подаренного застолья, но он сам нарвался.
На спуске к Бессарабскому рынку мне почувствовалось, что пора пообедать и я свернул в ресторан «Ленинград». Непосредственно передо мною туда же втянулась группа негров, но я не расист, хоть мне и не понравился чрезмерно упитанный загривок замыкающего. Зажравшаяся Африка.
В дневном полусумраке ресторана я их не увидел – успели куда-то рассосаться, и целый зал достался мне одному. Я заказал какое-то блюдо в горшочке – в меню так прямо и стояло что-то там такое «в горшочке». И действительно, принесли керамический горшочек, а в нём картошку с мясом.
Есть из горшочка оказалось очень неудобно и слишком горячо. Пришлось догадаться пересы́пать часть порции в тарелку на столе и дальше постепенно добавлять в неё же из него же.
Расплатившись, я зашёл в безлюдный тихий туалет и вышел оттуда совершенно другим человеком. Не таким, как входил в ресторан «Ленинград». В голове проплывали строки Ивана Франко:
«Обрываються звiльна всi пута,
Що в'язали нас з давним життєм...
Основная разница между мною покидавшим ресторан и мною заходившим туда же заключалась в отсутствии пиджака, который я намеренно оставил висеть в туалете.
Тот самый свадебный пиджак, в котором нежинский ЗАГС регистрировал мой брак с Ирой, и который я преждевременно пытался забыть в одесском ресторане «Братислава».
Стоял ли этот пункт в программе праздника?
Нет, скорее всего случился экспромт, но он мне понравился.
Налегке, я зашагал вверх по Хрещатику. Там готовились к ноябрьской демонстрации – громко играл духовой оркестр и маршировали войска киевского гарнизона.
Вдоль тротуара были проложены нескончаемые дощатые ступени для зрителей – всего три, но очень широкие, чтобы граждане, стоя на них, могли наблюдать демонстрацию и махать руками в знак одобрения и радости.
До демонстрации оставалось ещё два дня и ступени пока что пустовали. Я шёл вдоль средней, гулко притопывая каблуками по её толстым доскам – мужик в расцвете сил, в красной рубахе под серым жилетом – и солнце приветственно вибрировало сквозь ветви каштанов над моей головой.
Я шёл к метро и на вокзал и снова был готов к траншеям, стенам и перегородкам. Всё-таки, праздники нужны людям...
вверх-скок