великие творения
                   былого

И возложил он руки на благослaвенных и возблагодарил, и вознёс молитву, и они все молились с ним же:

—Deus, cuius verbo sanctificantur omnia, benedictionem tuam effunde super creaturas istas: et praesta ut quisquis eis secundum legem et voluntatem Tuam cum gratiarum actione usus fuerit per invocationem sanctissimi nominis Tui corporis sanitatem et animæ tutelam Te auctore percipiat per Christum Dominum nostrum.

— Да и мы все про то же,– грит Джек.

— Тыщу лет, Ламберт,– грит Крофтон или Кроттер.

— Точно,– грит Нед и поднял своего джона джеймсона.– И маслица к рыбке.

Я как раз оглядывался увидеть кто подаст счастливую мысль, когда, чёрт побери, но входит опять же ж он и прикидывается, будто в спешке до чёртиков.

— Я только что заглянул в здание суда,– грит,– искал вас. Надеюсь я не...

— Нет,– грит Мартин,– мы готовы.

Здание суда! Мой глаз и твои карманы, оттянутые золотом и серебром. Недомерок ты долбаный. Поставил нам, называется, выпивку. Чёрта лысого! Вот вам и еврей. Все для номера первого. Ушлый, как сортирная крыса. Сотнягу за пятерик.

— Никому не сболтни,– грит Патриот.

— Простите не понял,– грит он.

— Ну, пошли уже,– грит Мартин, как увидал что тут стаёт фиолетово.– Нам пора.

— Никому на сболтни,– грит Патриот и уж прям-таки криком.– Это секрет!

А долбаный псина проснулся и ну – рычать.

— Пока-пока всем,– грит Мартин.

И он повёл их, как мог побыстрее, Джека Повера и Крофтона, или как там он, и его же между ними, а тот прикидывается будто никак не поймёт ничего, и они, всем кагалом, на эту долбаную коляску.

— Двигай-давай,– грит Мартин вознице.

Дельфин молочнобелый встряс гривою своей и, стоя на позолоченной корме, кормчий распустил под ветром вспузырившийся парус, и вдаль отправился под всеми парусами, косой шпиннакер по левому борту. Множество прекрасных нимф подплыли к правому борту, и к левому и, льня к бокам благородного барка, они сплели свои сияющие формы, как вершит хитроумный колесник, когда прилаживает вкруг маточины колеса равноудалённые спицы, каждая из оных сестра другой, а он обвязывает их внешним ободом и даёт быстроту ногам человеков, когда скачут они на битву, или же состязаются за улыбку прекрасных дам. Точно так же и они приблизились и расположились, эти поспешливые нимфы, неумирающие сестры. И смеялись они, резвясь в кругу своей пены: и барк рассекал волны.

Ну, е-бо, я как раз оторвался от кружки, когда гляжу Патриот подхватился и валит на выход, пыхтит и отсапывается водянкой, да ещё клянёт его бранью Кромвеля "звон, кол, двор", по-ирландски, брыжжет слюной и руганью, а Джо и малой Альф вкруг него, как гномики, хотят утихомирить.

— Пустите меня,– грит он. И, е-бо, доволакивается до дверей, а они его держат и он орет:

— Троекратно ура Израилю!

Вуй! Да сядь ты на парламентскую часть своей задницы, Христа ради, и не устраивай из себя публичную выставку. Исусе, вечно тута какой-нибудь долбаный клоун всхороводит дым столбом из-за долбаного ничего. Е-бо, у тебя прям портвейн в потрохах скисает, вот и всё.

А все оборванцы и задрипанки нации собрались под дверью, и Мартин говорит вознице трогать, а Патриот ревёт, а Альф и Джо его зашикивают, а он на своем коньке насчёт евреев, а зеваки кричат, чтоб речь толкнул, а Джек Повер старается усадить того в коляске и не дрыгать долбаной челюстью, а какой-то зевака с бельмом на глазу зачинает петь "Провали ли б все евреи на луну-ну-ну", а какая-то задрипанка вопит:

— Эй, мистер у тебя матня расстегнута, мистер!

А он грит:

— Мендельсон был еврей и Карл Маркс, и Меркаданте, и Спиноза. И Спаситель тоже еврей был, и папа его еврей. Ваш Бог.

— У него отца не было,– грит Мартин.– И довольно. Поезжай.

— Чей Бог?– грит Патриот.

— Ладно, дядя его был еврей,– грит он.– Ваш Бог был еврей. Христос был еврей, как и я.

Е-бо, Патриот враз рванул обратно в зал.