великие творения
                   былого

– И к тому же, – грит Дж. Дж., – почтовая открытка считается оглашением. Она была сочтена достаточным доказательством злого умысла в деле Сэдгроув против Хоула. По моему мнению, дело может составиться.

Шесть и восемь пенсов, пожалте. Кто спрашивает твоё мнение? Дай нам спокойно допить наши пинты. Е-бо, уж и этого не дают.

– Ну, на здоровье, Джек, – грит Нед.

– На здоровье, Нед, – грит Дж.Дж.

– Вот он опять, – грит Джо.

– Где? – грит Альф.

И, е-бо, он протаскивается мимо двери с его книженциями под мышкой, а рядом его гиена, и Корни Келехер покосил на нас своим стенобойным глазом, а сам его уговаривает, как папа родный, типа намерен продать ему подержанный гроб.

– Как идёт слушание по канадской афере? – грит Джо.

– Отложено, – грит Дж. Дж.

Это, значица, один из бутыльносого братства по имени Джеймс Воот, он же Шапиро, он же Спарк и Спиро, пришёл и дал объявление в газету, что устраивает проезд до Канады за двадцать круглых. Ну, как? У меня что, белок в глазу зелёный? Ясно дело, это была долбаная нахлебаловка. Ну, как? Облапошил их всех, прибиралок и дуборубов из графства Мит, ага, и соплеменников тоже. Дж. Дж. нам рассказывал, один трухлявый еврей Зарецки, или что-то вроде, аж рыдал, как давал свидетельские показания, не снявши шляпы, божился святым Моисеем, что с него выдоили два золотых.

– Кто вёл слушание? – грит Джо.

– Регистратор.

– Старый бедолага сэр Фредерик, – грит Альф. – Ему можешь мудозвонить аж по самые оба глаза.

– Сердце львиных размеров, – грит Нед. – Расскажи ему грустную сказку, что за квартиру не плачено, жена больна, а у тебя на шее куча ребятни и, право слово, он слезами изойдет на своём кресле.

– Ага, – грит Альф. – Ребену Дж. долбано повезло, что он на днях не усадил его на скамью за иск против бедолаги Гамлея, который нынче сторожит брусчатку корпорации у моста Батт.

И тута он изобразил в натуре, как разорялся старый регистратор:

– Какая гнусность! На этого бедного труженика! Сколько детей? Десять, говоришь?

– Да, ваша честь. А жена моя больна тифом.

– И жена в тифозной горячке! Какой скандал! Немедленно покиньте суд, сэр! Нет, сэр, я не издам постановления о выплате. Как вы смеете, сэр, приходить ко мне и просить о постановлении? Бедный прилежный труженик! Я закрываю дело.

И вот на шестнадцатый день волоокой богини, и в третью неделю после праздника Святой и Нераздельной Троицы, когда дочь небес, девственная луна, пребывала в своей первой четверти, сталось, что оные многосведущие судьи восшествовали в палаты закона. И там господин Кортней, сидя в личной своей палате, рёк свои наказы, а господин судья Эндрюс, сидя без присяжных в суде пробации, сопоставлял и взвешивал також со тщанием притязания первого иска на собственность в деле по завещанию на рассмотрении окончательного суждения о последней воле, in reюридический термин: "касаемо", о недвижимом и личном имуществе усопшего и оплаканного Джекоба Холлидея, виноторговца, покойный против Ливингстоуна, младенца в неполном сознании, и других. А в высокий суд Грин-Стрит восшествовал сэр Фредерик Фальконет. И воссел он там в пятом часу пополудни судить по правде и закону ирландскому для повсеместного его соблюдения в граде, а тако же и в графстве города Дублина. А с ним там воссели же высшие старейшины двенадцати племен Ирских, один человек от всякого племени, от племени Патрика, и от племени Хьюга, и от племени Овена, и от племени Конна, и от племени Оскара, и от племени Фергюса, и от племени Финна, и от племени Дермота, и от племени Кормака, и от племени Кевина и от племени Кэольта, и от племени Осиана, и было там двенадцать мужей добрых и честных. И он призвал их Его, умершего на кресте, именем, чтобы рядили бы честно и праведно и судили по правде в деле поставшем меж их правителем, господином королём, и узником обвинённым, и дали бы справедливый приговор, исходя из свидетельств, и да поможет им Бог, и на том пусть целуют книги. И встали они с мест своих, эти двенадцатеро от Ира, и поклялись именем Его, Предвечного, рядить по Его правде. И тут же прислужники закона привели из узилища увязненного там, коего ищейки правосудия задержали вследствие полученной информации. И они оковали его руки и ноги, и не брали за него а не заклада, а не выкупа, но восхотели его осуждения, ибо творил он непотребное.

– Хороши штучки, – грит Патриот. – Понаехали в Ирландию, расплодили насекомых по всей стране.

Тута Цвейт прикидывается, будто ничего не слышал и зачинает сообщать Джо, что можно не беспокоиться насчёт того дельца до первого числа, но если только он скажет слово м-ру Крофорду. И тута Джо божится высоким и святым тем да этим, что уж он постарается как чёрт смаженый, и даже больше.

– Потому что видите ли, – грит Цвейт, – реклама должна повторяться. В этом весь секрет.

– Положитесь на меня, – грит Джо.

– Обмахеривают крестьян, – грит Патриот, – и бедноту Ирландии. Хватит с нас приблуд в нашем же доме.

– О, я уверен всё будет как надо, Гайнс, – грит Цвейт. – Просто этот Ключчи.

– Считайте, что сделано, – грит Джо.

– Чужаки, – грит Патриот. – Мы сами виноваты. Допускаем, чтоб приезжали. Сами привозим. Потаскуха и её хахаль привезли сюда саксонских разбойников.

– Приговор nisiюридический термин: "развод вступающий в сиду через полгода", – грит Дж. Дж.

А Цвейт прикидывается, будто ему страх как интересно вон то ничего, паучья паутина в углу за бочкой, а Патриот так и ест его глазами, и собачюра у его ног высматривает кого тут хапнуть и в какой момент.

– Утратившая всякий стыд жена, – грит Патриот, – вот причина всех наших несчастий.

– А вот как раз и она, – грит Альф, что хихикал с Терри над Полицейской Газетой на стойке, – во всей её боевой раскраске.

– Дай позырить, – грю.