Пред вратами странник восстоял во мраке нощи сбиравшейся. Муж сей, из народа Израилева, по по лику земному скитающ далече зашед бысть. Непомерна жалость человечья да и приправила его к оному терему. Господарь дома сего А. Роген. Семь десятков одр тут опорядил он для матерей возлежащих в тягости, дабы в страде порождали оне чад здоровых, яко же ангел Господний Марии рёк.
Воспомогащие туто ж и похаживали, белы сестры в дозоре неусыпном. Умелицы всяку болесть утишить: во все двенадцать лун, трижды по сто. Воистину постельничьи оне, по сам-две для Рогена дозор держат бдящ. Обходом истомлена, услыхала дозорница приход мужа оного мягкосердого, воспряла с выею окутанной, ворота терема пред ним вширь раздвижила. Ахти, молоньи скок сяйнул в миг сей на заходе небес Ирландии! Встрепетала она, осе Господь Карающ человецей всех умертвит водою за прегрешенья тяжкие. Крестное знамение возложила она на груди своя, а и воззвала его взойти под кров ея. Муж оный, воли ея исполнения для, достойно взошёл в покои Рогена.
Неохоч непокоить, стоял вопрошатель в покое предвходном шляпу в руках воздержащ. В ея уделе он живши бысть со любезной женой и пригожею дщерью; от времен тех бывых ужо девять лет уплынули за земли и дны морския. В один из дней во граде ея встречаша, на поклон ея не возъял он шляпы своя. На сей же ж раз бил челом он ей простить то упущенье его мимовольное, поелику лик ея, пред ним о той поре стремглав мелькнувши, незнано юным ему помстился. Огнь света скорого очи ея осиял, цветенья румяного слово его досягаша.
За сим, очи ея обратились на скорбно-чёрные его одеяния, и устрашилась она. Скоро же и возрадовалась, ибо острах ея поспешен бысть. Ея вопросил он, присылающ ли О'Хара Доктор вести со дальнего брега. Она же с печалью и воздыханием ему ответствовала, О'Хара Доктор на небеси уж есть. Взгоревал муж сей слово оное слышучи, отягчило оно утробу его прискорбно. На то молвила она ему, скорбящу о смерти друга столь младого, никто да не дерзнёт оспорить Господне правомудрие. И поведала она, что, де, смерть его спостигла, по милосердию Господа, утешительна, со священником исповеди для, со причастием и соборованием. Муж сей на то с важностию вопросил белицу, каковой смертию упокоенный помре, и молвила ему она в ответ, помре он на острове Мона через рак утробный и три года уж по тому минет в грядуще Рождество, и взмолила она Господа Всемилостивца охранить пречисту душу его в нетленности ея. Он внимал словесам ея скорбным, в руках воздержиму шляпу его скорбно глядящ. И толику мигов обое так восстояли, в печали кручиняся друг подле друга.
Отже, всяк человече, воззри на сей последний конец, каков суть смерть твоя, и на прах липнущ до всяка чрез жон порождаемых, ибо наг приходит он из лона матери, и нагим отойти ему напоследок, каков приходящ бысть. Муж сей в палаты взошедши, молвил слово к повитухе вопрошая, каково идётся женщине, овия лежала дитярожаще. И ответствовала повитуха молвя, что жена сия в потугах есть уж три полных дня, и тяжки роды быти, но уж вскорости. И к сему молвила, множество жон родящих ею видано, однако ж не зрила досель столь тягостныя, как жены сей роды. Засим поведала ему, каковы дни переживал оный дом. Муж сей слушал ея с мыслию про жон страждущих муками, кои имут они, дабы стать матерью и воздивовался он, воззря на лик ея столь младой для погляденья всяким из мужей, однако ж после долгих годов она всё пребывала прислужницей. Двунадесять девятикратно минуло кровоистекновений для нея бездетно.
И, покуда глаголилась беседа их, вширь распахнулись двери замкового зала, и вовне хлынул шум вопленный велелюдного пирования. И взошёл в место, где они стояли, младой оучающийся рыцарь, прозванием Диксон. И странствующий Леопольд знавал его, ибо же встречали один другого в доме милосердия, яко младой рыцарь пользовал там недужих, и странстующий Леопольд приходил врачеваться, ибо тяжко был уязвлен в грудь копием, страховидного дракона, поразившего его, и тот содеял ему помазание из солей летучих и масла церковного, сообразно ране его. И поведал он тут, что приходит в замок сей возвеселитися со товарищи, что посели уж там за пир честной. И странствующий Леопольд известил, что надобно ему отбыть в иное место, ибо был он муж бдящ и тонкомудр. Тако же и дама ему вспомоществовала и укорила она оучающегося рыцаря, бывши однако ж уверена, что странник молвил слово неистинное по своей тонкомудрости. Однако ж, оучающийся рыцарь не восхотел дослушать, ане исполнить ея увещевание, ане укротить свое хотение, и рёк он, диковен, де, сей замок. И странствующий Леопольд взошёл в замок для недолгого отдохновения, поелику утомлен был во членах от множества хождений окружных в разнейших землях, а порой и через игрища любовные.
И восстоял в том тереме стол из березы финляндския, покоился стол на карлах числом ровно четверо из стороны тои ж, однак не смели отнюдь оне пошелохнуться боле, понеже лежало на них заклятье. И возложены на столе том мечи были диковинны и ножи булатные, иже куются в великой пещере работными демонами из белого полымя, затем вкрепляют их в рога бычьи, либо же турьи, коих там же несметное множество. А меж ножей стояша там кубки Махонда, чудодейством сработаны из песка морского да колдовских воздыханий, когда воздуваша чародей в них пузырчасто. И накрыт был стол несметно яствами преобильными, коих полнее и рясней не утворити никому же. Тамо ж и чан серебряный, силой искусною отверзаемый, в коем лежали рыбы диковинные, без голов, хотя же человеци маловерныя веру в диво не имут, допоки не узрят, однак истинно таковы оне там обреталися. И рыбы сии лежали в масляной воде, привозимой из земли Португальския, поелику жирноватость оной соками олив давленных утучняема. И диво дивное в замке виделось, чародейна смесь сотворяема из многоплодных житних почек Халдеи, чрез вхождение в них духов неких злоенравных, аже воздымаются страховидно, великой горе подобны. Там-то же научают змеищ обвиватися вкруг столпов из земли восходящих, дабы из чешуй оных змеищ варити питие, подобное медам хмелящим.
вверх-скок