великие творения
                   былого

— Торфяной дым ударил ему в голову,– высказал мнение Джон Эглинтон.– Мы чувствуем себя словно в Англии.

Кающийся вор. Ушёл. Я коптил ему бэкон. Зелёный мерцающий камень. Изумруд в оправе моря.

— Люди не осознают, до чего опасны бывают песни любви,– предупредило золотистое яйцо Рассела оккультно.– Движения приводящие к мировым переворотам рождаются из грёз и видений мужичьего сердца на склоне холма. Для них земля не почва для возделывания, а живая мать. Разреженный воздух академии и арены производит шестишиллинговый роман, песенку для мюзик-холла, Франция испускает утончённейшую цветовую гамму гниения – Маллармэ, но жизнь желанная открывается лишь нищим сердцем, жизнь гомеровых феаков.

От этих слов м-р Бест обернул безобидное лицо к Стефену.

— У Маллармэ, знаете ли,– сказал он,– есть замечательные стихи в прозе, которые мне читал в Париже Стиви МакКенна. Одно даже про Гамлета. Там говорится: il se promene, lisant qu livre de lui-meme, знаете ли, читая книгу самого себя. Он описывает ГАМЛЕТА представленного во французском городке, знаете ли, в провинции. На афише значится.

Его свободная рука грациозно выписывала в воздухе тонкие знаки:

HAMLET
ou
LE DISTRAIT
piece de Shakespare

Он повторил вновь для собравшихся:

— Piece de Shakespare, знаете ли, это так по-французски, французский взгляд на вещи. Hamlet ou...

— Чокнутый попрошайка,– договорил Стефен.

Джон Эглинтон рассмеялся.

— Да, пожалуй что так,– сказал он.– Отличный народ, несомненно, но убийственно недальновидны в некоторых вопросах.

Помпезное и затхлое возвеличивание убийства.

— Душегуб, как назвал его Роберт Грин. Недаром был он сыном мясника, что орудовал убойным молотом, сплюнув в ладонь. Девять жизней взяты за одну жизнь его отца, Отец наш томящийся в чистилище. Гамлеты в хаки стреляют не задумываясь. Кровью брызжущие бойни в пятом акте предсказание концентрационного лагеря, воспетого м-ром Суинберном.

Кренли и я, его безмолвный адъютант, взирающий на битвы издали.

Меж усмешкой сакса и окриком янки. Меж молотом и наковальней.

— В ГАМЛЕТЕ они усмотрят лишь историю с привидениями,– сказал Джон Эглинтон в поддержку м-ра Беста.– Как мальчик-толстячок из Пиквика, он хочет чтоб у нас мурашки бегали по телу.

Плоть моя слышит его: обмирает, слышит.