Молодой человек оттолкнулся в воде назад и в два долгих полных гребка достиг середины гряды. Хейнс опустился на камни, покуривая.
– Идёте? – спросил Хват Малиган.
– Чуть позже, – сказал Хейнс. – Не сразу же после завтрака.
Стефен повернулся уходить.
– Я пошёл, Малиган.
– Дай-ка сюда этот ключ, Кинч, – сказал Хват Малиган, – придавить мою юбчонку.
Стефен подал ему ключ. Хват Малиган положил его на кучу своей одежды.
– И два пенса, – сказал он, – за пинту. Бросай сюда.
Стефен бросил два пенса на мягкую кучу. Нарядить, раздеть. Хват Малиган поднялся и, сцепив руки перед собой, торжественно произнес:
– Ибо грабящий нищего угождает Господу. Так говорил Заратустра.
Дородное тело нырком вошло в воду.
– Мы ещё увидимся, – сказал Хейнс, оборачиваясь, когда Стефен зашагал вверх по тропинке, и улыбаясь дикости ирландцев.
Рог быка, копыто лошади, улыбка сакса.
– В КОРАБЛЕ, – крикнул Хват Малиган. – В пол-двенадцатого.
– Ладно, – сказал Стефен. Он зашагал по вьющейся вверх тропе.
Liliata rutilanum
Turma circumdet
Jubilantium te virgium
Седой нимб священника в ложбинке, где тот смиренно облачался. Сегодня мне уж там не ночевать. Домой тоже нельзя.
Голос протяжный, сладостный, воззвал к нему с моря. На повороте он помахал рукой. Снова зов. Коричневая зализанная голова морского котика на воде в отдалении, словно шар.
Узурпатор.
вверх-скок