Летом на Декабристов 13 состоялась реконструкция. Мой отец решил сделать ход в пристроенную комнату прямиком из гостиной, а дверь с веранды заложить. Зимой в комнату будет доходить тепло от печки и в ней уже можно жить круглый год. Заодно и всей хате сделали капитальный ремонт.
После перестройки, я перешёл в пристроенную комнату, а к Наташе приехала подруга из Шостки. Они вместе учились в Конотопском железнодорожном техникуме. Впоследствии Наташина подруга вышла замуж и развелась, но не жалела, благодаря своему умению шить джинсы в точности как Levi's, правда, ткань не совпадала, но она всё равно хорошо зарабатывала.
Она была невысокая, но с красивым загаром и красила волосы, чтобы подчеркнуть аппетитность своей фигуры. Тем не менее, пребывая на стезе праведности, я, конечно же, держал свои наблюдения на узде и не спрашивал у Наташи, когда уже у её подруги отпуск закончится.
Вернувшись с работы, я садился за стол в своей комнате и читал книгу на Английском, со словарём под рукой, или же Morning Star, газетуБританских коммунистов. Ну возможно, они не совсем уж и коммунисты были, но тем не менее их газета продавалась в киосках страны победившего социализма по 13 коп. за номер. После ужина я занимался переводами, так что времени для общения с гостьей не находилось как-то.
Не знаю, откуда Ире стало известно о приросте населения на Декабристов, но она вдруг начала меня расспрашивать про Наташину подругу, а потом объявила о своём желании переехать в Конотоп и что мне надо поговорить с родителями.
Я вернулся вечерней электричкой на распростёртых крыльях и сразу же позвал отца с матерью во двор. Они сели, бок о бок, на лавочку под деревом возле крыльца, на ступеньках которого продолжал стоять я, сдерживая пенящуюся внутри радость. Тогда я сказал о желании Иры переехать на Декабристов 13. И оказался совершенно неготовым к тому, что произошло дальше.
Моя мать скрестила руки на груди и сказала, что она не примет Иру, потому что им вдвоём не ужиться вместе. Я слышал её слова, но никак не мог понять – что творится? Моя мать всегда была за меня, а теперь сидит на лавочке, скрестивши руки, и говорит, что Иру сюда не пустит? Я обернулся к отцу за помощью. Он пожал плечами: –«А что я? Хата на неё записана, она тут хозяйка».
Во дворе давно уже стемнело, но в свете лампочки на веранде я видел полную непоколебимость матери. Отчаянно напрягал я ум ища чем возразить, просить, что-то сказать, хоть что-нибудь. Но он оставался пустым и абсолютно уверенным, что ничто её не смягчит.
Отец ушёл в дом, а я, поражённый гулкой пустотой в моей голове, вяло опустился на ступеньку крыльца… Звякнула клямка калитки, во двор зашла подруга Наташи. Она была одна, без моей сестры.
– А чё эт вы такие?– спросила она и села рядом с моей матерью.
Моя мать оживлённо начала ей объяснять, что утром они вчетвером—мои родители, Наташа, и Леночка—уедут на неделю, отдыхать в лагере РемБазы на Сейму. Но холодильник полнёхонек и кто остаётся сами разберутся.
Подруга со всем согласилась и повернулась так, чтобы свет из веранды рельефнее обрисовал её большие груди обтянутые мягкой водолазкой.
Даже сидя, и ошарашенный результатом переговоров с моими родителями, я понял, что обречён. Оставленным один на один с такой грудью, без кого-то ещё на всю хату… тут лопнет любая узда. Трезвая оценка своих сил откровенно подсказывала – за целую неделю мою праведность не спасёт даже факт совпадения имён гостьи и моей матери, и неважно чем набит холодильник, но это именно я – агнец преуготованный к закланию...
На следующий день после работы, на Декабристов 13 я не пошёл как обычно вдоль путей и стены вокруг завода КПВРЗ, а сел на Поселковый трамвай и доехал до школы № 13. Оттуда я двинулся вдоль по Нежинской, заходя во дворы хат с одним и тем же вопросом: –«Где тут можно найти квартиру?»
В номере тридцать каком-то мне сказали, что в хате под большой Берёзой напротив Нежинского магазина вроде бы как сдают.
Берёза нашлась в указанном месте и оказалась такой великанской, что хата красного кирпича под ней выглядела совсем лилипутошной. Однако в ней имелись две комнаты и кухня, не считая дощатой прихожей.
Хозяйка, одинокая пенсионерка Прасковья Хвост, подозрительно меня изучила, но отвела в комнатушку два на три метра, плюс окно и с видом на широкий ствол Берёзы в запущенном палисаднике. Треть помещения занимала железная кровать довоенного образца, а от кухни оно отгораживалось парой висячих в дверном проёме штор. Направо от кухни, за такими же шторами в таком же проёме находилась комната хозяйки. Для меня важно было покинуть Декабристов 13 в тот же день, и мы условились за 20 руб. в месяц.
(...позднее Лида из нашей бригады мне говорила, что На Семи Ветрах можно найти квартиру за 18 руб., но я так и остался у Прасковьи...)
Придя на улицу Декабристов, я одолжил у соседей возок, поставил его у калитки номера 13 и только после этого зашёл во двор… Галя сидела на кресле в гостиной и смотрела телевизор, я вежливо поздоровался, сказал, что я не голоден, и прошёл в свою комнату – снимать книги с полок и разбирать этажерку.
Окна комнаты не открываются, в них сделаны только форточки, и чтобы всякий раз не переобуваться на веранде в домашники и обратно, я простелил через гостиную и кухню развёрнутые листы Morning Star, по которым и ходил туфлями. Молодая женщина непонимающе следила из своего кресла за моими манипуляциями с газетным тротуаром и как я утаскиваю книги и запчасти этажерки. Возок, ожидавший на улице ей не был виден.
Всё уместилось, только ехать пришлось медленно, лакированные полки уложенные поверх книг скользили друг по дружке. В хате на Нежинской к домохозяйке успела присоединиться ещё какая-то старуха и они, притихнув, наблюдали как подпольщик заносит стопки нелегальной литературы на свою новую явочную квартиру.
Вернувшись на улицу Декабристов, я вернул возок владельцам, собрал кое-что из одежды—портфель из Одессы стоял в ожидании—вежливо попрощался с Галей и ушёл, оставляя её наедине с телевизором, потому что я умею побеждать с достоинством.
(...не по собственному хотению угодила Галина смуглянка в эпицентр распри семейной, зато впоследствии ей удалось выйти замуж за хлопца с Посёлка, ну не так, чтобы очень надолго, однако это уже её личная история…)
вверх-скок