Когда Гаина Михайловна, потупя взгляд, осторожно поинтересовалась как относятся ко мне в нашей бригаде, я моментально вычислил откуда ветер дует. Хочет краями выспросить как там вообще терпят мою подмоченную репутацию… Чего уж скрывать, не каждый коллектив потерпит в своих рядах члена на должности не соответствующей диплому. Именно этим объясняется крик души крепильщика Васи на шахте «Дофиновка»: –«Ты своим дипломом позоришь нашу шахту!» Ну в смысле, диплом делает из неё непонятный сброд и полный бомжатник...
Мою репутацию в СМП-615 подмочила кассирша Комос, которая знала, что в Нежине я доучился до диплома и знала даже на кого. У её дочери, Аллы, когда-то шли длинные серьёзные отношения с моим братом Сашей. В тот период я даже посетил однажды квартиру Комосов. Но позднее Алла постригла свои дивные длинные волосы лишком коротко, а мой брат пошёл в примаки к Люде с её матерью.
Кассирша Комос выдавала зарплату работникам СМП-615. Для этой цели раз в месяц Наша Чаечка отвозила рабочих со стройки на территорию базы СМП-615 и мы там выстраивались возбуждённой очередью, в вестибюле на первом этаже административного здания, к маленькому квадратному окошку в глухой стене налево от входа.
Достоявшись в разгорячённой предстоящим событием очереди рабочих, склоняешься к этому квадратному иллюминатору, довольно низко в стене, и расписываешься в ведомости… Вот именно эта заключительная поза мне как раз вовсе не нравилась. Голова твоя где-то там, не ясно где, а зад торчит снаружи на милость и усмотрение очереди в состоянии взвинченного предвкушения...
Когда пришёл мой черёд, я не стал подгибаться, а просто ведомость на край окошка подтащил и расписался, тем более Комос видела, что это я уже на подходе. Тут-то она и закричала из-за окошечного стекла: –«Серёжа! А голова где?»
– Меня гильотинировали.
– Чего? Да брось выделываться, думаешь, диплом получил так и – всё? Ты же к нам в гости с Ольгой приходил. Забыл? Мы ещё самогон вместе пили!
Именно это мне никогда не нравилось в людях, когда лезут с непрошенной фамильярностью и затевают панибратство. И, разумеется, мой ответ кассирше Комос был достаточно прямым, чтоб ей дошло это:
– Вы глубоко заблуждаетесь. У вас в гостях мы пили спирт и берёзовый сок, а самогона там не оказалось.
Ну поставил, в общем, её на место. Но зарплату она мне всё равно выдала и даже хватило вернуть Тоне 25 руб. за розы в день рождения, когда тебе только-только полчаса исполнилось. А то до этого всё как-то не получалось...
Поэтому из-за болтливой развязности кассирши мне так и не удалось скрыть от нашей бригады свою дипломированность. Но особой дискриминации ко мне по этому поводу не применяли, а через четыре года я даже привинтил на курточку спецовки «поплавок». Это такой значок, что вместе с дипломом выдаётся. Просто подумалось: а чё он тут в ящике серванта валяться будет? Потому и привинтил, летом конечно. Такой денди-каменщик получился – ромбик эмали нежно голубой расцветки, а в ней золочёная книга нараспашку, на фоне выгорело-чёрной х/б спецовки.
Больше месяца так и ходил. А потом утром открываю шкафчик с одеждой: в спецовке только дырка, а «поплавок» уплыл. Но это не наша бригада отвинтили, нет, тогда объект к сдаче готовился и нагнали рабочую силу откуда попадя, из других организаций, ради солидарности управленческих соплежуев...
Так что, в свой следующий приезд в Нежин, я тёще дал вполне предсказуемый ответ:
– Гаина Михайловна, десять человек нашей бригады ко мне хорошо относятся, а один положительно.
– Откуда ты знаешь?
– Анкетирование провёл. Устно. По отдельности конечно.
– Так прямо и спрашивал «как ты ко мне относишься?»
(...интересно, а откуда бы я эти цифры взял?
Кстати, некоторые из опрошенных потом тоже спрашивали: –«А ты ко мне как?»...)
Да, жизнь перевернулась. Трудно сказать с ног на голову, или наоборот, однако целиком. Раньше на выходные я ездил из Нежина в Конотоп, а теперь из Конотопа в Нежин. По пятницам пригородным в 17:40 в Нежин, по понедельникам первой электричкой в 6:00 – обратно. Трижды я проспал шестичасовую утреннюю и начал уезжать в Конотоп по воскресеньям в 19:40. Сильно боялся, что опоздания повлияют на моё место в очереди на квартиру.
(...когда в Америке существовало рабство Негров, многие Афро-Американские семьи разлучались. Скажем, муж пашет на плантации у одного хозяина, а его жена за много миль на плантации другого. По праздникам муж её навещал. Такая женщина называлась «broad wife»… Когда я об этом узнал, то пожалел даже, что вообще Английский учил, очень меня это словосочетание, почему-то, расстроило...)
Из-за того, что трамвая в Нежине нет, автобусы, с оглядкой на свою незаменимость, совершенно распоясались. На каждой остановке специальный столб с жестяной табличкой, где чёрным по жёлтому сказано когда автобус номер такой-то должен подойти, но в те таблички лучше не смотреть – одно расстройство. Жестянка говорит, что уже как минимум три № 5 должны были проехать, а ты ещё и одного не дождался… Хотя-ка? Погоди-ка? Точно! Замаячил вдалеке, вселяя шаткую надежду… Нет – мимо, и без тебя битком...
Однако в тот вечер нам с Ирой повезло. Подходим к остановке – тут и автобус подкатил. Это была суббота и мы вышли, потому что звонил Двойка и пригласил к себе на преферанс. На последнем курсе он жил уже не в общаге, а где-то на квартире, вот мы и условились встретиться на главной площади. С Красных Партизан до площади всего две остановки и мы дошли бы и пешком, но автобус подвернулся. Ира держалась бы за мою руку, чтоб не скользить в сапогах по снегу такому ярко-белому в кругах света от фонарных ламп над тротуаром…
Когда мы одевались в спальне, Ира попросила передать ей поясок от платья – длинную полоску ткани. Из-за узости спальни и чтоб лишний раз не протискиваться между кроватью и коляской, я просто бросил поясок ей. Но один его конец держал пальцами, на всякий, если не поймает. А именно в этот момент она как раз наклонилась застегнуть молнию на сапогах и долетевший конец пояска охлестнул её согнутую спину.
Я изумился – до чего же совпало с тем эпизодом в фильме Цыган, когда Будулай стегал свою жену кнутом на прощанье, потому что он уходил на войну и как бы это такая Цыганская традиция перед разлукой. Но Ира ничего и не заметила, а я утешил себя мыслью, что я не Цыган и войны тоже нет...
Автобус затормозил у остановки на площади, где уже такая толпа скопилась, что и два автобуса не вывезут. Я сошёл первым и протянул Ире руку, помочь. Как только она ступила на остановку, толпа ломанулась на штурм двери. Но я успел прикрыть Иру спиной. Тут вскрикнула какая-то девушка, её чуть не потоптали в толчее. К счастью, она успела схватиться за борт автобуса, а стадо так пёрло наверх сплошняком внутрь по ступенькам.
Как человек не только благородный, но и галантный, я счёл это абсолютно неправильным, тем более в присутствии моей жены, вот и крикнул девушке, поверх валившей между нами массы – за весь этот дурдом: –«Извините!»
Кто-то в толпе не пожелал уступить мне в галантности или же решил, что это я её толкнул, и крутанувшись из давки он резко двинул меня в скулу. А может, просто имел выучку такую, что за фактом нарушения должен последовать факт наказания.
И тогда я громко объявил ему и толпе, что на секунду забыла про автобус в ожидании моего ответа и даже полная луна как-то внимательно застыла в небе, услыхать: –«При всём моём непротивленстве такое не могу стерпеть!» И я ответил ударом на удар.
Наверное, он не один был или взъярённые ожиданием хлопцы вмиг обернулись единой сворой, но удары посыпались со всех сторон – нашли козла отпущения, чтоб сорвать зло по поводу неправильного устройства жизни. Всё, что мне оставалось, так это прятать лицо и голову между локтей, хотя, по-моему, тело знало и само, не дожидаясь моих решений, что делать. Мой личный вклад был восприятием неясных воплей. Кто кому? Кто о чём?
Когда зарычал стартующий мотор, я почему-то был уже по ту сторону автобуса, под перекрёстным светом фонарей в периметре площади, но, что ещё непонятнее, по-прежнему на ногах, только без шапки. Наверное, разгневанных сбежалось чересчур и помешали друг другу сшибить меня на корку плотно укатанного снега. Свора рванула оббегать автобус к дверям. Он отошёл, открывая вид на остановку, где среди десятка невтиснувшихся стояла Ира с моей кроличьей шапкой в руках. Чуть дальше, в тени киоска Союзпечать, темнел Двойка, что вышел встречать нас...
вверх-скок