Летом на Декабристов 13 велась реконструкция. Мой отец решил сделать ход в пристроенную комнату прямиком из гостиной, а дверь, с веранды в пристройку, заложить. Зимой, в комнату будет уже доходить тепло от печки, и в ней получится жить круглый год. Заодно и всей хате сделали капитальный ремонт.
После перестройки, я перешёл в присоединённую комнату, а к Наташе приехала подруга из Шостки. Они вместе учились в Конотопском железнодорожном техникуме.
Впоследствии, Наташина подруга вышла замуж и развелась, но не жалела, благодаря своему умению шить джинсы в точности как Levi's. Ткань, правда, не совпадала, но она всё равно хорошо зарабатывала.
Невысокого роста, она отличалась красивым загаром, и красила волосы, чтобы подчеркнуть аппетитность своей фигуры. Тем не менее, пребывая на стезе праведности, я, конечно же, держал свои наблюдения на узде, и не спрашивал у Наташи, когда уже у её подруги отпуск закончится.
Вернувшись с работы, я садился за стол в своей комнате и читал книгу на Английском, со словарём под рукой, или же Morning Star, газету Британских коммунистов. Ну возможно, они не совсем уж и коммунисты были, но тем не менее их газета продавалась в киосках страны победившего социализма, по 13 коп. за номер.
После ужина, я занимался переводами, так что времени для общения с гостьей не находилось как-то.
Не знаю, откуда Ире стало известно о приросте населения на Декабристов, но она вдруг начала меня расспрашивать про Наташину подругу, а потом объявила о своём желании переехать в Конотоп, и что мне надо поговорить с родителями.
Я вернулся вечерней электричкой на распростёртых крыльях, и сразу же позвал отца с матерью во двор. Они сели, бок о бок, на лавочку под деревом возле крыльца, на ступеньках которого продолжал стоять я, сдерживая пенящуюся внутри радость.
И так же, стоя, я объявил о желании Иры переехать на Декабристов 13. Но оказался совершенно неготовым к тому, что случилось дальше.
Моя мать скрестила руки на груди, и сказала, что она не примет Иру, потому что им вдвоём не ужиться вместе. Я слышал её слова, но никак не мог понять — что творится? Моя мать всегда была за меня, а теперь сидит на лавочке, скрестивши руки, и говорит, что Иру сюда не пустит?
Я обернулся к отцу за помощью. Он пожал плечами: «А что я? Хата на неё записана, она тут хозяйка».
Во дворе давно уже стемнело, но, в свете лампочки с веранды, я видел полную непоколебимость матери. Отчаянно напрягал я ум, ища, чем возразить, просить, что-то сказать, хоть что-нибудь. Но даже напряжённым, ум оставался пуст и абсолютно уверен, что ничто её не смягчит.
Отец ушёл в дом, а я, поражённый гулкой пустотой в моей голове, вяло опустился на ступеньку крыльца…
Звякнула клямка калитки, во двор зашла подруга Наташи. Она была одна, без моей сестры.
— А чё эт вы такие?— спросила она, и села рядом с моей матерью.
Моя мать оживлённо ей стала объяснять, что утром они вчетвером — мои родители, Наташа, и Леночка — уедут на неделю, отдыхать в лагере РемБазы на Сейму. Но холодильник полнёхонек, а кто остаётся — сами разберутся.
Подруга согласилась по всем пунктам, и повернулась так, чтобы свет с веранды рельефнее обрисовал её большие груди, обтянутые мягкой водолазкой.
Даже сидя, и ошарашенный безрезультатностью моих переговоров с родителями, я понял, что обречён. Оставленным один на один с такой грудью, без кого-то ещё на всю хату… тут лопнет любая узда.
Трезвая оценка своих сил со всей откровенностью подсказывала — за целую неделю, мою праведность не спасёт даже факт совпадения имён гостьи и моей матери, и неважно чем набит холодильник, но это именно я — агнец преуготованный к закланию...
~ ~ ~
На следующий день после работы, на Декабристов 13 я не пошёл как обычно вдоль путей и стены вокруг завода КПВРЗ, а сел на Поселковый трамвай и доехал до школы № 13. Оттуда я двинулся вдоль по Нежинской, заходя во дворы хат с одним и тем же вопросом: «Где тут можно найти квартиру?»
В номере тридцать каком-то мне сказали, что в хате под большой Берёзой, напротив Нежинского магазина, вроде бы как сдают.
Берёза нашлась в указанном месте и оказалась настолько гигантской, что хата красного кирпича под ней выглядела совсем лилипутошной. Однако там имелись две комнаты и кухня, не считая дощатой прихожей.
Хозяйка, одинокая пенсионерка Прасковья Хвост, подозрительно меня изучила, но отвела в комнатушку два на три метра, плюс окно и с видом на широкий ствол Берёзы в запущенном палисаднике.
Треть помещения занимала железная кровать довоенного образца, а от кухни оно отгораживалось парой висящих в дверном проёме штор. Направо от кухни, за такими же шторами в таком же проёме, находилась комната хозяйки. Для меня важно было покинуть Декабристов 13 в тот же день, и мы условились за 20 руб. в месяц.
(...позднее, Лида из нашей бригады мне говорила, что На-Семи-Ветрах можно найти квартиру за 18 руб., но я так и остался у Прасковьи...)
Придя на улицу Декабристов, я одолжил у соседей возок, поставил его под номером 13, на столбе калитки, и только после этого зашёл во двор…
Галя сидела на кресле в гостиной и смотрела телевизор, я вежливо поздоровался, сказал, что я не голоден, и прошёл в свою комнату — снимать книги с полок и разбирать этажерку.
Окна пристроечной комнаты не рассчитаны были на открывание, имея только лишь форточки, и чтобы всякий раз не переобуваться на веранде в домашники и обратно, я простелил через гостиную и кухню развёрнутые листы Morning Star, по которым смело ходил туфлями.
Молодая женщина непонимающе следила из своего кресла за моими манипуляциями с газетным тротуаром, и как я утаскиваю книги, а затем запчасти этажерки. Возок, ожидавший на улице, ей не был виден.
Всё уместилось, только ехать пришлось медленно, лакированные полки, уложенные поверх книг, скользили друг по дружке. В хате на Нежинской к домохозяйке успела присоединиться ещё какая-то старуха и они, притихнув, наблюдали, как подпольщик заносит стопки нелегальной литературы на свою новую явочную квартиру.
Вернувшись на улицу Декабристов, я вернул возок владельцам, собрал кое-что из одежды — портфель из Одессы весьма пригодился — вежливо попрощался с Галей и ушёл, оставляя её наедине с телевизором. Потому что я умею побеждать с достоинством.
(...не по собственному хотению угодила Галина смуглянка в эпицентр распри семейной, зато впоследствии ей удалось выйти замуж за хлопца с Посёлка, ну не так, чтобы очень надолго, однако это уже её личная история…)
вверх-скок