Он повёл нас на свою квартиру, которую снимал в частном доме на пару с Петюней Рафаловским, где я и расписал с ними «пулю». Затем они вышли провожать нас.
Узкий тротуар не позволял идти больше, чем по двое. Ира с Двойкой ушли вперед. Он, в длинном кожухе и мохнатой шапке-малахай, казался медведем рядом с её пальто прямого кроя и круглой вязанной шапочкой. А мне пришлось идти с Петюней, сзади.
Он болтал о чём-то, но поддержать разговор казалось выше моих сил, — меня душила горечь, что не со мной она идёт. Но что же оставалось делать — устроить сцену? Оттаскивать Иру от Двойки? А и кто я такой? Потоптанный стадом Ахуля, в демисезонном пальто от Алёши Очерета. Не каждая позарится на такого, пусть даже она тебе и жена.
Площадное побоище не принесло мне особых повреждений, но каждый шаг бок о бок с овчинным кожухом на Петюне, саднил нестерпимой болью.
Он с Двойкой дошли до самой площади, а оттуда увязались проводить нас вниз, до моста возле Общаги, где нам таки удалось расстаться.
На прощанье Двойка, учащённо затягиваясь сигаретой и пряча от меня глаза, блеснул деталями своей недавней случки с какой-то из БиоФачных прошмандовок, когда она ногами облапила его за бёдра, а он при этом таскал её по комнате, ухватив за титьки.
Меня буквально оглушила эта быдлячья самореклама самца-победителя. Таким я бы не стал делиться даже при его лоханках. Мудак ёбаный…
. .. .
Оставшуюся часть пути на Красных Партизан, Ира ни разу не взяла меня под руку, и всё больше отмалчивалась. Пришлось и мне заткнуться.
Желательно вычеркнуть из рыцарского кодекса непрошеные извинения незнакомкам...
~ ~ ~
И всё же руководство СМП-615 изыскало способ сгладить, хотя бы отчасти, факт наличия в нём каменщика с высшим образованием. Меня назначили заседателем товарищеского суда.
Суды данной инстанции рассматривали такие правонарушения, что не вошли в свод статей уголовного кодекса, а если всё-таки там предусмотрены, то не слишком тяжко наказуемые. Хулиганство — мелкое, а кража, опять-таки, по мелочам. Товарищеский суд — это, скорее, мера морального воздействия, чем воздаяние по всей строгости.
. .. .
Заседатель товарищеского суда — должность неоплачиваемая, и на неё избираются голосованием. Однако не всегда возможно провести отчётливую грань между избранием и назначением.
Слова «кто за?», произносимые на собрании профсоюза — это даже не вопрос, обращённый к присутствующим, а скорее — сигнал трубы, закреплённый целенаправленной муштрой, что нужно поднять руки. Безоговорочное единогласие является отличной демонстрацией вторичного рефлекса, такой же доказательной (но не настолько омерзительной), как трубки, вшитые собакам Павлова, чтоб капали через стекло слюной.
И точно такая же рефлексология повторяется на комсомольских собраниях. Правда, за годы моей трудовой деятельности в СМП-615, там случилось ровным счётом одно такое собрание, по причине нагрянувшего инспектора из горкома комсомола.
Глубоко сомневаюсь, что он явился в актовый зал на втором этаже административного здания базы СМП-615 по доброй воле, скорее всего — послали проверить и доложить, каким ключом бьёт задорная жизнь молодёжи в возрасте до 28 в сфере строительства. Поэтому «Нашей Чаечке» пришлось сделать неурочный объезд объектов, и отвезти нас на базу. Однако осознание, что едем не за получкой, заметно притупило наш рефлекс ликования, заложенный поездками в том же направлении в такое время дня.
Комсомольского кадра настолько удручило полное отсутствие наималейшего отклика на самые актуально-животрепещущие вопросы современности среди пассажиров, доставленных бесплатно отсидеть собрание (которое катастрофически скоропостижно катилось к своему завершению), что он, ломая условности, задал экзотический вопрос: «Да что ж вы такие пассивные?»
При этих —(не закреплённых каким-либо рефлексом)— звуках, народ просто не знал, что им с руками делать.
Тут уж мне пришлось подняться и обуздать его эмоции, риторически: «А кого, любезнейший, начнут вести активные, если пассивных изведёте?»
(Всё-таки, этот грёб… то есть… свободный диплом обязывает выдерживать определённую линию поведения.)
Пламенный комсомолец-проверяющий ещё не проходил в своих ликбезах, как опровергнуть подобный контр-вопрос от окопавшейся в рабочей среде контры, и собрание благополучно завершилось…
. .. .
Вот руководство СМП-615 и решило, что проявит правильное уважение к системе высшего образования в нашем государстве, если воткнут меня, носителя диплома о таком образовании, Заседателем Товарищеского Суда, которому требовался один Председатель и два Заседателя сроком на один год. До следующего отчётно-выборного профсоюзного собрания
~ ~ ~
На должности Заседателя, я обнаружил в себе затаившегося тирана, который безжалостно выдвигал предложения самых драконовских мер пресечения.
Потребовал, например, месяц одиночных (sic!) исправительных работ для штукатурши Трепетилихи в самых северных, мало обжитых местах территории базы СМП-615. И это при том, что для неё и день считай что пропал, если за одну рабочую смену (плюс время на проезд в «Нашей Чаечкой» от вокзала и обратно) она не забалакает до комы двух-трёх коллег. Как минимум.
Конечно, дистанция от производственного корпуса базы СМП-615 (что и являлся необжитым местом) до сторожки у ворот — всего две сотни метров. А в сторожке днём сидит Свайциха, у которой тоже язык кошками не обволóчен. И всё же суд не внял мне, но вынес приговор снять Трепетилиху с должности бригадира штукатуров, сроком на три месяца. Что срезáло ей зарплату на десять рублей в каждый месяц наказания.
И это она ещё дёшево отделалась, поскольку деяние её запросто могло раскрутиться на политический резонанс.
Суд воссоздал следующую цепь событий:
Трепетилиха высунулась из оконного проёма на третьем этаже 110-квартирной пятиэтажки, где уже шли отделочные работы, и увидала, что бухгалтерша СМП-615 идёт домой.
Ну а почему не идти? Живёт она На-Семи-Ветрах, то есть идти недалеко, а время уже полпятого…
Грубая ошибка бухгалтерши заключалась в том, что эта дура ответила на вопрос свесившейся из окна Трепетилихи: «А шо ты ото там несёшь?» — имея в виду целлофановый пакет в руках прохожей.
— Рыбу.
Слово «рыба» послужило детонатором. Трепетилиха всколонтырилась, собрала баб своей бригады и, с протяжными интонациями, оповестила их о несправедливом распределении жизненных благ, несмотря на эпоху развитóго социализма.
— Они в конторе ото там сидят! В добре в тепле! У каждой сучки нагреватель под сракой! А мы тут на холоде загибаемось! А рыбу — им?! Всё, девчата! Собирайте мастерки, тёрки! Да ещё ж нагло так — «рыбу я несу!» А у нас шо? Семей нету?
. .. .
Дело в том, что «Наша Чаечка» иногда привозил продукты из ОРСа, он же Отдел Рабочего Снабжения.
Однажды, когда мы были на 110-квартирном, туда доставились булочки, вполне даже свежие, а в следующий раз, но уже на 100-квартирный, минеральную воду в бутылках по 0,5 л.
Когда и что распределялось в административном корпусе СМП-615, понятия не имею, но на следующий день бригада Трепетилихи к работе не приступила, а это, как ни крути, — забастовка.
Не знаю, рыбу ли им привезли, или какой другой эквивалент, но штукатурные работы возобновились, а Трепетилиха пошла под суд. Наш. Товарищеский.
Руководство СМП-615 не могло закрыть глаза на подобную вопиющесть с политической подоплёкой, особенно если зам главного технолога носит галстук с узором серп-и-молот. Что говорит о многом.
Спору нет, мой шарфик украшали пять колечек под Кремлёвской башней и надпись «Москва-80», но мне выбирать было не из чего, а галстуков в Универмаге — валом! И в клеточку, и в полосочку, и даже в горошек.
По зрелому размышлению, нельзя не согласиться с мудрым отклонением моего предложения о переводе Трепетилихи на базу СМП-615. Товарищеский суд принял верное решение. Держать её там — это игра с огнём на бочке с порохом. А ну как что-то привезли вдруг, от чего ей ничего не перепало, так она б всю базу разнесла. Осталась бы одна осиротелая бетонная стена, вокруг глубокой впадины воронки.
. .. .
"Есть женщины в Русских селеньях..."
Без ложной скромности, следует отметить, что в сёлах Конотопского района найдутся бабы и покруче, их потенциал измерить можно только в мегатоннах, или даже по шкале Рихтера.
— Тю! Шо за народ пошёл? Навалились всем селом — еле-еле одгавкалася...
~ ~ ~
А взять Володю Шевцова, который проходил у нас по делу о его неудержимости? Тот вообще бы в ссылку загремел, поддержи суд моё предложение.
Очень профессиональный сварщик, двадцать лет проработал на заводе «Красный Металлист». И чувствовалась в нём какая-то вот наследственная интеллигентность.
Может, оттого и чемергесил Вова по-чёрному.
При взгляде на его чуть тронутые сединой рассыпчатые кудри, у меня всплывали ассоциации с Городом на Неве. Присутствовал у Володи какой-то флёр… ускользающее касание белых ночей Питера… ажурность фонтанов Петергофа… Поэты Серебряного века...
Однако пил, как безграмотная лошадь. Особенно с получки.
. .. .
На заседании суда, Председательствующий обрисовал такую картину: «Сходим у вокзала, так Володя, пока до светофора дотелипает — уже готовый».
Ха! Пример пропагандистской подтасовки — от вокзала до ближайшего светофора (на Путепроводе-Переезде) два гастронома, не считая павильон «Встреча» на привокзальной площади.
И тогда я предложил депортировать Володю в какую-нибудь сельскую местность, где коварные светофоры в соблазн не вводят невинность чистых душ своим бесовским подмигиванием, и там лишится подсудимый повода накачиваться до газообразности.
Суд отклонил подобную бесчеловечность, а сам Володя на меня обиделся, хоть и не подал виду. И это жаль, мне таки не хватало его благовоспитанных манер: «Идите Вас на хуй, пожалуйста!», и — моментально ощущаешь веяние бриза с набережных нашей Культурной Столицы.
вверх-скок