9. Если уж начистоту, без увёрток, то —

Эта война вечна, она никогда не закончится, в отличие от прочих воен: начиная с мордобоя деревенского масштаба и до всемирных империалистических истреблений человеческого вида, потому что — это война полов.

. . .

(**Великий и Могучий! Ну что ты со мною делаешь? Разве могут полы вставать друг на друга войной? Они же лежачие!

Однако же, хоть убей, не знаю, как сказать «пол мужской» (всего одним лишь словом!) или «пол женский» (но и опять-таки без прилагательного!).

Ой, подозрительно мне, что сотворял тебя, Великого и Могучего, некий плотник, да и то — топором, без зензюбеля. И процесс тот, предположительно, сопровождался содействием уборщицы с её шваброй.

И за что только я в тебя такой влюблённый? Блин!. Ты вон оглянись на своего брателю из славной семьи Индо-Европейских языков — на Британо-Америко-Австрало-Степанакертский Английский язык. Красота ж ведь! Кратенько так: «sex» и — всё. Потому что у них «секс», в первую очередь, то же самое, что у нас «пол». Причём без всяческих излишеств: «мужской», там, или «женский», ведь речь не про общественный туалет, а о поле.

И уже только, во-2-х, это трёхбуквенное слово, sex, несёт тот самый смысл, что вызывает слюноглотательное движение у акселератов, и не только лишь в их среде.

Ну а теперь произнеси, для пробы: «война сексов». Вслушайся и — что? Плюнешь, с досады, и — расплачешься…

Эх, Могучий! Хотя (что безусловно и в довольно-таки обозримом будущем) тик-токеры с хакеристами и эту кальку в тебя Великого притаскают, как необглоданную кость, и приживётся она, и запросто услышишь в магазине экономстройматериалов: «Так почём у вас Китайский кафельный секс?»)

. . .

Непримиримая война полов… Противники пускаются в обходные манёвры, скрывая свои передвижения, намерения; заходят с тыла, с фланга, открыто прут в атаку, исподтишка, диверсионно, заваливают под откос, захватывают в плен...

– А скажите — пленными пользуются в извращённых целях?

– Да, случается, но если ты сюда за этим, то сунулся не в ту книжку, паренёк. ХХХ-чтиво на другой полке, так что продёрни нах! и чтоб я тебя тут больше не видел!

...уклоняются от соприкосновения в целях перегруппировки, заключают перемирие, чтобы накопить запас боеприпасов, подтянуть подкрепление, принять, поднять моральный дух и — снова в бой!

При всех возможных переменах в методах ведения военных действий, и как бы ни меняла мода висюльки на парадных униформах, незыблемо и твёрдо стоит и стоять будет непреложный факт — эта война неизбывна, она не кончится никогда...

Как и в любой войне иного рода, в ней тоже есть мирное население: не подлежащие призыву по возрасту или состоянию здоровья. Найдутся и тут хлюпики-отказники, ратующие за унисекс, бывают павшие и падшие, и неизвестные герои, и подлые предатели, и дезертиры, срывающие свои знаки различия, на бегу, и спекулянты, как свежим, так и подержанным вооружением, и перебежчики, и пламенно желающие отомстить и… нет, даже спектральным анализом не перечесть всех птах и пташек, всевозможного окраса оперения, в их схватках боевых, кому и как велит Природа-Мать...

(И — я вас умоляю! — обойдёмте гробовым молчанием битвы ЛГТБ (они вообще конвенций не блюдут!). Предмет настолько скользкий, что требуется особая подготовка, иной склад ума и знакомство с многотомными исследованиями их фольклора, обычаев и ритуалов… чего никоим образом не уместить в предпринятый нами скромный труд. Однако стопудово позволим себе предположить, что и в их, (покуда что периферийных) щип-щип стычках война остаётся войной, неумолимо верной своей поллюциативно попахивающей природе. Точка.)

Ситуация ещё более усложняется усугубляюще неоспоримым фактом, что внутри полов исследователь отнюдь не обнаружит сплочённости отдельных индивидов, взаимовыручки, взаимопонимания бойцов и всех прочих взаимокачеств, столь необходимых для достижения общих целей на театре боевых действий.

Один — за всех, все — за одного? Какой там!

 Каждый остаётся вольным стрелком, высматривающим дичь себе по вкусу. Каждый сам за себя и пускай «чёрт ухватит последнего за жопу», как гласит старинная языческая поговорка (наверняка кельтского происхождения, век воли не видать!).

(– Что? Кто там бормотнул: «А как же групповухи, если не сообща?» Эй, паренёк! Кому было сказано — вали отсюда? А ну, уёбывай давай!)

. . .

Итак, вглядевшись повнимательней, с достаточным увеличением картинки, отмечаешь наезды любого каждого на каждого любого. Причём боец из твоего подразделения (не говоря уже, что одного с тобою пола), вопреки ожиданиям, тебе никак не союзник, не соратник, автоматически и гарантированно.

Нет! Эта падла охотно переспит с твоим личным поединщиком в текущей конфронтации.

Печально, но факт...

А теперь переходим к вообще невообразимо сложной херне. К непостижимой и необъяснимой аномалии. К той, что доводит до белого каления своей ускользающе-расплывчатой природой.

Да, возможно, вы уже догадались что речь идёт о хаотически позорном отклонении от общего порядка вещей в достаточно устоявшейся, упорядоченной системе.

Добровольная сдача в плен.

Самоубийственный идиотизм, когда самочинно и с полной покорностью являешься к своему врагу, с широким керамическим блюдом в руках, а на нём — твоя голова, пожаренная до готовности и поперченная экзотическими специями.

 Довольно сложный трюк, технически, но метафористически — что два пальца обоссать.

Подобное явление заслуживает имени настолько же краткого, как солёное междометие — в чём я целиком согласен с вами.

Однако Великий и Могучий расщедрился на него словом из шести (?) букв!

«Л» «ю» «б» «о» «в» плюс мягкий знак, который лишь с большой натяжной можно посчитать за букву, поскольку звука он в себе не содержит. Вообще!

Сравните — «пень» и «лось»: слышите разницу между двумя «ь»? Не огорчайтесь, никто не может…

* * *

При своей неусыпной приметливости, Вит издавна знал, лет примерно с шестнадцати, что в арсенале женского пола имеется некое «Секретное Оружие».

Не говоря уж о стандартном снаряжении согласно инвентарного списка, которое вполне даже на виду.

Не знал он только: все ли они оснащены этим Секретным Оружием?

Ему от души хотелось, что лучше бы не все — после пары раз, когда он, как говорится, «попал под раздачу» и СО применялось против него лично.

О! это ещё та хрень — круче не бывает.

Информацией о СО, эффективность которого ему пришлось испытать на собственной шкуре, он ни с кем не делился. Воздерживался почему-то.

Как бы это подоходчивее?.. Ну, типа она как бы собирает в чертах своего лица плотный сгусток всей красоты, накопленной прекрасным полом со времён Нефертити и по текущий календарный день (как ни странно, ни одна Мисс Америка не внесла и малейшего вклада в эту концентрацию красоты, при всей их выдраенной до дыр миловидности), чтобы шмальнуть лучом всепокоряющей прелести по тебе (причём без предупреждения) из своих радостно сияющих, уверенных в победе глаз.

Короче, шваркала в тебя шаровой молнией. И та тебя шарахала… И ещё как!

Да, парень, будь уверен, шарахала по-полной.

Любовь с первого взгляда, да? Теперь Вит знал как это делается...

К счастью, он оказался любвенепробиваемым. Хотя и оглушенный, шандарахнутый, контуженый до состояния восторженного восхищения, он мужественно выстоял, и посмотрел ещё раз.

Второй взгляд послужил спасительным противоядием.

Но всё равно — спасибо за встряску, малышка! Ты меня чуть не уделала, клянусь честным словом.

(Интересно отметить, что особи одного с ним пола ни разу не применили против него подобного СО. Экономили свои «шары»? Или для них он дичь некошерная? Ну, в общем…)

. . .

Однако чему быть, того не миновать. Верховный суд окрысившихся звёзд, на заседании выездной сессии в полном составе, вынесли и зачитали свой приговор…

 Вит был осуждён на пожизненную любовь.

Никакое СО против него не применялось. Девушка, которую он полюбил (хотя бедняга о том ещё даже и не догадывался), на вид казалась привлекательной, равнодушной и замкнутой. Впоследствии лёд был взломан, растоплен и доведён до кипения. Интенсивного.

В любви он так и не признался, нет, даже и наедине с самим собой, без свидетелей. Он называл это «нравленьем».

– Да, она мне нравится, что есть, то есть, не отрицаю.

Дурак! Себя-то не обманешь!

И это, кстати, не удаётся никому, какие бы убедительные аргументы они себе ни выдвигали. Можно, конечно, забить на это дело, тем более, если не впервой. Просто взять и загнать сомнения вглубь, — не в ту, так другую, ещё незанятую метастазу и забыть о них на весь инкубационный период, а после до них уж станет недосуг — пойдут другие заботы, прогрессирующие...

Он вправду старался, — по-честному, не шлангуя — старался что есть мочи избавиться от незваного «нравиться», во всю старался побороть затянувшееся наваждение.

Радикально и последовательно, использовал он для обороны крепкие напитки, вперемешку с охочими шалавами и азартными играми.

Микстура пробуксовывала и, несмотря на его скрытую поддержку, доказала свою окончательную неэффективность.

Он понял, что любит. И знал, что его любовь небезответна.

Ой, ли?

Да, да, да, да! Она сама ему об этом говорила.

День, тёплый и тихий, полнился мягким солнцем. Они стояли на платформе железнодорожной станции. Она улыбнулась ему и сказала:

– Запомни меня такой, какая я сейчас, когда люблю тебя. Такой меня и вспоминай, когда я стану плохой, ужасной стервой.

– Ты? Плохой? Такое не-воз-мож-но!

– Заклинания тут не помогут. Мне лучше знать.

Дальнейшее — уже просто история. Они расстались.

Его жизнь начала смахивать на полусуществование зомби или заторможенное ожидание в застойной очереди чистилища: ни жизнь, ни смерть.

Потом случилась другая железнодорожная платформа, где-то у чёрта на рогах или, возможно, на куличках. И чёрная ночь вокруг. Он понял — это всё, дальше ему не выдержать.

Номер, давно вычеркнутый из памяти, набрался сам собой, без запинки — на автомате.

Голос неожиданно сел, но он, уже одними только связками, высипел заклинание. Впервые в жизни:

– Я-люблю-тебя…

Мгновенно накатила горячая волна стыда и осознания насколько бесполезен этот запоздалый крик беспомощной зачарованной души, обречённой на бессрочную неволю.

Ещё примешивался гнев на долбаного придурка — на себя. И слабенькая надежда, что он не был услышан — за спиной, на стыках рельс: тадахкал тяжёлый бесконечный товарняк. Он дал отбой.

Ещё позднее, его друг, Лекс, поделился, отводя глаза в сторону, что по мнению его, Вита, бывшей, в сексе был непревзойдённым чемпионом.

Так она послала — через друга — такое нужное ему противоядие...

* * *