2. Приятное местечко и лекция для любознательных

Вопреки названию, в «Хижине» никто и никогда, никакого Тома даже в глаза не видел, однако это мало кого настораживало. И даже отсутствие там его племянников и племянниц воспринималось завсегдатаями спокойно, без напряга.

Хозяйка заведения, мадам Гарриет, несмотря на её неоспоримо преклонный возраст, сохранила в себе едкую стервозность и неуловимо скоростную реакцию гремучей змеи.

Ни один ковбой с даже самого Дикого Запада ей и в подмётки не годился, если сравнить миллисекунды, затраченные им и ею, на молниеносную выхватку оружия.

Правда, вместо увесисто шестизарядного кольта, в кружевном кармане своего фартука старушка держала баллончик лакриматора. Такое вооружение превращало традиционную бейсбольную биту под стойкой в пережиток, смехотворный своей старомодностью.

 (По данным опроса журнала «Фрыпс», на Полудиком Западе, бармены, работающие на Русскую мафию, отдают предпочтение городошным битам в своём подстоечном арсенале.)

Применение слезоточивых аэрозолей аннулировало должность вышибалы в платёжной ведомости заведения. Сочувственно причитая, эта гюрза старая, брезгливо, двумя пальчиками ухватив укрощённого хулигана за ухо, собственноручно выводила его за дверь, и указывала направление к ближайшей водопроводной колонке.

Типа, она такая вся пушистая, как божий одуванчик. И типа бедолага мог хоть что-то видеть сквозь ручьи слёз и соплей, размазываемых по всей морде.

 Затем она уползала на кухню, эта кобра подколодная, под видом умыть руки, для гигиеничности, но на самом деле — за подхалимажными комплиментами от подчинённых...

В дневное время «Хижина Дяди Тома» представляла собой уютную столовую для соответствия намёку на семейственность в своей вывеске, а вечером превращалась в ресторан вполне заслуженной репутации, потому что мадам Гарриет держала отличных стряпух и стряпунов.

(Не вдаваясь в скользкие детали с оттенком расизма — мы отнюдь не борзописцы на откупе у чёрной сотни — просто отметим вкратце, что — да, конечно цвет кожи шеф-поварихи тоже соответствовал, ведь это Хижина Дяди Тома, в конце концов.

Превосходная еда, помноженная на обволакивающую приятность атмосферы в стиле старосветской усадьбы какого-нибудь из южных штатов: Вирджиния, Алабама, Джорджия, которая Georgia on my mind…

Однако же не взъярённым ором Рея Чарльза, а в классическом варианте этой дважды песни года (1930 и 1953), примерно как исполнял её солист в бэнде цыганского виртуоза Джанго, он же Султан, ну, вы понимаете, о чём я…

Так что при случае посетите, хотя та стерва, с её карманными баллончиками, мне и копейки не платит за рекламу и устный пиар, разве что в полгода раз чаем угостит. И то без сахара, скряга брюхоногая!..)

. . .

Вит сел в угловом отсеке и отклонился от стола назад, до упора в плотную обивку, сулившую всем прислонившимся покой и безмятежность приятного отдохновения. А если и не с ней, то когда-нибудь позже, но точно случится. Во всяком случае, такие вот примерно мысли она всем навевалf, обивка эта.

Рука его привольно пролягла по верху спинки, поглаживая кончиками пальцев её кожу цвета… ну, в общем, кожа у обивки вполне соответствовала духу интерьера.

К счастью для тех, кто слишком быстро устаёт следить за  непринуждённым разлитием мыслию по древу в той манере, как она  текла в двух предыдущих абзацах, упитанная фигура Лекса нарисовалась возле входа. Как раз вовремя…

Двойной подбородок вальяжно распирал расстёгнутый воротничок его рубахи. Снятый пиджак  наброшен, а и скорее даже повешен поверх левого плеча, драпируя левостороннюю часть неспешно приближающегося торса.

Можно сказать, наброшен просто вызывающе — без лонжи или подстраховки, хотя в округлом плече Лекса нет ни малейших вешальных крючков. Не всякий пиджак отважится занять настолько раскованную, но и, вместе с тем, рискованную позу.

С другой же стороны, свисание из такой крайне неортодоксальной точки придавало затронутому предмету туалета дух залихватской бесшабашности, если взглянуть со стороны. Зависнув таким образом, пиджак сообщал телистой  обширности Алекса намёк на возможную распрямлённость во весь рост, если что… при случае.

В общих же чертах, кореш Вита смотрелся браво. Ни дать ни взять — гусар Царской армии в парадной униформе, в которую совали руку через всего один рукав, а второй болтался непродетым.

(Прикинь, а? Весь личный состав данного рода войск, все как один — в один и тот же,  даже если ты левша… А куда нахрен денешься — элитные войска, блин, тут нарушение формы одежды недопустимо. 

И эта хрень полуодетая именовалась «ментик» (прошу прощения у полицейских-недоростков, но термин выдуман не мной).

Но ты ж посмотри на Лекса! Этот сорви-голова даже гусаров переплюнул, оставив оба рукава висеть пустыми! А и к тому же, у него нет усов, столь близких сердцу истинных кавалеристов и пешеходов с бандитскими наклонностями...)

– Скажи-ка, друг мой, – произнёс Лекс, когда донёс-таки и сбросил пиджак на спинку двухместно длинного сидения напротив Вита, чтобы утомлённо плюхнуться  рядом с ним (с пиджаком, если кому-то не дошло). – С чего это Реальные Пацаны настолько предсказуемые? За полквартала до «Хижины», я знал, что ты будешь сидеть в углу. Неважно — в правом или левом: угол есть угол. Но почему?

– Дать возможность черни с восторгом лицезреть реально крутого красаву, должно быть, – предположил Вит.

– Вон оно что! А я-то думал, будто угол дорог вам как выгодная позиция, чтоб с ходу усечь появление нового крутого. Какого-нибудь выскочки, что заявился провести хронометраж — уж так ли скор ты, выхватывая ствол. Может быть, поэтому?

– Вопрос «почему» открывает шлюз для двух, как минимум, зеттабайтов всяческих предположений, и каждое из их потопа впоне допустимо, – ответил Вит уныло, как педагог уставший толочь, для бестолочи, воду в ступе.

– Да ну? Кошмар! Ладно, чтоб не утонуть — вернёмся к файлу, который я немножко спёр, пользуясь служебным положением. По сути, этот файл нечто вроде приходно-протокольной книги...

– Цыц! Тебе кирпич на голову упал? Или крыша поехала? Или вы все вместе тронулись? Да ты никак пьян, дружище! Надрался, что себя не помнишь? А если у меня микрофон в кармане? Учти: всё, что ты скажешь, может быть использовано против тебя и твоей многострадальной, впоследствии, жопы!

Лекс презрительно покачал головой:

– Забудь эту херню, чувак, она устарела. Теперь уже никакие записи не в счёт, даже чистосердечные признания последнего подонка. Мир не стоит на месте. Благодаря непрестанному росту научных достижений, мой адвокат запросто докажет, что ты просто клюнул на мою подъёбку. Ведь в твоей записи лишь голые слова и, хотя голос мой, — чем ты докажешь наличие злонамеренного умысла?

Проснись и пой, приятель! На дворе век 2-х-факторной аутентификации! Ни один суд не станет рассматривать дело на основании слов, без хорошо задокументированных мыслей, где я планирую всё это провернуть. Или додуманных потом, по ходу преступления. Нет, милок, просто действия — без 2ФА — уже не улика. Даже если тебя поймали с дымящимся стволом над изрешечённым в клочья телом, или со спущенными штанами перед средней группой детского садика. Неважно. Ты являлся жертвой манипуляции, тебя подставили посредством ретроспективной подтасовки причинно-следственной связи. Да, сэр. Глумливый трюк правнуков твоей родной сестрички. В отместку, что ты не дал той дуре, сестре, то есть, конфету в возрасте трёх лет. А та взяла и поплакалась на видео, которое это сволочьё, будущие потомки, найдут на чердаке дома своей прабабки. Ну как? Унюхал откуда ветер веет? Преступление — это лишь то, что подтверждается через 2ФА, всё прочее — ненаказуемо.

– Выходит, если взломают ящик моей электронной почты, с твоим предложением грохнуть президента, но нет записи твоей шальной мыслишки: «А не послать ли эту херню Виту?», к тебе не подкопаться?

– Вот именно! При таком раскладе, я остаюсь чист, как 20-летний младенчик владельца мульти-национальной корпорации! А взломщики пускай потрахают друг друга в жопу в твоём ящике. Прошу пардона за ненормативную лексику.

– Так вот почему ты не послал мне файл?

– Файл в твоём ящике, плюс запись моей мысли, при его отправке, изобличат меня по-полной. Что тут непонятного?

– Запись мыслей? Ты вообще опохмеляешься, хоть иногда?.

– Мужик, это как раз то, чем я занимаюсь на своём рабочем месте. Не в смысле опохмела, а касаемо записи. Чего-нибудь слыхал про ноосферу?

– ?

– Оказывается, кроме атмо- и/или стратосферы, успели уже нарыть ещё одну — ноосферу. Состоит из мыслей всех, кто может думать. Любые помыслы, даже самые тайные, открыто плавают в ней, как волны от радиостанции. Но эта аналогия хромает, поскольку радиосигнал имеет свойство затухать, а наши мысли становятся частью ноосферы навсегда. Неугасимы, нестираемы, открыты. Правда, пока что технология не слишком совершенна, но порог преодолён, и остальное — вопрос времени. Теоретически, ты сможешь настраиваться и считывать мысли, скажем, Леонардо, когда он малевал свою Мону Лизу.

– Как насчёт мыслей твоего папаши, когда выпрыскивал тебя из своих яиц с толпой похожих, как две капли, на тебя, но менее шустрых сперматозоидов?

– Тут уж придётся попотеть. Необходимо вычленить его мысли из мыслей остальных мужчин в ходе идентичного процесса. Отминусуй ещё крупных приматов по зоопаркам всего мира и на воле. Эта публика себе на уме, забили на эволюцию, чтоб не впрягаться в общий трудовой процесс. Схожие как двойники, сопутствующие оргазму мысли за последние пять миллионов лет покрывают землю несчётными слоями, — от уровня моря и до высот Джомолунгмы. Понадобится подключать Искусственный Интеллект, для корректного анализа, но, в принципе, задача разрешима.

– Бред сивой кобылы!. Легенды, мифы и сказочный фольклор группы анонимных алкоголиков палаты номер шесть!.

– Я понимаю, идея так же непривычна, как и мобильная связь, если показать её  прабабке Чингиз-хана. Но люди быстро втягиваются. Чё — ноосфера? Просто ещё одна упаковка вокруг этой планеты. Набита мыслями, как атмосфера атомами кислорода.

Ты видел хоть один атом кислорода? Нет, но дышишь ими.

Навал мыслей чётко сформулированных, недопродуманных, брошенных на полпути и вновь пришедших в голову…

– Им там не тесно?

– В голове?

– Нет, в той ноосфере. Роль стартового пистолета, очевидно, досталась заклинанию «да будет свет!», а с тех пор успели столько всякого надумать-передумать, что все свалки, склады и хранилища остались под широкой гладью взбухающего потопа.

– Вам вроде как начинает брезжить, милый друг, и это отрадно. Однако мыслите вы, покуда что наивно — квадратно-гнездовым подходом.

С таких позиций — да, должно быть тесновато, всем мыслям, что появлялись по ходу эволюции отдельной особи, начиная от «где же мама? хочу титю и пи-пи!» и до «грёбаная сиделка! судно не несёт! возму и помочусь в пижаму ей назло!»

Они рождаются, но не исчезают — миллионы, миллиарды мыслей. Каждый миг. Угрюмое увещевание Мальтуса, для них — что зайцу стоп-сигнал. Причём, есть обоснованные подозрения, что мыслит всё живое — от одноклеточных, до сталагмитов. Тоже приплюсуй в общий навал…

Но! Они неосязаемы, струятся одна сквозь другую, одна внутри другой, неважно чьей. Мысля в мысле́! Глубинно неоднократное внедрение. Покруче, чем у радиоволн, залётных квантов и всякой хренотени, которая нормальным чувакам не лезет в голову. Вы мысль улавливаете, студент? Учтите, на зачёте — погоняю.

– Ну раз они такие неощутимые, то меня мало чешут их гольфстримы и мальстрёмы из матрёшек одна в другой или где там  ещё  они кучкуются.

– Повсюду, кореш! В тебе, во мне, вот в этом вот столе. Мысли, мысли, мысли, мысли...

– Ты извратил цитату, в оригинале Гамлет говорит: «...слова, слова...» и далее по тексту.

– Слова хранению не подлежат. Слишком хрупки, их часто нарушают, ломают, забывают, теряют безвозвратно. Другое дело мысли, эти всегда тут. В составе ноосферы.

– Спасибо за увлекательную сказочку, но как тёртый деревенщина, я верю только в то, что получается пощупать.

– И сколько раз ты щупал радиоволну?

– Не приходилось как-то. Зато я могу включить приёмничек, который мой папаня смастерил ещё в прошлом тысячелетии — и послушать прогноз погоды.

– Дикторы читают, а ты, раскрыв хлебальник,  веришь в движение облаков, до которых не дотянешься пощупать. Кстати, есть парни, что неплохо зарабатывают на чтении мыслей.

– А, брось! Ещё ни один медиум не смог надуть комиссию из Института Паранормальных Явлений.

– При чём тут медиумы? Я про парней, которые работают со мной в одной конторе. Крутишь регулятор настройки на мысли в ноосфере, только и всего.

– Как в радиоприёмнике?

– Типа того.

Вит присмотрелся к другу повнимательней.

Чтобы прогнать такую дуру, нужен неслабый подогрев. Но, нет — глаза на месте, без вдохновенной остекленелости. И нет кругов, от синего до пурпурно-красных… И носом не подшмыгивает, по инерции...

(Ну, тоиссь, кореш всё это не под дозой гонит, а в нату́ре. И гонит круче, чем сам Исаак Ньюто́н, прикинь? Или таки всё ж Нью́тон?)

– Ладно... Допустим, – раздумчиво начал Вит, – что это всё не лохотрон, подброшенный враждебными пришельцами с Тау Кита, как тривиальная уловка Троянский Конь. Но я и отдалённо не могу представить…

– А ты готов отдать двадцать лет свой драгоценной жизни, – перебил его Лекс, – чтобы представить эту хрень хотя бы отдалённо? Довольно сложный, бля, для постижения раздел науки. И под всё это фундаментальное мозгодёрство подсунут какой-то незыблемый Алгоритм Хаоса.

* * *