автограф
     пускай с моею мордою
   печатных книжек нет,
  вот эта подпись гордая
есть мой автопортрет

великие творения
                   былого

:авторский
сайт
графомана

рукописи не горят!.. ...в интернете ...   
the title of the work

И тут лошадь как раз... а поскольку он собирался (Цвейт то есть) при первом же удобном случае, но никоим образом не вмешиваясь в его личные дела—ведь это дураки, как говорится, напропалую прут там, где даже ангелам—дать ему совет о прекращении общения с неким дружком-товарищем от медицины, который, как он подметил, имеет склонность пакостить ему при малейшей возможности и по любому нелепому поводу, и поливает грязью за глаза, и называйте это как хотите, но, по скромному мнению Цвейта, подобная мерзость бесподобно раскрывает характер особы – и тут не до каламбуров.

Лошадь достигла предела своей, так сказать, сдержанности, остановилась и, вздёрнув повыше горделиво султанистый хвост, внесла свою лепту на загаженную мостовую, по который вот-вот пройдётся подметальная щётка – три исходящие паром яблока навоза.

Неторопливо все, одно за другим, три она высрала из полного крупа. А кучер выжидал гуманно пока она (или он) оправится, терпеливо восседая на своей всесметающей колеснице.

Бок о бок, используя contretempsна французском: "случайная заковыка", Цвейт со Стефеном прошли через просвет в цепях, разделённых столбиками, переступили полосу срани и направились к Нижней Гардинер-Стрит, Стефен всё уверенней, но негромко допевал конец баллады:

Und alle Schiffen brucken на немецком: "и губят все корабли"

Кучер не вымолвил и слова, ни хорошего, ни плохого, ни неопределённого. Он сидел на своей низкоспинной повозке и просто созерцал, как две фигуры, обе чёрные, упитанная и тощая, прошли к железнодорожному мосту, повенчаться у отца Майера.

На пути они порой останавливались и снова шли, продолжая свой tete-a-teteна французском: "беседа вдвоём" (в котором он, конечно же, ничего не петрил) про сирен враждующих с мужской логикой, и прочую смесь из множества подобных категорий на тему узурпаторов и схожести исторических случаев, пока восседавший в подметальной повозке, или можете смело называть её дремальной повозкой, уже вообще никак не мог их слышать, до такой степени они отдалились, и просто сидел на своём сиденьи в конце Нижней Гардинер-Стрит, глядя вслед их открытой сзади колеснице.

* * *


стрелка вверхвверх-скок