Славная, благоговейная и бессмертная памятьначиная с 12-го века до конца 20-го, Англия активно порабощала Ирландию, частые восстания ирландцев жестоко подавлялись и вызывали новые волны переселенцев-плантаторов на земли побеждённых . Постоялый двор АЛМАЗ в Армахе роскошном, увешанный трупами папистовпереселенцы были протестантами, в отличие от коренного населения католической веры . Охрипшие от споров верные плантаторыбританское правительство опиралось на вновьприбывших, среди которых организовывались "ложи" (подобие ку-клукс-клана), для расправ с местным населением , в масках и с оружием. Чёрный север и истиннаясреди протестантов-переселенцы тоже имелись религиозные разногласия, что отражалось и в цветовой гамме их эмблем: чёрный у английских протестантов, синий у протестантов из Шотландии —синяя—библия. Стриженыеучастники востания 1790-х стригли волосы на манер революционеров Франции сложили головы.
Стефен сделал краткий жест.
— Во мне тоже кровь бунтарей,– сказал м-р Дизи,– по материнской линии. Но я потомок сэра Джона Блеквуда, который голосовал за объединение с Британией. Все мы ирландцы – потомки королей.
— Увы,– сказал Стефен.
— Per vias rectasна лытыни: "прямыми (т.е. честными) путями" ,– твёрдо выговорил м-р Дизи,– было его девизом. За это он и голосовал; натянул дорожные сапоги и оправился верхом в Дублин из Арда.
Долог путь в Дублин...
Грубиян-помещик верхом на лошади, в блестящих сапогах. Добрый день, сэр Джон. Погожего дня, ваша честь... День... дня. Пара сапог трясутся рысцой к Дублину. Чебу-ряй-дрын.
— Кстати, мне это напомнило,– сказал м-р Дизи.– Вы могли бы оказать мне любезность, м-р Дедалус, при ваших литературных связях. Я тут готовлю письмо в газету. Присядьте на минутку. Осталось только концовку.
Он подошёл к столу у окна, дважды придвинулся на стуле и вычитал несколько слов с листа заправленного в пишущую машинку.
— Садитесь. Прошу извинить,– проговорил он через плечо.– Доводы здравого смысла. Минуточку.– Он зыркнул из-под лохматых бровей на черновик у локтя и, бормоча, принялся лупить машинку по тугим клавишам, порой приподымая барабан, чтобы подчистить и сдуть опечатку.
Стефен смиренно присел в присутствии принца. На стенах, удерживая наотлёт свои высокопоставленные головы, церемонно стояли обрамлённые образы давно исчезнувших лошадей: Отбой лорда Хастингса, Выстрел герцога Вестминстерского, Цейлон герцога Бьюфорда – Большой Приз Парижа, 1866. Гномы всадники сидели на них, выжидая сигнала. Он повидал, как скакали они за честь королевского флага и вливал свой вопль в рёв исчезнувших толп.
— Точка,– попросил м-р Дизи у своих клавиш.– Но неотложное обсуждение столь важного вопроса...
Куда Кренли водил меня в погоне за шальным кушем, выискивать верняковых победителей между колясок в ошметках грязи, под зазывы букмекеров из их кабинок, в трактирной вони над загаженной слякотью. Верный выигрыш – Черный Бунтарь: ставки десять к одному. Охотники за удачей, мы уносились вслед за копытами, за летящими наперегонки кепками и куртками жокеев, мимо сыромятной физиономии женщины, зазнобы мясника, что алчно вчвакивалась в дольку апельсина.
Всплеск пронзительных мальчишьих воплей донёсся с игрового поле, и трель свистка.
Ещё: гол. Я среди них, в возне их борющихся тел, в толкучке, в поединке жизни. Это про того, что ль, маменькиного сыночка? Его, похоже, затошнило? Схватки. Время добивает уцелевших, удар за ударом. Поединки, слякоть и рёв битв, застылые предсмертные выблевы убитых, хряск копейных острий, прикушенных кровоточящими людскими потрохами.
— Ну, вот,– сказал м-р Дизи, подымаясь. Он подошел к столу, скрепляя свои листки. Стефен встал.
вверх-скок