научные            
                   труды

стр. 3

Итак, произведение (не побоюсь этого слова) «Норма» составлено из 8 частей. Сопоставим это количество с 18-ю эпизодами Джойса и 4-мя частями Пинчона, и осознаем, что количество разделов далеко не решающий фактор.

Тогда, быть может, объём?

Не исключено, ведь по количеству печатных листов «Норма» заметно уступает застрельщикам как «пост-» так и «предпостмодернизма». Но! Весьма допустимо, что это различие коренится в самой тематике сопоставляемых произведений:

— у Джойса энциклопедический охват мировой культуры/истории с древнейших времён и вплоть до забегаловок Дублина;

— у Пинчона экстравагантное описание спрута глобальной корпоративности, удушающего данную планету;

— полотно Сорокина скромнее по размашистости, и представляет гнидючник на одной (отдельно взятой) шестой части земного шара сотворённый кровососающим сегментом двуногих гнид для паразитирования на себе подобных.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Составлена по образу и подобию 10-го эпизода “Улисса” (The Wandering Rocks).

Нет! Нет! И ещё раз нет! О плагиате не может быть и речи!

Подобные наговоры явились бы несостоятельней обвинения «Иванушек-International» в гоп-стопе «Оды Радости» Бетховена, на том основании, что в распоряжении любого музыканта имеются всего 7 нот (плюс полутона, итого — 12).

Свой эпизод Джойс сложил из множества осколков поголовно объединённых тем, что происходят одновременно. Каждый нанизан на один и тот же текущий миг, который их и скрепляет.

Кусочки первой части «Норма» тоже скреплены одним и тем же — нормой, нормативной порцией говна для ежедневного и о-б-я-з-а-т-е-л-ь-н-о-г-о употребления в пищу любым и каждым гражданином. На том основании, что он/а живёт в самой лучшей стране мира.

(Брезгливым порекомендую не блевать против ветра, а даже и удалиться — воля ваша, но таковые не смогут постичь в полной мере смысл последующих частей сорокинского произведения, особенно 2-й, и 6-й.)

Заметим, кстати и a propos, что подробное живописание акта копрофагии, в целях получения полового удовлетворения путём возбуждения вкусовых рецепторов, с последующим заглатыванием и провождением кала через пищевод, предоставило ретроградным членам комиссии по присуждению Пулитцеровской литературной премии (самой престижной в США) основание не присуждать Пинчону эту награду, что, впрочем, не помешало Томасу стать отцом «пика постмодернизма».

И всё-таки при всём при том, язык Части первой сразу же и без обиняков выказывает незаурядного мастера слова, который чутко слышит окружающую среду и тонко передаёт нюансы её самовыражения.

С полной ответственностью отмечаю, — сработано мастеровито, мастером с большой буквы 'M'. А и к тому же — в лучших традициях соцреализма. И тут уж ничего не попишешь, под ним нам довелось взрастать, счастливчикам, родившимся в одну эпоху с «Нормо»-делом.

Вот почему в 1-й части концептуализмом и не пахнет. Чем угодно смердит, прёт, воняет, но только не им.

Диалоги — выверено чётки, выпуклы, правдивы.

Монологи (по телефону в основном) — неотразимо соответствуют характерам и ситуациям.

Да, и снова — да: в части 1-й наш автор предстаёт, как вполне нормальный соцреалист. Несмотря на отмечавшийся органами биографический факт общения с московскими концептуалистами, прежде чем приступил к написанию рассматриваемого произведения. Молоденький ещё был, в подобном возрасте с кем только не поякшаешься.

(Тем не менее, позволю себе предположить, что упомянутое общение производилось не за доллары. В 70-е монетизация не успела ещё стать превалирующим аспектом творческих путей.)

Всё в данной части — правда, но увы, и это уже отмечалось, грёбаная узость тематики, окольцованной железным занавесом, сделало «Норму» книгой для внутрисемейного чтения, настольной книгой владеющих Русским в одной/шестой, но разноязыкой части.

И в этом, как обычно, кому-то повезло, а кому-то нет.

* * *