Жаль
А был самым одарённым среди начинающих адвокатов. Пошёл вразнос бедняга. Человеку с таким горячечным румянцем, считай, капут. Клиенты не пойдут к такому. Денежные затруднения.
– Или же, если вскарабкаемся на гряду горных пиков.
– Отлично выглядишь.
– Редактора можно повидать? – спросил Дж. Дж. О'Моллой, взглядывая на внутреннюю дверь.
– Ещё как можно, – сказал профессор Макью. – И повидать, и послыхать. Он в своём святилище с Лениеном.
Дж. Дж. О'Моллой прошёл к наклонному столу и начал листать розовые страницы подшивки. Практика тает. Несостоявшийся. Теряет надежду. Играет. Долги чести. Пожнёт бурю. Хорошие получал авансы от Д. и Т. Фицджеральд. Эти их судейские парики, демонстрация своего серого вещества. Носят мозги на рукаве, как статуя на кладбище. Кажется, пописывает для Экспрес с Габриелем Конроем. Начитанный малый. Майлз Крофорд начинал в Независимом. Забавно, как эти газетчики выкручиваются, зачуяв новый поворот. Флюгерки. Нашим и вашим. Чему только и верить. Распишут – всё отлично, пока не получишь следующий номер. Выплескивают в газетах грязь на лысины друг другу, чтоб тут же и замять. Охаят, а через минуту превозносят как героя.
– Да вы послушайте же, ради Бога, – взмолился Нед Ламберт. – Или же, если вскарабкаемся на гряду горных пиков…
– Ну, вздул! – попытался прервать профессор. – Хватит с нас этого раздутого пузыря.
– Где горы, – продолжал Нед Ламберт, – вздымаются выше и выше, дабы омыть душу нашу…
– Омыть глотку свою, – сказал м-р Дедалус. – Боже, благой и вечный! А? Неужто за это он ещё и берёт что-то?
– …бесподобной панорамой ирландских ландшафтов, которым равных не найти в иных, безмерно восхваляемых регионах, ведь только тут, среди несравнимой прелести кудрявых рощиц на волнистой равнине и сочно-зелёных пастбищ, залитых неразгаданно прозрачным мерцанием наших мягких таинственных ирландских сумерек…
Его Родной – Дорийский
– Луна, – сказал профессор Макью. – Он забыл Гамлета.
– …что окутывают простор, вдаль и вширь, в ожидании, покуда светоносный шар луны заблестит, изливая серебристый поток своего сияния…
– О! – воскликнул м-р Дедалус, испуская стон отчаяния. – Дерьмо луковое! Хватит, Нед. Жизнь слишком коротка.
Он снял свой шёлковый цилиндр и, непримиримо вздув кустистые усы, прогрёб-пригладил пальцами причёску.
Нед Ламберт отшвырнул газету, хихикая от восторга. Секундой позже хриплый лай смеха взорвался на небритом чёрноочковом лице профессора Макью.
– Тесон-тесто! – воскликнул он.
Как Говорил Везeрап
И теперь скаль зубы сколко влезет над холодным шрифтом, но эту дребедень расхватывают, как горячие пирожки. Он ведь, кажется, и был по пекарской части. Оттого и прозвали Тесон-тесто. Но гнёздышко своё мягко выстелил. Дочка обручена с тем малым из налогового управления, с автомотором. Классически прищучили. Открытый дом, увеселения. Большое празднество. Везeрап всегда говорил. Их ловят за желудок.
Внутренняя дверь порывисто распахнулась и оттуда высунулось пунцовое клювастое лицо, увенчанное хохолком перистых волос. Отважные синие глаза уставились на них, и хриплый голос вопросил:
– Что тут такое?
– А вот и фиктивный дворянин собственной персоной, – церемонно произнёс профессор Макью.
– А не пошёл бы ты, старый распропедагог! – приметил его редактор.
– Идём, Нед, – сказал м-р Дедалус, надевая шляпу. – После такого я обязан выпить.
– Выпить! – крикнул редактор. – Выпивку не продают до мессы.
– И правильно делают, – сказал м-р Дедалус, выходя. – Пошли, Нед.
Нед Ламберт спешился со стола.
Синие глаза редактора перебежали на лицо м-ра Цвейта, отенённое улыбкой.
– Идёте с нами, Майлз? – спросил Нед Ламберт.
вверх-скок