Пир в тенёчке Чёрного-Сада

(Заметки на манжетах и соединительных фланцах инфраструктуры серого вещества, с элементами уплыва сознания)

8

Поднос, наощупь, оказался из пластмассы, но как-то шире и чуть глубже встречавшихся в столовках, наверно ресторанам такие полагаются, с высокими бортиками, для статуса… Массивней, в общем, показался мне поднос, если сравнить с его предками из прошлого тысячелетия.

Пройдя приёмный зал насквозь, я свернул направо, под прямым углом, в дальнейшее пространство.

Глаза постепенно адаптировались к полумраку. Уже получалось различить длинный зал стандартной ширины (5.6 м), протянувшийся метров на 30 между глухой стеной, слева от подноса в моих руках, и “центральной капиталкой”, она же “осевая”,— справа от упомянутого уже груза.

Впереди по курсу, через широкий проём в «осевой», косыми полосами вливался приглушённо дневной свет, сообщая общей атмосфере зала тусклую ноту оптимизма. Но даже настолько скудное освещение с успехом дарило впечатление, будто ты оказался в средневековой трапезной. Не хватало лишь пламени факелов, воткнутых в какую-либо из стен, там и сям, а то и в обе, если монастырь достаточно богатый.

Здесь тоже стоя шум со всех сторон, однако, не настолько резкий, как снаружи. Шум исходил от столов, окружённых обедающими, которым приходилось ещё и жевать, не прерывая оживлённых разговоров.

И вот ведь странность — откуда это ощущение иллюзорного средневековья? В интерьере полностью отсутствует длинный стол, один на всех, как для монахов, так и для послушников обители. Его тут подменили раздельными столами на восемь персон каждый.

Торцы столешниц упёрты, плотно и перпендикулярно, в стены, что находились по обе стороны от подноса у меня в руках. Такая расстановка их снижала количество посадочных мест до семи. Столь нерациональное использование столов усугублялось, далее, ещё и отсутствием стульев под под краем концов неприткнутых в стену. Что и вовсе низводило потенциальную вместимость одного стола до шести, всего лишь, едоков. Впрочем, эта мера, разумеется, вынужденная — для создания прямого прохода вдоль срединной оси между стен помещения.

Я повлёкся далее, устремляясь к свету, меж говорливо обедающих рядов.

Предчувствие меня не обмануло, за светоносным проёмом в «капиталке», опять-таки оказался зал, параллельный и равный предыдущему, но с окнами в длинной стене напротив.

Да, их немного, и они узки, но в средние века старайся сдерживать эмоции, придирки к интерьеру или (Боже упаси!) к уставу монастыря. Прибереги свои запросы для светлого будущего, откуда ты сюда явился.

И вообще, нечего, где попало права свои качать. Тем боле тут... Тоже мне!

Как и предыдущий, зал этот также сообщался с прихожей, где находилась распахнутая дверь и пальма-фикус, и девушка под ней, и прилавки с подносами, с кухарками и черпаками для раскладки пищи по тарелкам, из двухведёрных алюминиевых кастрюль.

Однако я повернулся к ним спиной (даже к девушке на диване!) и понёс поднос в дальний правый угол достигнутого зала.

Свободным оказался 4-й стол от угла. Но свобода являлась относительной — всего лишь от шестерых седоков, но не от посуды, из которой они ели, в подносах, оставленных на столе.

Примостив свой с краю, под окошком, я ухватил один из беспризорных, чтоб отнести в предыдущий зал, где, по пути сюда, приметил стол без стульев, явно для сноски на него подносов после еды.

Стол-перевалка оказался довольно переполненным, но мне удалось пристроить доставленную ношу.

Нет, в мои планы не входило расчищать весь стол для своего предстоящего обеда, просто теперь тут образовалось пространство для манёвра, куда я отпихнул забытых теми, кто уже поели.

А скажите-ка, любезный, что тут у вас в меню сегодня-с?

С момента встречи с этим, по-ресторанному глубоким, подносом, его содержимое оставалось на периферии моей зрительной активности. Да, мною отмечалось, что в нём таки что-то есть, однако детали его увесистости — конкретно, что? — не уточнялись. Перед зрением стояли более неотложные задачи (визуальная прокладка курса, одолевая сумерки присущие галактическим задворкам, а также двум из трёх полуподвальных залов «Парк-Отеля»).

Ну, разумеется, по ходу исполнения своих функциональных обязанностей, у глаз случался некий промежуток времени — секунда, может, две, чтобы скользнуть, почти что ненароком, по добыче на подносе, который нёс весь остальной мой организм, благодаря слаженности общих усилий его составных частей, а также автоматизму навыков, приобретённых довольно издавна.

Да, времени хватало на предварительное знакомство с тем, что предстояло потреблять. Однако тут вступает в силу одно из «но», из-за которых результат не всегда совпадает с тем, что могло бы быть.

Ещё два с половиной зала тому назад, я мог бы оценить — чем именно предстоит мне обжираться. Да, мог. Бы. Но остаётся вопрос: хотелось ли мне знать это заранее? Ну или пусть не мне, а любому другому на моём месте.

Впрочем, за других я не ответчик, а за себя скажу: конечно нет.

Любой гурман (но только если истинный) со мною согласится и поймёт, что приступать к самому́ кайфу правильнее, когда уже ничто не разделяет вас, тебя и кайф. Чтобы не отвлекаться на посторонние мысли: у, блин! а как лучше обойти тот стул, забытый кем-то посреди прохода: справа или слева? Чтоб не сбивали мелкие технические детали. Чтоб наслаждение валило сплошняком.

Ну не знаю, я Эпикура не читал, мы как-то не пересекались, но, полагаю, он бы меня понял, судя по наслышкам, что докатывались в мою глушь об нём.

А плюс к тому, не тратишь лишних сил на подавление ненужных самопроизвольностей, что так и норовят, типа нечаянно, подсмотреть: «А что это я там несу, в таком глубоком подносе?»

И, снова-таки, кстати, проблем особых нет, если радиус зрения определяется расстоянием между очками на носу и монитором компа, а остальное всё пребывает в поле расплывчатой нерезкости, пока не сфокусируешься. Что тоже удаётся не всегда.

Так что, пользуясь случаем, приношу извинения знакомым за мою заносчивую высокомерность. Она повинна, что не изволю сказать «здрасьте!» цветовым пятнам ваших лиц, плывущих мне навстречу, вдоль тротуара. В следующий раз, попробуйте прижаться носом к линзам моих очков. Хотя на улице я их не одеваю.

И лишь теперь, с надёжным и широким стулом под усевшимся собой, можно уже сфокусировать остатки зрения и выяснить, по-гурмански, чем конкретно предстоит обжираться.

Вауу!

(Тут я сглотнул невольно набежавшую слюну...)