Пир в тенёчке Чёрного-Сада

(Заметки на манжетах и соединительных фланцах инфраструктуры серого вещества, с элементами уплыва сознания)

13

Да, особо не стоит засиживаться; официантка споро перекладывает недоеденный малявками коркут в одну тарелку, в столовой корм дают до четырёх, не залежится.

Поднявшись, ухватываю свой поднос и несу его в предыдущий, более тёмный, зал. Но там, из мрака, выскочила вдруг официантка в чёрном и вцепилась в мою ношу с противоположной стороны.

— Это моя,— чуть ли не криком, заорала гоп-стопница, – работа!

На шее нападающей, взблеск жирно золотой цепочки, даже сквозь окружающую темноту.

Нет, не люблю я эти рыжие побрякушки, как и очки, одетые на темечко, поверх волос. Те тоже не люблю. Да, понимаю, против моды не попрёшь, но эта чересчур тормознутая, лет двадцать уже держится — очки вместо гребешка. Однако несколько моложе ношения ошейникз из «благородного» металла.

Наверняка же холку трёт, но терпят — ради престижа, как символ принадлежности к зажиточным слоям. Видал я землекопа, а на нём перстень с печаткой — тоже зажиточный.

И ведь, как ни бьёт их жизнь, всегда придумают, чем себя ещё помучить, эти мазохисты модники. Ведь натирает, а не признаются, терпят, типа «мы благородное сословие, у нас и кровь голубая, и холка лужёная». Но я-то ж знаю, мне вон, на стройке, даже обручальное кольцо мешало...

Ну а что я могу поделать, если до сих пор не научился отказывать женщинам? Отпустил, конечно, свой край подноса. И зашагал, между стоек раздатки, на выход, где, спиной ко мне, лицом к толпе, стоял добрый регулировщик. Я его по причёске опознал.

Подходя к нарастающему шуму толпы, я не стал вытирать губы. И это не потому, что у меня нет ни платка, ни салфетки — хотя у меня их и вправду нет — а потому что в детстве меня учили не показывать, будто я некультурный.

Детские привычки, они такие въедливые, хотя уже и непонятно, если вдуматься, что культурно, а что нет. Старею, наверное, прежде-то в культурной херне я чётко разбирался.

Весь внутренне собравшись, прикидываю, как правильней протиснуться сквозь толпу некормленых. Выбор фарватер по линии наименьшего сопротивления никак не тривиальность в таком столпотворении. Смотри, не залавируйся, навигатор!

Однако плотность, чем дальше, снижается и, наконец-то,— уфф! – закончилась толпа. Впереди привольно расстилается море солнечного света и необузданного зноя. Хорошо хоть очки на мне, тёмные.

Опаньки! Зелёный халат из толпы выходит, круто мы с ним синхронизировались! Впереди полный штиль в межгазонной брусчатке. Попутный ветер, для наполнения парусов, не предвидится. А и обойдусь. В смысле, дорожка здесь под уклон, шаркаешь, не напрягаясь, без натужного скрипа вёсел в уключинах.

Хотя, конечно же, про «шарканье» тут вставлено для красного словца, покуда что нет ещё. И ног не волочу, как-никак – только что пообедал. В первый и последний раз. Моё прощальное танго по залам благотворительной столовой.

Каждый должен исполнять, кому, что назначено. Президентам с премьерами — думать о благе народном, а мне — составлять отчёт для грядущих поколений. Кому интересно станет… когда станет… если станет...

В любом случае, дальше уж столуйтесь без меня, а мне полученных впечатлений вполне достаточно, чтобы исполнить свой писательский долг. Самовозложенный. А куда денешься, коль на роду написано графоманом стать?

Привычное, для данного времени суток, подсасывание под ложечкой сменилось ленивой сытостью. Часа на два. «Парк-Отель» стался за кормой. Солнце даже сквозь очки заставляет жмуриться.

А ведь не обманул меня Никитушка Хрущёв, насчёт светлого будущего. «Нам жить при коммунизме!»

И я ему поверил, когда мне моя первая учительница сказала, что так оно и будет. Серафима Сергеевна.

«Каждому – по потребности!» Ты проголодался? Заходи в столовую — и ешь, бесплатно. Деньги не нужны, коммунизм вокруг.

Хотя, конечно, в 20 лет мы чуть-чуть не уложились, на каких-нибудь… Блин, и тут в арифметику впрягайся… значит, 2023 – 1961 будет сперва 40, потом ещё отнять 22…

Аххренеть! Это я ещё такой молодой? Мне ж при коммунизме 47 должно было стукнуть, я в первом классе на промокашке вычислял… Ладно, лучше позже, чем никогда.

Но хлеб отменно вкусный был. И арбуз сочный такой, сладкий. И красный, а не розовый, как в овощных будках, хотя и там сладкий попадается, через раз… если на роду написано…

Да, прости-прощай, «Парк-Отель», дальше я в тебя ни ногой, нужная доза получена. Просто нельзя было не пойти. Писатель не может творить с опорой на одну визуальность из кинохроники и фоток в соцсетях.

В конце концов, я же не Пинчон. Сходил, прочувствовал живьём — и можно за работу, пока геноцид и дистрофия со мной не разобрались.