И-иии! Чёт меня на блюзы сковырнула эта уединённо роскошная ширь ёмкостью на одну персону... Скажем дружно – нафиг нужно! Посидели, а теперь похулиганим... Вперёд, каналья!
Не углубляясь в чащу на крутом склоне, я прочёсываю опушку вдоль поля, выдёргиваю сухой сук отсюда, усохшее деревце оттуда на старую коровью тропу. Продвинувшись таким манером метров на двести, я иду обратно, подбирая заготовленный сушняк с валежником. С грузом из охапки дров, возвращаюсь в бывший лагерь и снова выхожу за недособранным. Раз и ещё полраза. Готово.
Следующий шаг – ломка топлива для готовки блюда «пионеров идеал-ал-ал», звонко воспетой картошки печёной в костре. И этот кусок работы приходится исполнять голыми руками, потому что при мне и ножа даже нет. Порой людей, в натуре, раздражает факт моего безоружного бродяжничества и они изумлённо заводятся стращать меня волка́ми и бандитами. Однако до сих пор, за все свои побеги на волю, мне встречались только олени и лисы, да пару раз медвежьи следы, ну а бандитам явно лень устраивать на меня засаду в тумбах. Единственный, но неизбежный натяг, когда посреди ночи задёргается вдруг очко от непонятных лесных рявков рядом с палаткой. Но тут уж ничего не поделаешь, и если б я даже на себе калаш пердолил с полным боекомплектом, то и он бы заморился сгладить во мне симптомы такой реакции.
Правда, без нападения не обошлось. Тогда я ночевал под кустом в окрестностях деревни Мекдишен в своём спальном мешке обёрнутом куском синей синтетической мешковины, на всякий. (Абсолютно бесполезная хрень, в дождь секундально промокает, но это было до 2000 года, когда купил свою одноместную Made-in-China.) Где-то после полуночи, два волкодава из сопровождения запоздалого всадника наткнулись на моё гнездовье под кустом. Вуй! Вот они взлаяли у меня над головой! Их хозяин, как подъехал со своим фонариком, тоже оторопел от невиданного явления в родных краях, но синий куль проорал ему из-под куста, что я турист из Степанакерта и поскорей уйми своих зверюг. Мужик завёл было знакомую херню насчёт волко́в с бандитами, на которую у меня уже зла не хватало, и я кратко отвечал, что после его сучьих гампров мне вообще всё пох… ну в общем... не испугает, как бы...
А во время ночёвки на Дизапайте, третьей по высоте горе в Карабахе, полчаса спустя туда же поднялись ребята из Хало Траста. Это такая международная организация с британской пропиской, которая финансирует и обучает технике разминирования аборигенов горячих точек на всей планете, потому что у конфликтующих сторон есть пакостная привычка натыкивать уйму минных полей для убиения живой силы противника, неважно военных или гражданских. Побочным эффектом является геноцид животных—как диких, так и одомашненных—бедные создания, как правило, понятия не имеют о политической ситуации в ареале их обитания. Мы же в ответе, за тех кого приручаем, или как?
Короче, местные сапёры, обученные британскими аборигенами, взобрались на Дизапайт в свободное от службы время, с наступление ночи после их рабочего дня, для принесения просьбенной жертвы, потому что на вершине той горы с незапамятных времён стоит каменная часовенка, которую нужно обойти, трижды, для получения «добро» на твою просьбу от распорядителей судьбою.
Конечно, парни из Хало Траста пришли не с пустыми руками, а притарганили жертвенного петуха дляпросьбенного матага. Но поскольку на матаг двинули с бухты-барахты, они упустили прихватить с собою нож и раздосадовались отсутствием у меня такого снаряжения… Однако молодцы не растерялись, с лёту изобрели новую технологию и оттяпали голову жертвы осколком горлышка водочной бутылки из кучи мусора после предыдущих матагистов.
И только в том году, когда я взобрался на вторую по высоте (и совершенно чистую) вершину, Кирс, со мной была имитация швейцарского армейского ножа, подарок Ника Вагнера. У него в ручке до фига всякой всячины: вилка, штопор, и даже пилочка для ногтей. Не помню куда я его потом запропастил.
Но сколько бы я тут не выделывался, в павлиньем хвосте моих бродяжьих достижений отсутствует региональная вершина номер один. Линия фронта незавершённой войны между Азербайджаном и Арменией проходит через неё. Так что, если не одна сторона, так другая меня не пропустит, а может, без вопросов шмальнут синхронно.
Всё это к тому, что ломать сухие ветки руками, технически, не слишком-то и сложно, и вскоре я заготовил две немалые кучи дров для костра. Когда первая прогорит, нечищенный (таков рецепт) картофан надо закопать в горячий пепел, а сверху навалить вторую, чтоб и она сгорела. Но это не сейчас, сперва установлю палатку, а то крутой тумб за речкой уже напрочь загородил солнышко и от Варанды потянуло сумерками...
(…в каждом человеке сидит пироман...
“ пировали пироманы пирогами с Пиросмани...”
Поначалу смахивает на недошлифованную скороговорку, а потом, исподволь, подкрадывается жуткий разделительный вопрос: Пиросмани тоже пировал в компании или он как бы таки начинка в тех пирогах?.)
Очень удачно вышло, что мне не удалось сломать этот толстый сук при заготовке топлива и теперь, чтоб не устроить пожар на всё поле, систематическими кругами обхожу кулинарный костёр и пресекаю попытки к бегству шустрых выплесков пламени... Но вот костёр уже обведён чёрной ретушью сгоревшей травы, часовой-дубиноносец сменился праздным зевакой над весёлой пляской огня поверх кучи сучьев, а дрын обращён в посох для по́дтыка моего опорно двигательного аппарата...
А что тебе видится в языках пламени или в трепещущем мерцании чёрно-белых головешек разваливающихся на угольки?
(…мы были семенем, потом ростком, потом ветвями, почками…)
Теперь, превращая посох в кочергу, я разгребаю жар их воспоминаний – сделать ямку на дюжину картошек, обед и завтрак, 2 в 1. Огонь ест дерево, я ем картошку, меня едят мошки...
(…кто не ест, тот не живёт, даже паиньки-кристаллы жрут втихаря пространство своим безубойным ростом.
Но сожрать время даже не пытайся, потому как его вовсе нет. Время это ржавая селёдка сбивать со следу лопоухих легковеров. Элементарный лохотрон. Подменка словом «время» того, что, по сути, серия различных состояний пространства. Какое-то место освещённое солнцем слева – это утро, то же самое место в подсветке справа – вечер. Проще простого. День как единица измерения времени? Да не транди ты! День всего лишь разница между двумя состояниями пространства. Яблоко прибавить яблоко получится пара яблок, а не единица времени, блин! Чушь собачья!
О, прости, милая! Тих-тих-тих… Ты не пугайся только, всё хорошо, серый волк далеко, за лесами, за горами, а тут всё схвачено и под контролем...
Ну да, как-то само собой выходит, лишь только нарисуется эта сладкая парочка, пространство и время, у меня враз катит расширение сознания, совсем чуть-чуть, почти и незаметно даже, если не слишком присматриваться. Но как только взбредут эти гады на ум, хоть даже и слегка, мимоходом—хрясь!—треск короткого замыкания, весь взъерепенюсь, и – пошёл лепетать взахлёб полную галиматью и ахинею. Горожу чёрт-те что, где и Господь ногу сломит... Ни дать, ни взять – реинкарнация того чокнутого юродивого, Василия Блаженного, только накрученный по смежной тематике.
Но не буйствую ничуть. Вот уж чёрта с два и Боже упаси. Оба могут засвидетельствовать, что в ходе приступов никто из гражданских лиц и разу не пострадал, никоим образом. Наплету несуразицы, да сам в ней и запутаюсь, тут и бзику конец, а дальше на мне опять хоть воду вози, или чё уж там навьючат на покорную спину кроткого йеху…)
вверх-скок