Не углубляясь в чащу, взбегающую на крутой склон, я прочёсываю опушку вдоль поля, выдёргиваю сухой сук отсюда, усохшее деревце оттуда, роняю их на старую коровью тропу.
Прекратив продвижение по ней через примерно сто саженей, бреду обратно, подбирая надёрганный сушняк-валежник.
С охапкой дров, заключённых в дружески тёплое объятие, я возвращаюсь в бывший лагерь, роняю груз добычи наземь, и снова выхожу — за недособранным.
Манёвр повторился раз и ещё полраза. Готово.
Переходим к дальнейшей операции — проводим ломку топлива для готовки классического блюда: «пионеров идеал-ал-ал», оно же звонко воспетая, в костре запечённая картошечка-картошка, она же картофан.
И эту часть работы приходится выполнять голыми руками, потому что при мне и ножа даже нет...
Порой людей буквально обижает факт моего безоружного бродяжничества и, в отместку, они заводятся стращать меня волка́ми и бандитами. Однако до сих пор, за все свои побеги на волю, мне встречались только олени и лисы, да пару раз медвежьи следы.
Ну, а бандитам явно лень устраивать на меня засаду в тумбах. Умные засранцы.
Единственный, однако неизбежный напряг, когда посреди ночи вдруг резко дёрнется очко, из-за необъяснимых лесных рявков, ну прям совсем вот рядом с палаткой.
Чуть погодя, задним числом, врубаешься, что кто-то там кого-то ухватил, но кто кого конкретно, хрен его знает, а я не овощ, не Чингачгук и не Дерсу Узала.
В общем, один из случаев, для которых ещё не разработан препарат, и даже если б я, предположим, пердолил на себе «калаш» с полным боекомплектом, реакция на нежданные ночные крики такой бы и осталась, физиологически, а полотно палатки могло бы пострадать, изнутри...
Правда, без нападения не обошлось. В тот раз я ночевал под кустом в окрестностях деревни Мекдишен, в своём спальном мешке, обёрнутом куском синей синтетической рогожки, на всякий.
(...абсолютно бесполезная хрень, рогожка эта — в дождь секундально промокает, но дело было до 2000 года, когда я купил свою одноместную Made-in-China...)
Где-то после полуночи пара волкодавов — охранный эскорт запоздалого всадника — наткнулась на моё гнездовье под кустом. Вуй! Вот они взлаяли у меня над головой!
Хозяин их, как только подъехал со своим фонариком, тоже ох… охнул, то есть... а сверх того оторопел от невиданного явления в родных околицах.
Однако синий куль проорал ему из-под куста, что я, де, турист из Степанакерта, и поскорей уйми своих зверюг.
Мужик завёл было знакомую херню про волко́в с бандитами, на которую у меня уже просто зла не хватает, и я кратко отвечал, что после его сучьих гампров мне вообще всё поеб… ну, в общем... не испугает, как бы...
А во время ночёвки на Дизапайте (третья по высоте гора в Карабахе), туда же полчаса спустя поднялись ребята из Хало Траста.
(...Halo Trust — международная организация с британской пропиской, которая финансирует и обучает технике разминирования аборигенов горячих точек на всей планете, потому что у конфликтующих сторон любого континента есть пакостная привычка — натыкать уйму минных полей для убиения живой силы противника, якобы военной, но и гражданских лиц немало гибнет. Побочным эффектом является геноцид животных — и диких, и одомашненных — бедные создания, как правило, понятия не имеют о политической ситуации в ареале их обитания. Мы же в ответе, за тех кого приручаем, или как?..)
Короче, местные сапёры, обученные британскими аборигенами, взобрались на Дизапайт в свободное от службы время, ввиду наступавшей после их рабочего дня темноты.
Чтобы провести отдых с пользой, они решили принести умилостивляющую жертву, поскольку на вершине Дизапайт с незапамятных времён стоит каменная часовенка, которую нужно обойти, трижды, и получить за это от заведующих судьбой «добро» на что уж там ты просишь.
Конечно, парни из Хало Траста пришли не с пустыми руками, а притарганили жертвенного петуха для взятки под видом матага. Однако выдвигаясь на взяточный матаг с бухты-барахты, они спонтанно упустили прихватить нож для петуха и, естественно, отсутствие при мне такого снаряжения вызвало у них досаду…
Однако молодцы не растерялись, а на лету изобрели новую технологию, оттяпав голову жертвы осколком горлышка водочной бутылки, из кучи мусора после предыдущих матагистов...
И только в том году, когда я взобрался на вторую по высоте (и совершенно чистую) вершину, Кирс, со мной была имитация Швейцарского армейского ножа — подарок Ника Вагнера.
У него в ручке до фига всякой всячины: вилка, штопор, и даже пилочка для ногтей… Не помню куда я его потом запропастил.
Но сколько б я тут не раскручивал саморекламу, в павлиньем хвосте моих бродяжьих достижений отсутствует региональная вершина номер один. Линия фронта незавершённой войны между Азербайджаном и Арменией проходит по той горе. Так что, если не одна сторона, так другая меня не пропустит, а может, без вопросов — шмальнут синхронно.
Всё это к тому, что ломать сухие ветки руками, технически, не слишком-то и сложно, и вскоре я заготовил две достаточные кучи дров для предстоящего костра. Когда первая прогорит, нечищенный (так требует рецепт) картофан закапываешь в горячий пепел, а сверху надо навалить вторую, чтобы и та сгорела.
Однако с кулинарией можно повременить немного, сперва установлю палатку, а то круто вздыбленный тумб за речкой уже бесповоротно застил солнышко, и от Варанды потянуло сумерками…
. .. .
(…в каждом человеке сидит пироман...
“ пировали пироманы пирогами с Пиросмани...”
Поначалу смахивает на недошлифованную скороговорку, но следом, исподволь, подкрадывается жуткий разделительный вопрос: Пиросмани тоже пировал в компании или же присутствовал там в виде начинки для пирогов?..)
Очень удачно вышло, что мне не удалось сломать этот толстый сук в процессе заготовки топлива, и теперь, чтоб не устроить пожар на всё поле, я обхожу кулинарный костёр систематическими кругами, как тот цепной кот учёный, и пресекаю поползновения к бегству пламенных протуберанцев, из тех что пошустрее...
Но вот, постепенно, костёр обведён чёрной ретушью сгоревшей травы, на смену дубиноносцу часовому явился праздный зевака, поротозейничать на огневую пляску поверх кучи сучьев, а несломимый дрын преобразился в посох для по́дтыка моего опорно двигательного аппарата...
А что тебе видится в языках пламени, или в трепещущем мерцании чёрно-седых головешек, разваливающихся на угольки?
(…мы были семенем, потом ростком, потом ветвями, почками…)
Теперь, превращая посох в кочергу, я разгребаю жар их воспоминаний о былом — сделать ямку на дюжину картошек: обед и завтрак, — 2 в 1.
Огонь ест дерево, я ем картошку, меня едят мошки...
вверх-скок
(…кто не ест, тот не живёт, даже такие паиньки-тихони как кристаллы неслышно пожирают пространство своим безубойным ростом.
Однако никому не удаётся слопать время, ведь невозможно прожевать то, чего нет.
Время — это ржавая селёдка, которой сманивают лопоухих легковеров на ложный след. Элементарный лохотрон.
На самом деле, «время» — это подлог, чтобы покрыть серию различных состояний пространства.
Вот тебе место, освещаемое солнцем слева – это утро; а вот оно же в подсветке справа — вечер. Только и делов.
День как единица измерения времени? А-а, брось трандеть! День — всего лишь разница между двумя состояниями пространства...
Яблоко прибавить яблоко получится пара яблок, а не единица времени, блин! Дичь! Чушь собачья!
О, прости, милая! Тих-тих-тих… Ты только не пугайся, всё хорошо, серый волк далеко, за горами за долами, а тут всё схвачено и под контролем...
Ну а такое... как-то само собой... едва заходит речь про эту сладкую парочку, пространство и время, и — у меня враз катит расширение сознания… Но совсем чуть-чуть! Почти что незаметно, если не всматриваться чересчур.
Это всё они, гады эти, как только взбредут на ум, хотя бы и слегка, совсем мимоходом, тут же — хрясь! — треск короткого замыкания, взъерепенюсь весь и — пошёл лепетать взахлёб полную галиматью и ахинею.
Чёрт знает что горожу, где и Господь ногу сломит... Ни дать ни взять — реинкарнация юродивого Васьки Блаженного, но тот был чокнутый, а тут научная тематика...
Зато не буйствую ничуть. На этот счёт ни-ни. Чёрта с два и Боже упаси.
Они оба могут подтвердить, что жертв, по ходу приступов, среди гражданских лиц не случалось, и мир животных не пострадал ни разу и никоим образом.
Наплету, наплету несуразиц, да в них же и запутаюсь, — тут и бзику конец, а дальше на мне опять хоть воду вози, или что уж там сочтут нужным навьючить на покорную спину кроткого йеху…)