Финишный рывок

(Безбожная ТрагиКомедия из 25-и Поворотов и Эпилога для театра с поворотной сценой.
Ни одно событие не вымышлено. Почти все имена подтасованы)

Поворот 15-й

Площадь кольцевой дороги. На окружающих тротуарах толпа, как на всенародных советских праздниках, но без транспарантов. Мимо стоящих на одном месте людей, группы пешеходов с носильными вещами продолжают движение в разных направлениях. В толпе нечастые вкрапления молодых людей с автоматами, но в гражданской одежде. У всех вытянутые лица, схожие выражением насторожённой подавленности и неведения: что же дальше. По центральной, идущей от главной площади улице, спускается пара вооружённых солдат в камуфляжках, на прочных, не жестяных, шлемах каждого закреплены мобильные видеокамеры. Они идут, лавируя в толпе. Все оборачиваются на них.

Т о л п а. Турки!—Может, миротворцы?—Разведка, точно!—Они уже в Кркжане!—Какие ещё миротворцы!

Навстречу солдатам идёт Тиль. Останавливается, смотрит.

Т и л ь. Вот он и пробил звёздный час! Внимание всего Колизея приковано к звонарям!

Качая головой жестом «а-я-яй!», уходит вверх по той же улице, ораторствуя.

Миацум! Блин! Миацум! И — 30 лет резать друг другу глотки! И — гнуть шеи под десяток тупорылых олигархов! О, боги! Угораздило же меня к этим хомо сапиенсам! За что? Что я не так сделал в прошлой жизни? Был бы сейчас кузнечиком, или воробушком...

Поворот 16-й

Тротуар между парком и сквером, в котором высится монумент человека без шапки, в расстёгнутом пальто. Сухопарая женщина в джинсах и синей куртке работает метлой, сметая листья усеявшие тротуар. К ней приближаются: с одной стороны — Тиль, с другой — усатый мужик в плаще и кепке. Он оказался шустрей и, поравнявшись с метельщицей, начинает орать.

Она стоит перед ним без движения, опустив голову.

М у ж и к. Ну куда? Куда? Что творишь, а? Для Турков стараешься? Чтобы пришли на чистое? Тебе больше делать нечего?

Т и л ь (Проходит мимо, но через пару метров разворачивается к Мужику). Эй! Сепаратист-агитатор! А ты хочешь, чтоб Турки пришли и сказали — «что за свиньи тут жили?» А и даже до их прихода, я вот сейчас тут поскользнусь, ногу сломаю, или другой кто-нибудь. Ты этого хочешь, патриот?

М у ж и к (Опешив). Так смотреть надо, где идёшь…

Т и л ь. Я всю жизнь смотрел, а теперь – что?

Разочарованно махнув рукой, Тиль уходит. Мужик уходит в другую сторону. Женщина в синем снова принимается за работу, сметает листья, опавшие на тротуар.

Тиль выходит на просцениум, где навстречу ему идёт молодая мама, держа за руку девочку лет 3. В другой руке ребёнка цветок с жёлтыми лепестками на длинном стебле. Тиль останавливается.

Т и л ь (Удивлённо). Топинамбур! (Объясняет остановившейся перед ним молодой маме) Этот цветок называется «топинамбур».

М о л о д а я - м а м а (Смущённо) Ребёнок захотел…

Т и л ь. Да, но откуда посреди города топинамбур? Они же не декоративные.

М о л о д а я - м а м а (Всё также смущаясь). Для девочки один сорвала…

Т и л ь. Хорошо и сделала! Но почему для такой красавицы всего один? Вон на газоне сколько, и ноготки, и львиный зев, и… нет, этого не знаю. Извините. Всего вам доброго. (Уходит).

Поворот 17-й

Тротуар перед рядом магазинов, чьи стены из стекла вырастают из приземистого цоколя, почти на уровне асфальта. Опершись спиной на стекло одного из них, сидит юная девушка с мокрыми глазами. Через прозрачность стен и двери видно, что магазин пуст. В руках её катушка собачьего поводка, что пролёг поперёк тротуара под дерево, где лежит собака и грызёт крупную кость. По соседству мародёры громят большой писчебумажный магазин “Канцлер”, пол усыпан мелкими товарами, по которым присутствующие с хрустом топчутся, изучая ассортимент на полках. Из “Канцлера” выходит женщина лет под 40 с чёрным пластмассовым кругом настенных часов. Вдоль тротуара к ней подбегает подруга с флакончиком в руке, даёт понюхать.

П о д р у г а. Ну? А?

М а р о д ё р к а. Где?

П о д р у г а (Указывает рукой назад). Там!

М а р о д ё р к а. Иии! (Швыряет часы обратно в разбитую дверь “Канцлера”, убегает в указанном направлении, её подруга следом.)

С противоположной стороны появляется Тиль. Дойдя до девушки, он переступает поводок на тротуаре, затем остановившись, оборачивается.

Т и л ь (Кивает на собаку). Папа сказал, что места нет?

Девушка расправляет слипшиеся от слёз ресницы, молча, кивает.

Т и л ь. А как зовут?

Д е в у ш к а - с - м о к р ы м и - г л а з а м и. Хачико.

Т и л ь. Да я не про породу спрашиваю, а про кличку!

Д е в у ш к а - с - м о к р ы м и - г л а з а м и. Зовут Хачико, а порода — Акито.

Т и л ь. Вон оно что! А я после того фильма с Ричардом Гиром, думал «Хачико» это название породы. Надо-таки заняться Японским поплотнее. Хорошее кино, нет?

Девушка - с - мокрыми глазами кивает, достаёт салфетку, высмаркивается. Тиль отходит к магазину “Канцлер”, смотрит через распахнутую дверь, достаёт телефон, выбирает в нём программу.

Т и л ь (Громким голосом для объявлений). Ай, люди добрые! Минуточку внимания! Произвожу фотосъёмку для своего личного архива! Кто не желает увековечиться, прошу покинуть помещение!

Ему отвечает хруст россыпи хрупких канцтоваров на плитках пола, однако никто не выходит.

Ну или хотя бы так — сзади вы тоже весьма фотогеничны! (Делает пару снимков камерой телефона).

Рядом с ним останавливается молодой человек за 30, классический тип офисного карьериста в очках с толстой чёрной оправой.

К а р ь е р и с т (Возмущённо, повышенным тоном взывает к Тилю). Этого нельзя делать! Кто вам позволил! Если это попадёт вражеской пропаганде? Нельзя! Нельзя!

Т и л ь. Тогда настучи на меня в национальную КГБ. А ещё лучше купи себе рюкзачок с мегафоном, да изберись премьером, потом будешь указы издавать кому что нельзя.

Уходит, распевая “Ай, Никол-чьян! Азги херос!арм. —
     "Ах! Никол! Герой народа!" поп-мусор склёпанный монетизирующимися мазерфукерами, отметить приход очередного мазерфукера на кресло премьера ”